– Ты только папе не говори, – вдруг попросил Егорка.
И Катю дрожь проняла, крупная дрожь, какая бывает после только что отхлынувшего страха. Сын вступил с ней в заговор против Андрея, сын знал, что Андрей не поймет, не захочет понимать, а в нее, в маму, сын поверил!
– Егорушка, миленький, как это получилось? – спросила Катя. – Ты не волнуйся, мы твоего Шуру в беде не бросим… мы что-нибудь придумаем…
– Я не знаю…
Это означало, сын не хочет говорить правду. Скорее всего, спрятался в блок, чтобы не играть с маленькими Марчуками. Значит, над ним все-таки смеялись…
– Пойдем домой, – сказала Катя. – Ты, наверно, проголодался. И ты собирался что-то в Рунете поискать. Ты уже умеешь читать «Детскую энциклопедию»?
– Меня папа научил!
Когда Андрей вернулся, Катя доложила: день прошел замечательно, заведующая детсадом присоветовала медицинский центр «Малыш», в котором уже наловчились вытягивать плохо растущих детишек, и даже рекомендовала специалиста. Правда, к нему на прием записываются за два месяца, но та же заведующая подсказала: можно ускорить по партийным каналам, если Андрей будет действовать через службу здравоохранения своего департамента.
– Ты у меня просто молодец, – сказал Андрей. – Ну и у меня хорошая новость. Я на работу выхожу в понедельник! Сегодня я подменял Борисова, все довольны, сказали, чего еще ждать? Маркарян уже написал Гудкову, Савельева пустит меня в свой кабинет, Розенбаум завтра оформит оргтехнику! Одно плохо, я совершенно не знаю Питера, так что служебную машину смогу получить только после экзамена. А что ты удивляешься? Всех водителей заставляют сдавать экзамен.
– Но есть же навигаторы! Помнишь, Марчук показывал «Компас»?
– Это когда в центре катаешься. А на окраинах все время что-то меняется: то улицу закрыли, то улицу открыли, то забор поставили, то забор снесли. Вон Миколайчук ехал по «Компасу», в канаву заехал, с автокраном вытаскивали, этого тебе Марчук не рассказывал? «Компас» – это для бабушек хорошо, в поликлинику ездить, задал конечный пункт и ползи себе на автопилоте.
Машины, включенные в систему «Автопилот», Катя уже видела: желтенькие с эмблемой – старинный самолетик в лазоревом круге. Ими управляли централизованно, и потому они тащились очень медленно, по улицам с односторонним движением, иногда по десять минут отдыхая в карманах. Спорить с мужем о технике она не стала, а выложила в новую тарелку спагетти с маминым соусом.
– А как Егорка себя вел? – спросил Андрей, наворачивая спагетти.
Катя быстро взглянула на сына. Мордочка у Егорки была перепуганная.
– Прекрасно себя вел.
– Играл с ребятами?
– Да, играл. И хорошо поел, и таблетки выпил, и в маркете себя прекрасно вел, и помогал мне на кассе! – Катя заговорила чуть быстрее, чем положено человеку, ничего не скрывающему, но Андрей не заметил.
Вечером он с Егоркой изучал «Детскую энциклопедию» и очень хвалил сына за интерес к истории Петербурга.
– Катюш, ты бы тоже занялась, интересно же. Да, чуть не забыл! Тебя могут временно взять в наш портал – отвечать на письма. Это несложно, там есть типовые ответы. Зато заработаешь очки.
Катя поняла, к чему он клонит: ей бы тоже не мешало вступить в «Сильную Россию», куда теперь кого попало не берут.
– Давай я сперва разберусь с Егором, свожу его на консультации… – и она объяснила мужу схему, которую ей преподала заведующая детсадом.
– Ага, понял, завтра же этим займусь. А тебе – вот визитка. Это мне Савельева специально для тебя дала. Будет время, съездишь, тебя там прилично оденут. Это очень правильный салон. На входе покажешь визитку, тебя обслужат. Когда понадобятся деньги, я перекину тебе на счет.
Катя вздохнула: «прилично» означало платье простого покроя, обязательно с воротничком, классические брюки, короткий клетчатый жакетик. Для пожилых допускались сарафаны, самым юным позволялись комбинезоны. А она привыкла к расклешенным юбкам, свитерам, бриджам…
Но за счастливую семейную жизнь нужно платить.
Мысль об этой обязательной плате остудила ночью ее пыл, и она впервые в жизни сказала мужу, что схлопотала головную боль, из-за чего – самой непонятно. Андрей пожалел ее, повернулся на другой бок и заснул, а она вышла на кухню словно бы попить воды. Заодно проверила, где Егорка. Сын спал чуть ли не в обнимку с танком.
Катюша наконец смогла в полном одиночестве задуматься: что же это такое было на первом этаже? Ведь не приснилось ей это. Конечно, похоже на галлюцинацию… Но как же быть тогда со спагетти?.. Допустим, допустим, что у мамы с сыном случилось одинаковое помутнение рассудка, что оба разом увидели загадочного мальчика Шуру, но спагетти-то были совершенно реальные – там должна была остаться начатая пачка! Где висела пленка, съедающая яркие цвета, Катя помнила. Если по ту сторону воображаемой пленки лежат палочки спагетти и одинокий десантник – значит, галлюцинация.
Накинув халатик, она поспешила на первый этаж.
Ей очень хотелось увидеть в той части комнаты, что была за пленкой, и спагетти, и десантника. Но их не было. Если бы забежали мальчишки, на спагетти бы не польстились, но десантника бы взяли. Так, значит, правда?
Катя присела на табурет. Верить в чудеса совершенно не хотелось.
– Шура, – позвала она, – ты слышишь меня, Шура?
Проще было допустить, что в рабочем общежитии кто-то и зачем-то сделал потайную дверь. И мальчик – в соседнем блоке.
Ответа она не дождалась. Зато в комнату заглянул Марчук.
– Ты что тут делаешь в такое время? – спросил он.
– А ты?
– Покурить вышел.
– Ну и мне не спится.
– Понятно. Хочешь сигарку? У меня там порто португезо, вроде ничего.
– Хочу.
– С Андрюхой поцапались?
– Нет… Просто как-то не по себе. Саш, что тут раньше было?
– Рабочее общежитие.
– А раньше?
– Вот уж не знаю. Эти корпуса построены в тридцатые годы. Обуховский завод ведь в войну работал на фронт и сам был вроде крепости, его можно было оборонять. У меня тут прабабкин брат слесарем был, и прабабка тут комсомольским секретарем… Ее брата звали Сергей Петрович, он на Дороге жизни погиб. Обуховцы ведь эту Дорогу жизни строили…
– Что это такое?
– Катюша, ты вообще ничего не знаешь про ту войну?
– В школе проходили…
– Значит, ничего. Ну ты хоть в Рунете посмотри, введи в поисковик «Великая Отечественная, Ленинград». А здесь, в общежитии, заводчане жили, молодежь. Нарочно сюда перебирались, чтобы на завод ходить недалеко было.
– И дети?
– Детей, конечно, старались отправить по Дороге жизни… Катюша, я ведь не Рунет, я не так много знаю. Дорога была опасная, так ведь и в городе в блокаду было не легче, столько народу голодной смертью умерло…
– И дети?
– И дети, конечно. Им хлебный паек полагался – сто двадцать пять граммов, вот такусенький кусочек.
– Это как?..
– Это в день. Ладно, не будем об этом. Прабабка моя тут умерла. Сына отправила на Большую землю, моего деда то есть… И померла. А прадед на войне погиб.
– Сто двадцать пять граммов в день? А еще что?
– Немного крупы давали раз в месяц. Если мама или бабка были шустрые, могли за одежду что-то выменять на черном рынке.
– Они же кушать просили, маленькие!.. – и Катюша разрыдалась.
Марчук с большим трудом увел ее на второй этаж.
Утром она молча отдала Егорке все запасы спагетти.
– Там что, только такие маленькие дырочки открываются? – спросила только.
– Иногда больше бывают, в целый сантиметр.
– А она, эта стенка, пленка, не знаю что… она какая?
– Немножко тянется.
О том, что папа не должен знать, больше не было сказано ни слова.
Егорка вернулся печальный: сколько ни ждал, ни звал, Шура не появился.
– Попробуем завтра, – сказала Катя. – Как ты думаешь, если я ночью туда пойду, он ко мне выйдет?
– Мам, я же не знаю, как эта система действует, – совсем по-взрослому ответил сын.
Андрей уходил рано, приходил поздно, взбудораженный, радостный – он знакомился с новыми людьми, делал нужное дело, получал от начальства знаки одобрения, и по партийной линии дождался благодарности.
– Все ради вас, все ради вас! – говорил он жене и сыну. – Катюш, когда ты Егора к профессору поведешь? Я все, что нужно, сделал.
– Я жду письма со дня на день.
– Если до пятницы не будет, я весь Петербург вверх дном поставлю!
И действительно, в пятницу письмо не пришло, зато в понедельник Катю отыскал администратор «Малыша», долго извинялся, велел приезжать во вторник с самого утра. Похоже, Андрей не просто хвастался, говоря о своих служебных достижениях, он действительно лез вверх с упорством, трудолюбием и аккуратностью провинциального парня, давшего слово завоевать столицу.
За это время удалось встретиться с мальчиком Шурой трижды. Катя нарочно резала на узкие и длинные полоски ветчину и сыр, взяла в аптеке шприцы, отвинтила иголки, зарядила шприцы сметаной. Что еще можно сделать, она пока не придумала. Егорка, косясь на дверь, докладывал ей, как удалось найти новую дырочку, сколько она продержалась, возвращал шприцы, которые нужно было снова заряжать. У них была общая тайна – как это ни печально, одна на двоих, для третьего члена семьи совершенно лишняя.
Осознать реальность или мистичность ситуации Катя даже не пыталась, ей достаточно было знать, что там, за мембраной, голодный ребенок.
В среду вечером Андрей вызвал ее с Егоркой на Невский. Туда же приехали Марчуки и Кузьмины.
– Маркарян договорился с Фридманом! Подключился Осинский, профком одобрил, – весело рассказывал жене Андрей. – Потом мы подали проект наверх, определились с новыми сроками, надо было это еще увязать с автоколонной Кручинина, ну мы подняли народ, выдвинули встречное предложение…
Катя решительно ничего не понимала. Пока Маруся не кинулась ее целовать.
– Катечка, рыбонька, ура, дождались! На выходных и переедем!