Правда, и Зюганова туда почему-то не пригласили. А жаль. Очень хотелось бы прочесть его объяснения по данному поводу.
Что же до авторов коллективного письма из Оренбурга, то не могу утаить одну пикантную деталь: первым в списке сорока шести граждан, вступившихся за честь русского народа, стояло имя некоего Гусейнова, а координатором всей акции была гражданка Дусказиева Галина Задгиреевна.
Чудны дела твои, Господи!
За пару лет до того, как я начал объясняться с оренбуржскими национал-патриотами, из Питера, по хозяйственным нуждам, был переведен в администрацию Кремля Владимир Владимирович Путин. Когда я давал объяснения проверяющему прокурору, Владимир Владимирович уже работал директором ФСБ, но о его существовании по-прежнему знали только родные, близкие и товарищи по работе.
Меньше чем через год он стал президентом Российской Федерации.
Этот год войдет во все учебники политологии. Делай раз – делай два – делай три! Не знаю, прохиляет ли такой дешевый фокус еще где-нибудь, но в России, как выяснилось, он проходит на «ура!». Впрочем, я не политолог, а мемуарист. Будем же хранить чистоту жанра – и ограничимся воспоминаниями. Благо есть что вспомнить.
И хотя на сей раз обошлось без прокуратуры, но, как показали дальнейшие события, – возможно, именно этот эпизод стал началом большой уголовщины…
Бывают источники звука, а бывают – источники стука.
8 февраля 2000 года в газете «Санкт-Петербургские ведомости» появилось «Заявление членов инициативной группы Санкт-Петербургского государственного университета».
Незадолго до того сия инициативная группа, наперегонки с другими инициативными, выдвинула Путина кандидатом в президенты России – и теперь демонстрировала бывшему питомцу свой энтузиазм. С грамотностью тут было получше, чем в оренбуржском случае, но жанр тот же: донос.
Писавшие сигнализировали хозяину Кремля, что авторы двух последних выпусков «Кукол» пытались «ошельмовать его с особым озлоблением и остервенением, не считаясь с его честью и достоинством». Сообщалось, что наши действия «подлежат квалификации по ст.319 УК РФ».
Я забыл сказать: письмо писали юристы! По крайней мере, подписывали – насчет авторства есть некоторые сомнения (злые языки утверждают, что факс с текстом письма пришел из Москвы). Как бы то ни было, ректор Вербицкая, декан Кропачев и профессор Толстой свои имена под доносом поставили, напомнив стране прошлое название возглавляемого ими учебного заведения, – Ленинградский университет имени Жданова.
Та злосчастная кукольная стилизация называлась так же, как первоисточник, – «Крошка Цахес». Новелла Гофмана о внезапной слепоте, заставившей жителей некоего города считать злобного карлика прекрасным юношей, зимой 2000 года смотрелась, действительно, довольно антигосударственно – и нервную кремлевскую реакцию можно понять.
По большому счету, с Владимиром Владимировичем случилось несчастье: человека вынули из рукава, положили поверх колоды и объявили джокером. Он, небось, еще полгода, просыпаясь возле ядерного чемоданчика, щипал себя, проверяя, не снится ли ему всё это. В таком положении у любого обострятся комплексы…
А тут мы со своим Гофманом.
Впрочем, все это психологические фантазии, а я (мы же договорились) мемуарист. Поэтому просто свидетельствую: вскоре после появления в печати письма-доноса Владимир Путин сделал одного из его авторов, ректора Вербицкую, своим доверенным лицом в президентской кампании. Видать, заслужила. (Сегодня г-жа Вербицкая вместе с г-жой Путиной уже борется за чистоту русского языка. Язык, конечно, жаль, но за женщин приятно.)
Вернемся, однако, в февраль 2000-го. В придачу к обширным юридическим познаниям по части ст.319, «ждановская» профессура оказалась знатоком нравственности (без заботы о нравственности в России не делается ни одной мерзости). Профессура писала, что «Куклы» вызывают «чувство глубокого возмущения и негодования и могут служить красноречивым примером злоупотребления свободой слова, с чем в преддверии президентских выборов граждане РФ, как это ни прискорбно, все чаще сталкиваются».
Насчет злоупотреблений накануне выборов – это, надо признать, была сущая правда: соперников будущего президента РФ уже полгода напролет «мочили» по ОРТ в круглосуточном режиме. «Мочили» безо всякого Гофмана, с подкупающей простотой переходя на личности. Хорошим тоном в эти месяцы стали магазинное хамство (г-н Леонтьев) и демонстрация в эфире медицинских карт и интимных свидетельств (г-н Доренко). Скобки, впрочем, можно расставить и в обратном порядке.
Все это питерские юристы вынесли с огромным мужеством и молча и как раз на «Куклах» не выдержали: прорезалось гражданское негодование насчет злоупотребления свободой слова.
Вообще, судя по реакции власти на ту гофманиану, мы попали со своей метафорой сильнее, чем сами предполагали. «Попали» – в обоих нынешних смыслах слова. Я-то искренне полагал, что переписываю притчу, а нанес, кажется, обиду физиологического свойства. Говорят (по крайней мере, мне так передавали), что там (взгляд наверх) особенно обиделись на то, что герой программы оказался существом весьма небольшого роста.
Я в очередной раз был поражен уровнем полемики.
Да разве в росте дело? Что за детский сад? Обидься по сути! Опровергни метафору! Докажи, что ты не карлик в политике, не продукт пиара! Да и не мне шутить насчет роста – ростом я не выше президента.
Между прочим, жену тоже зовут Людмила Александровна. И ничего, живу.
А насчет продукта пиара – самую смешную шутку по этому поводу, как всегда, пошутила жизнь.
Был у нас в программе «Итого» такой персонаж – Виктор Семенович Ельцов… Кстати, он на самом деле – Виктор Семенович Ельцов, по паспорту. Обнаружен нами в картотеке «Мосфильма». Выразительное имя плюс типаж главы партхозактива решили его судьбу, и Виктор Семенович временно стал главой администрации выдуманного нами города Федотово и основателем движения «Держава-мать». Лазил в шахты, ездил к ткачихам, говорил патриотические пошлости… Короче, делал все, что делают они, и делал вполне убедительно. Однажды мы снимали его в Совете Федерации – он громко молол какую-то написанную мною чепуху… Так на него там даже внимания никто не обратил – настолько лег в масть наш Виктор Семенович!
Надо заметить, что актер так вжился в роль, что по окончании карьеры в программе «Итого» изготовил визитную карточку, на которой был изображен флаг России и, без лишних подробностей, красовались фамилия, имя и отчество. Его до сих пор узнают на улицах. Некоторые справляются о политических перспективах.
…Так вот, в феврале 1999 года мы снимали приезд Виктора Семеновича на ферму. Это была пародия на типовой выезд областного руководителя в народ: Ельцов вышел из машины, дежурный холуй накинул ему на плечи белый халат – и «федотовский глава» пошел в коровник. По дороге с деловым видом пощупал комбикорм. При встрече с народом пообещал поддерживать отечественного производителя. Все по сценарию.
Сюжет вышел в эфир – и мы о нем забыли. Ровно на год.
А через год, в феврале 2000-го, на другую ферму приехал будущий президент России. Он вышел из машины, кто-то набросил ему на плечи белый халат – и Путин в окружении местного начальства двинулся навстречу селянам…
Мы смотрели это в новостях, сидя в Останкине.
– О, – сказала Лена Карцева, режиссер «Итого». – Смотрите. Прямо как наш Ельцов.
Тут будущий президент Путин свернул с дороги, подошел к тележке с комбикормом и начал с задумчивым видом мацать эту дрянь руками. Мы рухнули на пол со стульев. Когда будущий президент России заговорил о поддержке отечественного производителя, мы, икая от смеха, уже рылись в кассетах.
Параллельная склейка дала обратный эффект: стало уже не до смеха.
Смешно, когда пародия похожа на оригинал. Но каким надо быть оригиналом, чтобы дословно соответствовать пародии, сделанной за год до этого?
Когда в феврале 97-го мне представили будущего режиссера «Итого» Елену Карцеву, я, признаться, немного скис – жизненный опыт заставлял меня скептически относиться к профессиональным способностям интересных блондинок. Лена оказалась исключением. Впрочем, в политике, за пять лет работы со мной, Карцева лучше разбираться не стала. Разбирается она в ней по-прежнему – совершенно по-женски. Посмотрит, бывало, на какого-нибудь судьбоносного дядьку в мониторе, спросит: это кто? Только начнешь объяснять, а Лена сморщит носик и голосом Аси Бякиной скажет: ну да, я же вижу, такая гадость.
А к красоте рядом с собой, в рабочее время, я не то чтобы привык, но – смирился. Впрочем, всему есть пределы, и редактору Морозовой, например, было категорически запрещено приходить на работу в короткой юбке.
Я не талиб, но и не слепой же. А мне программу писать надо.
Натерпелся я и от профессионализма редактора Морозовой: с ударениями у меня не сложилось с детства, и падежи употребляю по интуиции, а редактор Морозова в засаде посидит, дождется, пока я свой уровень культуры обнаружу, да прилюдно и опозорит. Зато потом улыбнется так, что все простишь.
А главный среди моих бойцов невидимого фронта – Сергей Феоктистов. Похожий на большого, умного и ученого кота, он – шеф-редактор программы. Сия должность означает безотлучную жизнь в информационном потоке, но это как раз могут многие. А Феоктистов умеет вот что: взять два несмешных по отдельности факта – и соединить их, как щелочь с водой. Чтобы зашипело и дало бурную смеховую реакцию.
Сергей был соавтором моих текстов, зачастую – их автором в большей степени, чем я сам. Он создавал голевые моменты – мне оставалось только подставить голову…
По образованию Феоктистов – синолог, то бишь специалист по Китаю, где и проработал пять лет корреспондентом «Маяка». Из тех краев Феоктистов вывез собаку по имени Пыр-Пыр и философское отношение к жизни. Наконец, он знает китайскую грамоту! Это всякий раз наполняет мое сердце священным трепетом: до встречи с Феоктистовым я был убежден, что китайцы нас разыгрывают, и прочесть это в принципе невозможно. А наш ученый шеф читал в подлиннике Конфуция, хотя для общения с нами, убогими, ограничивается цитатником Мао – тоже в подлиннике, разумеется… За пять лет с