Как напоминание о том, что со мной могут сотворить «влюбленные» мужчины, потрогала шею, где совсем недавно находились сразу две удавки, и вдруг осознала, что полностью свободна от всех обязательств. Дар Жажды при мне, и захоти я, чтобы Эливентор упал к моим ногам и признался в любви, легко добилась бы повиновения, но обрадует ли меня применение магической силы? Мне нужны истинные чувства и, если не получится их разбудить, разбивать лбом закрытую дверь я не кинусь. Насильно мил не будешь.
Я так сильно сжала кулаки, что оставила на ладонях глубокие лунки от ногтей. Боль отрезвила меня, и я поклялась самой себе, что ни за что не применю дар на пике эмоций, как бы меня ни штормило. Начну действовать лишь тогда, когда альтернативой сделается смерть.
Я посмотрела на мужчин, сидящих рядом: на расслабленного Дайкори, поигрывающего кисточкой от подушки, и напряженного Эливентора. Им я тоже погибнуть не позволю.
– Как я поняла, ты все-таки выяснил, где мои слова расходятся с действительностью?
Я ни разу не солгала, так чего мне бояться? Да, кое-что утаила, но придет время, и самое постыдное, о чем хотелось бы забыть навсегда, тоже вытащу на свет.
– Да. В подземелье мне открылось, что ты не была той, за кого себя выдавала.
– В смысле? – я аж подпрыгнула. Дайкори, почувствовав магический всплеск (а ведь только что утверждала, что буду управлять своим даром!), взял меня за руку.
– Ты с самого начала работала на драконов, поэтому разбила в Демоновой пади зеркала, чтобы важный портальный зал не попал в руки повстанцев. Впрочем, нужно отдать тебе должное, ты с самого первого дня твердила, что любишь своего жениха, правда, умолчала, что он наследник короля драконов.
– Вот это да! – лишь ладонь пустынника, сжавшаяся еще крепче, не позволила мне подняться и понестись по кругу, негодуя и возмущаясь. – И на чем базируется обвинение? Есть свидетели тому, что именно я крушила зал?
– Пух призналась своему мужу, что застала тебя бьющей зеркала, но, увлеченная уничтожением, ты не заметила ее.
– Наглая ложь!
– Она позвала Висэля сразу, как только ты открыла портал и исчезла, – муф Эливентор был непреклонен. Говорил с напором, заставляя меня открывать и закрывать рот в поиске оправданий. - И здесь ты не отвертишься, сказав, что леди Анастасия врет – свечение портала заметили орки, что остались охранять дворец снаружи.
– Вот же гадина! – только и смогла произнести я. Несправедливость душила меня. Я прекрасно знала, кто орудовал топором, и кто потом смылся через портал. Но как доказать? А Пух мастерски выкрутилась! Заметили свечение? Что ж, она тут же придумала новую версию. Теперь не она разбила зеркала, что делали ее фигуру еще уродливее, а «та самая», что не может ответить. И Эливентора толкнула «та самая» и через портал, о котором уже не смолчать, смылась она же.
– Спокойно, Шило, – Дайкори чувствовал нарастающее напряжение, – спокойно.
– Нет, ну правда! – я все еще пыталась встать и бежать, чтобы хоть через физическую активность привести внутреннее состояние в равновесие. Но пустынник, не выпустив руки, настойчиво вернул меня на место. – Сама же Настя колошматила зеркала топором Василия, а свалила на меня. Вася, случаем, не поинтересовался у женушки, почему его топор вдруг перестал переливаться письменами? Куда делась магия любимого артефакта?
– Хорошо, – Эливинтор закинул ногу на ногу, – я могу допустить, что Пух врет насчет зеркал, а что скажешь о моей потери памяти?
– Так вроде ты и до того не все о себе помнил, – буркнула я, но Эли не остановился, продолжил обвинять.
– Разве Настя или кто-нибудь из повстанцев обладает настолько мощным даром, чтобы стереть магу память нескольких дней?
– А зачем бы мне? Да я больше потеряла, чем приобрела!
– Затем, чтобы обезопасить себя. Мало ли, вдруг я успею выбраться, пока связь зеркал не оборвалась? И я успел. Не рассчитала, голубушка?
– Ты не прав…
- А как только поняла, что не получилось закрыть меня в зазеркалье, быстро присочинила историю о моем великом предназначении. Мол, король он, пусть пойдет и займет свое место в Демоновой пади. Стравить меня с Василием захотела? Ты и в комнату моей матери пробралась только для того, чтобы через магический шар посмотреть, удалась ли твоя затея.
– Ну все! Я сейчас взорвусь!
– Криком ты ничего не докажешь, – тихо, но твердо произнес Дайко и с осуждением воззрился на Эливентора, в глазах которого полыхала злость. Я грустно улыбнулась. Да, любовью здесь и близко не пахнет.
– Хорошо, я не буду кричать, – я выдернула свою руку из ладони нейвера. – Но я требую справедливости. Сейчас мое слово против слова Пуха. Но достаточно свести нас вместе, и на чьей стороне окажется правда, доказать не составит труда. У Ферстафа где-то в кармане лежит амулет, который легко определяет лжет человек или нет. Я прямо сейчас готова идти в Демонову падь и выдрать наглой лгунье ее рыжие космы.
– Не получится, – недоэльф наблюдай за мной через опущенные ресницы. – Супругу Висэля не так давно похитили. Он уверен, что это ты подчищаешь за собой.
– Час от часу не легче! – я аж задохнулась от негодования.
Я ни минуты не сомневалась, что знаю тех, кто приложил руку к пленению Насти. Драконам отчего-то очень сильно нужна была ведьма. С Белой костью не вышло, так как она по глупости лишилась дара, выкрали Пуха. Но лучше молчать – своими предположениями я еще больше сделаю себя виноватой. Эливентор оказался мастером по выстраиванию ложных логических цепочек. Пособница драконов, надо же!
Но сейчас не время думать о судьбе Пуха. Надо убедить Эливентора в моей правоте. Если так пойдет дальше, Дайкори тоже задумается, правда ли то, что я ему рассказала о Белой кости.
– А ты почему молчишь? – я повернулась к пустыннику. – Почему не расскажешь, за что отдал свою любовницу драконам? Или, может, тоже не веришь в мою версию истории о разбитых зеркалах?
– Я верю, – с улыбкой произнес Дайкори. Спокойствию пустынника можно было позавидовать. Рядом с ним сидит бомба, готовая разнести замок к чертям, а он тянет слова, будто поет. – Перед тем, как отправить Белую кость к Ферстафу, я пытал ее.
Я вздрогнула. Со своим панибратскими отношениями с «брехливым псом» я совсем забыла, что он – талиф, будущий правитель нейверов, а звериная суть пустынника никогда не простит предательства и попрания государственных интересов. Из-за корыстных действий его наложницы было утеряно драгоценное время – наша встреча могла состояться еще в подземелье, когда Эливентор помнил, с чем ему пришлось столкнуться в Демоновой пади. Лена Корз не только ослушалась приказа хозяина, но и поставила под угрозу судьбы жителей королевства Палящего солнца.
Взгляд Эливентора, только что рассеянно скользивший по стенам, где висели фривольные картины, сделался внимательным. Его тело помимо воли подалось вперед. И меня осенило – муф желал, чтобы меня оправдали, ждал этого и теперь не пропустит ни слова. Он жаждал услышать, что женщина, назвавшаяся чужой невестой, но не побрезговавшая «пойти налево» (Эли наверняка в красках описали, как он целовался со мной), все же не настолько дрянная.
– Кость поначалу отпиралась, но факт преступления был на лицо: ее магия, только вчера неслабо проявлявшая себя, внезапно иссякла. Ведьма умоляла ее пощадить, но вирху выдавила из Белой кости истину: моя наложница поддалась злой ревности. Приговорила миффи Шило только из-за того, что я написал ей записку с датой и временем встречи. Белая кость решила, что я собираюсь сделать ее подругу любовницей, и лучший способ избавиться от соперницы – толкнуть в зазеркалье. Идея пришла, как только вы вошли в зал. Кстати, именно ты, Эливентор, подсказал, что вокруг вас находятся портальные зеркала. И именно ты кинулся следом за Шило, никто тебя в зазеркалье не толкал. Этого греха на Белой кости нет. А теперь, достопочтимый муф, подумай, за какую женщину ты отдал бы жизнь? Неужели за лживую тварь?
Я всхлипнула. Нет, конечно, последняя фраза про лживую тварь была лишней, но как же приятно, когда кто-то встает на твою защиту!
Тряслись губы, я размазывала слезы по лицу, но у меня хватило выдержки рассказать о том, что произошло после попадания в зазеркалье. Пора было выкладывать все карты на стол, и поделиться тем, чем делиться было опасно и невыгодно. Что навсегда отвратит Эливентора от меня. Я об отце и его преступлениях.
Дайко реагировал на каждое слово эмоционально, особенно когда я рассказывала о последнем поцелуе с Эливентором. Оборванном, неполноценном, незавершенном только из-за меркнущей струны, что еще связывала осколок и второе зеркало.
Эливентор же, напротив, был молчалив и угрюм. Он тер ладонь, где все еще виднелся след от ожога.
– Когда я забеспокоилась, что Эли долго не возвращается, лорд Эндраде Востри признался, что набросил на него амулет забвения, – я виновато посмотрела на муфа, – и это было последней каплей. Я поняла, что отец никогда не должен выбраться из зазеркалья. Он с такой легкостью разрушил мечты своей дочери, что тогда говорить о чужих людях, которым предстоит столкнуться с его жестокостью и равнодушием.
– Выходит, это я бросил тебя? Оставил один на один с монстром? – Эли поднял на меня свои хрустальные глаза. Я, сморщившись от слез и не в силах подавить рыдание, лишь покачала головой. – Как же ты выбралась?
Дайкори, не найдя ничего подходящего, рукавом халата вытер мне лицо. Потом обнял, прижал к себе и наградил укоризненным взглядом Эли. Мне хотелось иных объятий, но после всех откровений я не могла надеяться на понимание. Дочь убийцы родителей Эливентора. Разве я смею?
Я, продолжая слезами мочить халат Дайко, сняла с пальца Ключ и не глядя протянула недоэльфу.
– Я не поверил бабушке, – произнес он, сжимая кольцо в кулаке. – Думал, ты ее провела, пробравшись в поместье через черный вход.
– Комната твоей матери оказалась единственным местом, куда я могла попасть из зазеркалья, не притащив за собой лорда Эндраде Востри. Он, злясь, что не втискивается в узкое отверстие портала, крушил все, до чего дотягивался, и ловушка от воров захлопнулась, отрезав меня от отца.