Следовало бы усомниться, ведь красный дракон одной массой мог задавить меньшего по размеру демона, но мало кто знал, что отец по горлышко наполнен страшными магическими способностями. Я напряглась в ожидании боя.
Рык дракона сотряс подземелье.
Тут же, со звуком, похожим на выстрел, треснул пополам купол Храма и, не удержавшись, завалился вниз, погребая под собой тех, кто не успел выбраться. Рухнула и наша стена, оставляя нас на куче битого кирпича видными как на ладони.
– Честное слово, это не я, – пролепетала я одеревеневшими губами, когда Тьма, лишившись хоть каких-то рамок, медленно поползла за пределы переставшего существовать святилища.
– Это твой отец, – уверенно произнес Эливентор.
– Я к Повелу, его еще можно откопать! – засуетилась я, беспокоясь теперь не о схватке сильнейших магов, а о способе спуска с горы: в скользкой обуви, с возможностью переломать ноги, или сразу на попе: пусть и унизительно, но без смертельного исхода. На этот раз меня удержал Дайкори.
– Не время, – произнес он, бледнея на глазах.
И я повернулась туда, где, не успев начаться, кончилась битва. Лорд Эндраде Востри, окутанный пламенем, не причинившим ему видимого вреда, сидел на красном драконе, в шею которого впивались шипы его же ошейника. Вокруг валялись растерзанные и еще дымящиеся тела приспешников короля, что напрасно ринулись в бой следом за своим предводителем. Черный меч, испив драконьей крови, пел. Оглушающе громко, до боли в ушах. Я зажала их ладонями.
Еще один повелительный жест герцога, и пламя бесследно исчезло, оставив лишь запах горелой плоти. Я открыла рот, пытаясь вернуть себе слух.
– Дочь! Я жду тебя! – герцог безошибочно нашел меня взглядом. Почуял, значит, родную кровинку. Спрятав во тьму меч, который, наконец, перестал петь, отец улыбнулся и протянул ко мне руку. Руны победно искрились на его коже.
– Не ходи, он убьет, – загородил меня спиной Эливентор. Рядом с ним плечом к плечу встал Дайкори.
Я сама понимала, отец не простит, что я оставила его в зазеркалье. Предательство не имеет срока давности. В лучшем случае, я сделаюсь бездушной вещью в его руках.
– Я должна, я Жажда, – горячо зашептала я, видя, как меняется лицо отца на недовольное. Мальчишки посмели встать на его пути! – И я отчаянно жажду, чтобы лорд Эндраде Востри нашел свой конец здесь.
– Тогда поцелуй меня, – неожиданно предложил Эливентор, разворачиваясь ко мне всем телом.
Ошарашенная предложением, я успела заметить, что Дайкори, прикрывая нас спиной, поднял руку с Оком бури. Тут же пришли в движение пески и осколки мелких камней. Где-то над головой затрепетали наши взметнувшиеся вверх волосы, но я не успела ни удивиться, ни возмутиться: мой рот накрыли губы Эливентора.
То, чего я так давно ждала, свершилось. Меня целовал Эливентор, который знал, что я дочь убийцы, что могу лишить магии любого, кроме более сильного, чем я, но его действия ни в коем случае не подпадали под разряд «заправиться магией от магоколонки».
Я чувствовала, поцелуй был самым настоящим. Он был продолжением того, который мы так беспечно оборвали в зазеркалье. Поцелуй завершал начатое, возвращая нас в ту точку отношений, где мы оба любили и были любимы. И я всем сердцем в это верила.
Взгляд Эли, когда он оторвался от моих губ, был нежным. И я плавилась в этой нежности, забыв, где мы, что мы, и дышим ли вообще.
– Вуэрто риголо сту, – произнес он и отпустил меня. Я упала на попу, не в силах не то что подняться, пошевелиться.
– Что, что ты сказал? – пролепетала я, но мой Эливентор уже спускался с горы вниз. Он шел туда, где яростное Око бури крутило уже не только песок и камни, но и куски зданий.
– Спасибо за передышку, – Эли хлопнул по плечу друга, и Дайкори, чьи волосы так же, как и мои, крылом чайки бились над головой, просто кивнул в ответ.
– Что он сказал?! – я, не поднимаясь, на попе сползая к нейверу, занявшему более удобное место для колдовства, требовательно дернула за рукав. – Что! Он! Сказал?!!
– Поблагодарил, что позволил лобызаться в то время, когда надо действова-а-ать! – прокричал пустынник, стараясь перекрыть рев бури.
– Нет, до этого!
– А! – Дайко нашел время обернуться, ни на мгновение не прекращая наращивать мощь Ока. – Он сказал на языке демонов! Я не смогу повторить! Это слишком интимно! А по-нашему, по-нейверски, звучит не особо приятно!..
– Я сейчас тебя стукну!
– Хар харрари рури-и-и-и!
– Какое еще рури?!
– Боги! Я еще никогда не говорил девушке этих слов, а ты удосужилась!
– Дайко! Я убью тебя!
Он засмеялся. Задорно, как мальчишка, подняв голову вверх. А перед ним, буквально на расстоянии вытянутой руки, ревело Око бури, втягивая в круговерть тела погибших.
– Если перевести на драконий, то это будет звучать лучше! Ш-ш-вес шиш-шу!
– Произнеси на эльфячьем! – я сузила глаза. Я сразу узнаю единственную фразу, что когда-либо слышала на эльфийском языке. Я сильно надеялась, что именно эти слова произнес Эливентор. – Никаких шишу!
– Лина верельфаг дарти! – сдался Дайко.
Ох, Эли…
Я кинулась вниз, не боясь переломать ноги, быть втянутой в магическое верчение бури, лишь бы догнать, лишь бы успеть сказать.
– Эли-и-и-и! Я тебя люблю-ю-ю-ю!
За спиной моего любимого выросли крылья. Самые настоящие. Пусть не белые, черные. Но оно и понятно, Эливентор же демон. Он махнул рукой и пропал в круговерти из камней.
***
Я – Жажда. Не знаю, на что надеялся мой отец, когда наградил меня этим даром. Может быть, думал, что я, осознав его величие, с радостью кинусь подминать под его пяту весь мир?
Я еще в подземелье выяснила, чего жаждал демон, превративший дочь в амулет.
Войны. Чтобы показать свою силу.
Передела власти. Чтобы сделаться пупом земли.
Подчинения. Чтобы управлять массами как марионетками.
Много позже, когда прошла горячка первых «мирных» часов, я поняла, почему магию во мне лихорадило, почему все рушилось и шло наперекосяк, стоило самой Жажде чего-то пожелать. Вспомнить хотя бы, как страстно я жаждала, чтобы лорд Эндраде никогда не выбрался из зазеркалья, однако три ведьмы, три слабые ведьмы, только у одной из которых теплилась магия, оказались сильнее меня. Они спели ритуальную песню, и герцог обрел свободу! Как такое возможно?
С глаз пала пелена, и до меня со всей очевидностью дошло, что самостоятельно я никогда не выбралась бы из зазеркалья. Отец врал. Он тщательно скрывал, что Жажде, как и любой магической вещи, нужен хозяин. Только его желание вывело бы нас из вечной темноты. И этим хозяином собирался стать «покоритель мира». Грустно и обидно.
Но случилось то, чего не ожидал ни лорд Эндраде, ни я.
Случился Эливентор.
Мой Эли жаждал многого, но самым главным его желанием был мир. И за этим он обратился ко мне. Но не как к девушке, о чувствах которой не помнил, а как к артефакту. Так и надо было. Для этого я и создавалась.
Эливентор каким-то внутренним чутьем понял, что Жажда не должна управлять сама собой. Магической вещью всегда управляет кто-то. Разве утюг кидается выгладить целую гору белья? Эли просто «включил» меня, как до этого «включал» собственный меч. И все получилось. Потому что жаждала не я, жаждал он: вспомнить себя, вернуть то, что утратил, остановить зреющую войну. А меня, чтобы я не нафантазировала лишнего и не помешала ему, занял поцелуем. И «Я тебя люблю» произнес на демоническом языке с той же целью. А Дайкори еще и подыграл.
Глава 39. Прощание
Не знаю, что произошло в центре бури, но, когда ветер стих, а камни привычно уткнулись в землю, я нашла лишь одного Эливентора. Он стоял совершенно обнаженный, с двумя огромными крылами за спиной, а на его руке ярче яркого горела печать от белых врат.
Я подлетела к нему. Не веря, что он цел и без единой царапины, оббежала по кругу, по пути погладив перья, дрогнувшие под моей рукой, а потом повисла на шее, прижавшись щекой к груди.
– Ты меня удушишь, – его пальцы ласково скользнули по моей скуле. Боже, какой же он красивый!
И я потянула его, чтобы наклонился, чтобы достать до губ и подарить еще один поцелуй в череде многих, что нас ждут. Мое сердце разрывалось от счастья.
– А куда все подевались-то? Где любимый папочка миффи Шило, где король Эзурб?
В этот момент я ненавидела Дайко. Так бесцеремонно прервать «лобызания»!
Обойдя друга, рассмотрев неизвестно откуда взявшиеся крылья, пустынник кинул мне язвительное:
– Ты бы ему сумочку с запасными штанами дала. Через плечо.
Многострадальная рубашка Ферстафа вновь превратилась во временное прикрытие чужого срама: Эли повязал ее вокруг бедер. Дайкори соревновался с ним красотой обнаженного торса.
– Надо залезть под купол, вдруг Повел жив? – я в ожидании ответа посмотрела на одного, на другого.
Как я поняла, сейчас Эливентор не собирался делиться тем, что произошло в центре Ока бури. Мой принц многозначительно посмотрел на Дайкори, и тот кивнул, поняв, что разговор откладывается. Но у меня всегда есть возможность подслушать или допросить с пристрастием одного из них, правда же? Поэтому я позволила мальчикам сохранить секрет и направила их мысли на не менее важное дело. Но реакции не дождалась: мои планы отодвинули в сторону неожиданно послышавшиеся вскрики и топот множества ног. Эхо разносило гомон по всему подземелью, и невозможно было предугадать, с какой стороны приближается угроза. Мы невольно заняли круговую оборону. Спина к спине.
– А я могу временно воспользоваться Жаждой? – Дайкори повернул голову к Эливентору.
– Да, если хочешь остаться без рук, – голос Эли был ровен.
– Ага, – выдохнула я, подразумевая, что говорят о моей агрессивной настроенности, – я такая. Еще и рожу расцарапаю.
Мужчины рассмеялись.
– Я понял, друг, – ответил Дайко. – Обойдусь как-нибудь сам. Песчаная смерть мне в помощь.
В его руке появился новый амулет.
- Откуда ты их достаешь? – изумилась я. – На тебе даже штаны чужие.