глашен народно-демократической республикой.
Когда-то поэты писали:
…Будет день —
у входа в аэропорт
Алжира
мы напишем четко
на белой стене:
«Здравствуйте, пассажиры!
Вы в свободной стране.
Солнце глядит
С высоты зенита.
Мы вас ждали
сто тридцать лет.
Посмотрите на небо —
ни единого облака нет.
Нашей кровью
оно омыто»[14].
И вот день полного освобождения страны, о котором мечтали передовые люди всего мира, наступил. Начался новый этап в истории Алжира, впервые вступившего на путь самостоятельного национального развития.
АЛЖИР НЕЗАВИСИМЫЙ
С 1962 года Алжир стал столицей молодой, освобожденной страны. В нем расположились все министерства, иностранные посольства, национальные издательства, туристические агентства, культурные учреждения. Новые экономические задачи, значительное увеличение населения требовали серьезной реконструкции, расширения города. Несмотря на то что большинство французов покинуло Алжир, местное население за последние 10 лет выросло на 400 тысяч человек.
Если взять «визитную карточку» Большого Алжира 1969 года, то есть столицы вместе со всеми прилегающими к ней окрестностями, то на ней стояло бы: «территория — 21 090 гектаров; население — свыше миллиона человек; городских дорог — 698 километров; школ — 303, библиотек — 14, стадионов — 24, кинотеатров — 53» и т. д. Эти цифры возрастают с каждым годом, с каждым месяцем.
Самолет алжирской авиакомпании «Эр-Альжери», ведомый алжирским экипажем, только что преодолев расстояние в три с половиной тысячи километров, пролетев вдоль извилистого берега Адриатики, над «сапожком» Италии, близ неприветливых гор Мальты, приветственно взмахивает крыльями над алжирской гаванью и опускается в аэропорту Алжира. Когда-то аэропорт назывался «Мэзон бланш», теперь — «Дар аль-Бейда»; и то и другое в переводе означает «Белый дом». Белый аэровокзал окружен новыми административными зданиями, а площадь перед ним встречает вас шумным оживлением веселых и приветливых людей, обилием тропических растений и цветов.
А затем, с какой бы стороны вы ни подъезжали к Алжиру, вы видите, как вертят своими металлическими головами журавли-краны, как поднимается вверх амфитеатр современных белых строений, как повсюду растут новые районы: расположенный в четырехстах метрах севернее порта Баб аль-Уэд, где раньше ютились лишь жалкие лачуги рыбаков да лежали на прибрежном песке лодки, а теперь возникли широкие зеленые бульвары с современными европейскими зданиями по обеим сторонам, стадионы и пляжи. Белькур (так звали первого французского предпринимателя, который стал этот район застраивать) — на его месте когда-то была деревня с теми самыми огородами, где знаменитый герой романа А. Доде Тартарен устраивал засаду на львов, а сейчас все пространство до моря заняли фабрики, магазины, склады, — центр района обозначен огромной площадью Первого мая. Бирмандрейс, получивший свое название в честь фламандского ренегата Мурад-раиса («Бир» означает «колодец»), прославившегося своим умением водить галеры и ставшего одним из богатейших раисов Аль-Джазаира. Хусейн-Дей, где некогда находился загородный дом последнего дея Алжира. Кубба — район, сохранивший свое название от погребальной куббы Хадж-паши, воздвигнутой здесь в XVI веке. Биркадем («Колодец негритянки») — берега уэда Хэмис, с которыми связана легенда об алжирской красавице Байе, — бежав от своего суверена, она скрывалась в прибрежных зарослях и ущельях, благодаря чему это место до сих пор называется «Оврагом дикой женщины». Бен-Акнун — университетский городок Алжира.
В старых кварталах города, таких, как Марине, на месте разрушенных берберских построек, рыбацких лачуг и турецких кабачков вырастают громады домов. Эти дома вытесняют жалкие бидонвили, где в деревянных бараках, покрытых старым толем, в начале 60-х годов ютилось более 40 тысяч человек. Так, за 14 месяцев был построен квартал Диар ас-Саада.
Когда-то, еще совсем недавно, границы города ограничивались уздами Мазафран и Харраш. Теперь город не только уходит по склонам гор вверх к равнине Митиджа, но и распространяется далеко по берегу к прекрасным туристическим центрам Средиземноморья — Зеральде, Эль-Джемиле, Моретти — отсюда уже рукой подать до знаменитых римских протекторатов — Типазы и Шершели.
Строительству загородных ансамблей в Алжире придается особое значение. Из года в год растут новые туристические комплексы, сочетающие в себе своеобразие африканской и алжиро-мавританской архитектуры (домики в стиле «бунгало», искусственная Касба) с комфортом и простотой второй половины XX века. Таков, например, ансамбль Моретти, построенный по проекту француза Пуйона и египтянина Мустафы Мусы, таков и новый огромный туристический центр Типазы у подножия Шенуа.
Интересным явлением современной алжирской архитектуры можно считать и построенный недалеко от столицы в 1965 году Дворец наций, или так называемый Сосновый клуб. Важнейшим элементам мавританской архитектуры — аркадам, орнаментам, внутренним дворикам — здесь придана особая современная простота. Поэтому за своеобразным покрытием центральной части клуба угадывается купол древних османских мечетей, а в стройной деревянной башне — силуэт квадратного минарета. В то же время залы и фойе дворца отдаленно напоминают интерьеры штаб-квартиры ООН в Нью-Йорке — ведь здание призвано служить для проведения государственных съездов и конгрессов.
Еще в 1934 году Ле Корбюзье писал: «Приплюснутый к скале, неспособный расти дальше, изнемогающий Алжир сегодня совершенно загружен транспортом и людьми». Актуальность этих слов сейчас, когда ежегодно в столице население возрастает на 40 тысяч человек, несомненна. В результате естественного притока людей, с которым приходится сталкиваться всем крупным городам мира, Алжир вынужден значительно увеличивать объем и число наземных сооружений — жилищ, школ, больниц, стадионов и т. д. К тому же город заключен в определенные географические рамки и не может бесконечно взбираться на холмы и растягиваться вдоль моря. Так встал вопрос о новом, генеральном плане реконструкции города. Был проект перенести столицу в другое место. Однако алжирские архитекторы отвергли опыт бразильского градостроения, считая новую столицу, Бразилиа, из-за ее расположения «холодным городом, без души, в котором люди не сумели прижиться, потому что человек не может жить там, где деревья и камни ему ничего не напоминают. Так уж он устроен». Строительство новых домов в центре на месте тех, которые будут снесены, мало чем поможет.
Поэтому пока все сошлись на том, что нужно сместить в городе некоторые акценты, отнеся сегодняшний административный центр вместе со всеми министерствами и государственными учреждениями в район Бирманд-рейса, подведя к нему не только удобные кольцевые автострады, но и железнодорожные ветки[15].
Руководить реконструкцией города и строительством нового центра приглашен знаменитый бразильский архитектор Нимейер. Однако проект этот еще продолжает обсуждаться, и осуществление его, разумеется, рассчитано на много лет.
Творческий размах архитекторов Алжира, мечтающих разместить всех людей столицы в красивых, современных домах, поистине грандиозен. Как бы ни были велики сложности с жилищными условиями в Алжире, здесь не хотят прибегать к строительству стандартных примитивных зданий даже как к временной мере. Вот построили на востоке города огромный дом, вместивший в себя не один дуар, и никто от этого настоящего удовлетворения не получил. Привычные для жителей условия — близость к природе, возможность ведения собственного хозяйства — при этом отпали, а здание город не украсило… Поэтому архитекторы Алжира помимо насущно урбанистических задач ставят перед собой в качестве идеальной цели синтез стилей восточной монументальной архитектуры, представленной такими образцами, как «поющие» арки гранадской Альгамбры, стамбульская Айя-София и Тадж Махал.
В скромном кабинете, недалеко от площади Мучеников, сидит старейший алжирский архитектор Абд ар-Рахман Бушама. Он похож на доброго восточного сказочника, мечтавшего за одну ночь построить королевский замок, только теперь этот замок должен вместить весь город — город свободных, счастливых людей. Абд ар-Рахман Бушама мечтает о «поющих» арках. «Каждую арку, — говорит он, — нужно рассчитать по ее пропорциям так, чтобы она пела. Ошибешься на один сантиметр, и она сфальшивит или промолчит вовсе». Так искусно должно быть сейчас мастерство алжирских архитекторов.
Алжирцы спешат как можно скорее распрощаться со всеми напоминаниями об их колониальном прошлом. Поэтому большинство улиц и площадей переименовано.
Символично, что проспект Восьмого, ноября, названный так в честь дня высадки в Алжире американско-английских войск в 1942 году, стал теперь проспектом Первого ноября — дня начала Революции. Таблицы со старыми названиями висят здесь же на перекрестках, но они демонстративно перечеркнуты, новые названия (иногда их два — на французском и арабском языках) висят рядом. Площадь Бюжо стала площадью эмира Абд аль-Кадира, парк Галлана — парком Свободы, сквер Брессон — сквером Порт-Саида, улица Брюса — улицей Хадж Омара, улица Ришелье — улицей Мустафы Фаррухи и т. д. А совсем недавно одной из центральных площадей присвоено имя Ленина. Появилось много новых памятников. К важнейшим из них относится памятник на проспекте Первого ноября, что рядом с. площадью Мучеников. Это фонтан, окруженный странного вида животными — у них конские туловища и огромные рыбьи хвосты; высоко закинув голову, подняв передние ноги, они словно рвутся в морскую стихию. Это был первый памятник, поставленный в Алжире после освобождения.
На середине небольшой площади в центре бывшей улицы Изли с 1852 года стоял памятник одному из завоевателей Алжира — маршалу Бюжо. Теперь он по праву уступил место национальному герою Алжира Абд аль-Кадиру. Правда, использовав формы прежнего громоздкого постамента, современные скульпторы не соотнесли с ним пропорций скачущего на лошади изящного Абд аль-Кадира, отчего весь памятник в целом много потерял в своей художественной выразительности.