и заголовками, статьями, фотографиями. Пресса. В решающий момент бумага на щитах разрывается, и сквозь нее на сцену выбегают двое — вьетнамец и палестинец. «Мы хотели изобразить символически, — говорит Слиман Бенаисса, — что человек каждое утро разворачивает газету, и первое, что ему бросается в глаза, — это события во Вьетнаме и последствия агрессии Израиля…». Рассказ об этих событиях служит каждому народу уроком. И вот уже снова достигнута свобода. Но стоило допустить ошибки — разъединиться, не довести до конца дела революции, — и в стране опять начинают хозяйничать колонизаторы и жандармы, опять людей бросают в застенки и растут могилы на холмах.
Надо сказать, что образная символика спектакля весьма трудна для восприятия человека даже искушенного в театре. Зрители живо реагируют на смешные реплики, характеры, мизансцены, с волнением прислушиваются к рассуждениям о борьбе народов за освобождение. Но общий смысл происходящего остается для них не до конца ясен. Правда, во время обсуждения режиссер может объяснить задачи и даже содержание спектакля, но, откровенно говоря, ценность подобных бесед должна заключаться в высказываниях зрителей, а не в объяснениях режиссера.
Итак, провозглашая разнообразие художественных приемов — экспериментов, театр демонстрирует зрелище символическое. В другом спектакле, «Порошок разума», известного алжирского драматурга Ясина Катеба зритель встречается с абсолютно реалистическим зрелищем и понимает все с полуслова. Пьеса Ясина Катеба — это вторая часть его драматического цикла «Кольцо репрессий», воссоздающего недавнее прошлое Алжира, события национально-освободительной борьбы алжирского народа. По содержанию и по смыслу она примыкает к первой части — «Труп в кольце», развивая ее образы, действие, идею. Будучи написанной для сцены, пьеса эта никогда до сих пор не ставилась и была лишь опубликована автором в его сборнике «Звездный полигон». Теперь драматург по настоянию театра вносит в пьесу существенные изменения, придавая ей самостоятельное значение. Если раньше пьеса разоблачала старый строй, лицемерие и козни султана, муфтия и шейхов, то теперь она связывается с современностью и высмеивает такие общечеловеческие и более актуальные пороки, как косность, вероломство, неповоротливость, консерватизм в отношении к женщине, религии и буржуазии.
В центре событий пьесы — проделки Джехи, национального героя старинных арабских сказаний. Сказания эти еще в 1926 году послужили основой рождения диалектального театра, сразу же снискавшего успех у алжирской публики. Джеха — наивный и в то же время мудрый простак, напоминающий знаменитого Ходжу Насреддина. О нем сложено немало легенд и анекдотов, рассказов и драм. Создание народного творчества, он не только сохраняется в памяти народной, но и беспрерывно возникает в новых произведениях. Даже в серьезной литературе Джеха делается участником событий. Например, в одной из новелл Мухаммеда Диба веселый Джеха разделяет судьбу революционных демонстрантов в годы освободительной войны алжирского народа. В наши дни Джеха, сохраняя свой веселый и наивный нрав, выглядит человеком достаточно умным и образованным, он знает даже «Капитал» Маркса.
Драматург перенес место действия пьесы из средневековья в современную действительность, на нефтеперерабатывающий завод, представленный на сцене сложными металлическими конструкциями. Рабочие завода решают ставить пьесу Ясина Катеба и распределяют роли. Использование в спектакле приемов «комедиа дель арте» превращает зрелище в политический фарс. Джеха получает возможность врываться непосредственно в деловой ритм рабочей жизни, вмешиваться в производственный процесс и т. д. Рабочие в ярких оранжевых комбинезонах, заменившие прежний Хор пьесы, вместе с Джехой, облаченным в темный бурнус — традиционный вневременной наряд арабов, неожиданно составляют живой целостный ансамбль. Проделки и изречения любимого героя неизменно встречают веселое одобрение зрительного зала. К сожалению, зрителю-иностранцу многое остается непонятным, спектакль идет на арабском диалекте, а большинство высказываний Джехи вообще едва ли переводимы.
Выбор языка — одна из очень серьезных проблем алжирского театра, если не самая серьезная. За годы колониализма французский язык занял место основного языка интеллигенции Алжира как в быту, так и в литературе и в театре. Арабский язык до момента освобождения изучался в школе как язык иностранный и необязательный. Крупнейшие алжирские писатели до последнего времени писали на французском языке, чтобы сделать свое творчество достоянием читателей на многих континентах. В известном рассказе «Сад в огне» Ясина Катеба, писателя, овладевшего всеми тонкостями французского языка, изображается трагическая судьба алжирца, который стал литератором, не зная арабского языка, а потом не смог прочитать своей книги, переведенной на родной язык. Другой алжирский писатель, Малек Хаддад, называет французский язык «страной изгнания». Сейчас положение резко меняется. О значении арабского языка было записано уже в преамбуле к конституции Алжирской Народной Демократической Республики от 10 сентября 1963 года. «Ислам и арабский язык, — говорится там, — являлись эффективными силами сопротивления попыткам обезличить алжирцев, предпринимавшимся колониальным режимом. Алжир считает своим долгом подтвердить, что арабский язык является национальным и официальным языком и что он черпает свою духовную силу главным образом в исламе»[20]. Но процесс повсеместной арабизации страны — трудный и постепенный, до сих пор авторы, создающие пьесы на арабском языке, вынуждены иногда сами же переводить их на французский язык и вручать текст зрителям, как я уже говорила, вместе с программкой спектакля, а пьесы, ранее написанные на французском языке, переводить и ставить на арабском. Арабский язык имеет множество диалектов, разительно отличающихся друг от друга, — житель побережья не всегда поймет обитателя Сахары, а уроженец Константины — оранца. Кроме того, жители Кабилии, говорящие, как и население областей Ореса, Уарсениса и др., на берберском языке, иногда просто не знают арабского языка — ни разговорного, ни литературного. Классический арабский язык, на котором создавались замечательные произведения арабской литературы и науки, не всегда оказывается понятен даже образованным алжирцам, большинство которых (а среди них немало и берберов) учились во французских школах.
Одно из интервью, данное газете «Аль-Муджахид» Мустафой Катебом и посвященное именно этой проблеме, так и озаглавлено — «Между улицей и библиотекой». Да, арабский сценический язык нового Алжира должен быть общедоступен и литературен одновременно. Но для его утверждения требуется немало времени. А пока мне приходилось быть свидетельницей того, как на обсуждении спектакля Театра молодежи «Без названия» один юноша говорил, что язык спектакля оказался для него слишком засорен жаргоном и потому малопонятен. А на другом спектакле было обратное явление: «Вы, видимо, играли на языке письменности, а дома у меня говорят только на диалекте», — сетовал один из выступавших. Сами обсуждения, как правило, ведутся на французском языке, и выступления по-арабски ведущий часто тут же переводит на французский.
Рассказ о молодежных театрах Алжира был бы неполон, если бы я не коснулась любительских коллективов Константины. В этом городе, третьем по величине в Алжире, вековые традиции в силу исторического развития особенно ощутимы, и веяния современной культуры проникают сюда с трудом, встречая сопротивление местных обычаев. Поэтому стала традицией организация в Константине Недели культуры. Большую роль в их проведении играет специально созданный Районный центр культуры («Centre régional d’action culturelle» — CRAC). Благодаря многообразной деятельности этого Центра значительно активизировалась культурная жизнь департамента, возникли самодеятельные танцевальные коллективы, организованы оркестры классической арабской, т. е. андалусской, музыки, проводятся художественные выставки, вечера, концерты, спектакли и т. д. Об успехах Центра наглядно свидетельствуют результаты проведенной летом 1969 года очередной Недели культуры. Премиями этой недели были отмечены многочисленные художественные коллективы города, и прежде всего любительская театральная труппа CRAC. Впрочем, за время существования этой труппы, возникшей еще в мае 1965 года, это уже ее третья награда: на Национальном фестивале молодежи в Алжире в 1966 году она была награждена первым призом за спектакль «Молодость и жизнь», на втором фестивале любительских театров в Мостаганеме, показав спектакль «Искра в тростнике», также заняла первое место.
Труппа создавалась при константинском филиале Алжирского Национального театра. Здесь ее члены под руководством актера Хамида Хабати получили нечто вроде сокращенного театрального образования. Потом поставили несколько спектаклей, среди них «Царь Эдип» Софокла, «Предки усиливают жестокость», являющуюся третьей частью трилогии Ясина Катеба, «Искра в тростнике», «День… Траур».
«Мы хотели создать серьезный, здоровый театр, соответствующий тем задачам, которые ставит перед собой социалистический Алжир, театр борьбы, театр, основанный на высокой культуре и сознательности. Для этого мы должны изгнать импровизацию, всякую анархию в постановках, которые до сих пор господствовали здесь, в Константине», — заявляют руководители театра. Для достижения этой цели члены коллектива и главный режиссер театра Хамид Хабати продолжают и сейчас искать такие формы, которые бы максимально воздействовали на рабочего зрителя, не оставляли его равнодушным, не превращали бы сцену в место бездумного увеселения. Опыт работы театра еще недостаточно изучен, но его эстетические, художественные, организационные и лингвистические поиски, несомненно, внесут немалую лепту в дело создания будущего театра Алжира.
Отдаленность константинских театров от жизни столицы имеет свои плюсы и минусы. Преимущество этих коллективов в том, что они утверждают театральное искусство там, где оно является наиболее отсталой областью; гастроли Алжирского Национального театра и редкие любительские спектакли едва ли смогут восполнить этот пробел в культурной жизни большого и растущего города. Вместе с тем деятельность молодых константинских театров остается настолько безвестной, что, например, название другой новой труппы Константины, «Молодежного театра народного университ