ета», алжирский зритель узнал лишь из газеты, посвятившей этому интересному начинанию небольшую заметку. Время создания — июль 1968, место — Константина, режиссер — Хайдер Бенельмуффок, спектакли — «Дикая женщина», «Как важно жить в согласии». И описание того, как серьезно работает коллектив над поисками новых форм революционного театра, как с первых же шагов устремился к созданию нового репертуара, к контакту со зрителем, — признанию того, что «театр начинается со зрительного зала». Коллектив готов самоотверженно работать, понимая, что только повседневный напряженный труд, неустанные искания и эксперименты способны привести к заветной цели. И руководители театра, так же как и остальные молодые режиссеры, категорически отрицают театральное зрелище как веселое препровождение времени. Для них театр — это самая общедоступная школа, средство культурного и политического воспитания масс, способное содействовать преобразованию страны и утверждению нового, свободного, революционного Алжира.
Молодые алжирские театры возникают, крепнут, набирают силы. Разными путями они все движутся к одной твердо поставленной цели. «Революционному обществу — революционный театр» — их девиз. И пусть одни из них идут слишком прямолинейными путями, пусть другие, напротив, усложняют привычные формы и усложняют этот путь, пусть, наконец, все они еще испытывают вполне естественные трудности роста, — театральное искусство Алжира сдвинулось с мертвой точки. Молодежные театры спорят не только со зрителем, они охвачены вполне здоровой конкуренцией и по отношению друг к другу. Театры Константины не признают искусства оранцев, а Театр моря из Орана отрицает «тяжеловесную литературность» алжирских коллективов. Их спор решит будущее. Но сочетание старых национальных традиций и опыта ведущего театра Алжира, возглавляемого таким мудрым театральным деятелем, как Мустафа Катеб, с юными воспитанниками института в Бордж аль-Киффане, заканчивающими свое образование, и молодыми, стихийно возникшими и, по всей вероятности, продолжающими возникать театрами Алжира все больше и больше служит залогом подлинного расцвета и утверждения национального театрального искусства Алжира.
МУЗЕЙНАЯ ЛЕТОПИСЬ АЛЖИРА
Многовековая история и культура Алжира предстают в камнях и саркофагах древности, в творениях народных мастеров-ремесленников, в полотнах художников, в предметах домашнего обихода — будничных атрибутах жизни и смерти человека, ибо за время существования страны жизнь и смерть много раз сменяли здесь друг друга. Так в этнографии и искусстве Алжира раскрываются бесчисленные свидетельства бесчисленных времен. Для археологов, этих кропотливых и неподкупных исследователей глубокой старины, Алжир — поистине бесценная сокровищница.
Музеи Алжира — гордость молодой республики. Их разнообразные экспозиции, в которых историческое тесно переплелось с художественным, не только рассказывают о судьбе далекого прошлого, но и помогают деятелям алжирской культуры в создании и развитии нового, передового искусства.
В музеях тихо и прохладно. Даже не верится, что за этими толстыми звуконепроницаемыми стенами сияет ослепительное солнце, воздух раскален и город содрогается от шума, свойственного всем южным городам. Посетителей, как правило, немного. Изредка заходят иностранные туристы — по одному, по двое. Тогда служители, охраняющие залы, включают дополнительное освещение, приподнимают занавеси, покрывающие витрины, и становятся поодаль, готовые в любую минуту прийти на помощь необходимым разъяснением, консультацией, подсказать, если нужно, что в данном зале самое ценное.
Меня сначала принимают за шведку. В дальнейшем, выяснив, что я — из Москвы, окружают меня особым вниманием: приносят каталоги, проспекты, приглашают в запасники. Когда в первые дни я не знала точно дороги из одного музея в другой или же просто до ближайшего транспорта, меня трогательно сопровождали до нужного места. По дороге с интересом расспрашивали — как велика Москва, сколько в ней школ (к стыду своему, я знала это лишь приблизительно) и какие музеи нашей столицы пользуются особой популярностью.
Когда идешь по центральной аллее Алжирского Ботанического сада, как раз посредине видишь перед собою эффектное белое здание, едва возвышающееся над оградой. Это Музей изящных искусств (архитектор Поль Гийон). Он был открыт сравнительно недавно, в 1930 году, в ознаменование столетия со дня французского завоевания. Здание музея стоит у подножия холма, в нем как бы несколько ярусов. Нижняя часть — это изогнутый полукругом белоснежный портик со строгими квадратными колоннами. От него вверх ведут лестницы, которые, соединяясь на веранде, образуют центральный вход. Верхний ярус завершается открытой колоннадой. Весь год эта своеобразная галерея обвита яркими цветами. Фоном для здания музея служит яркая зелень холма. А оглянешься назад — там в изобилии до самого моря раскинулись аллеи, клумбы, фонтаны Ботанического сада. Зрелище неправдоподобно красивое! Оказывается, музей построен именно на этом месте далеко не случайно.
Разнообразие североафриканской природы, изумительные пейзажи и экзотика быта Алжира издавна вдохновляли художников, прежде всего французских. Заинтересовавшись их произведениями, группа энтузиастов в 1906 году обратилась с просьбой к генерал-губернатору Алжира выделить для строительства музея место в парке Летнего дворца. Когда это предложение было отвергнуто, накопившееся собрание картин разместили сначала в одном из залов мэрии, а затем в помещении на улице Константины. Фонды быстро разрастались и приобретали известность: многие художники дарили теперь свои картины будущему музею. Мэрия начала и сама производить некоторые покупки. С февраля 1908 года собрание получило официальное признание и стало именоваться Муниципальным музеем Алжира.
Первыми хранителями музея были Ж.-Б. Бруно (1908–1909 годы) и Ш. де Галлан (1909–1910 годы). Следующий хранитель, Фриц Мюллер, остававшийся на этом посту до самой смерти (1926 год), в 1911 году опубликовал первый каталог. В вилле «Абд ат-Тиф» было оборудовано ателье для художников, создан своеобразный творческий пансионат. Снова возник вопрос о строительстве зданий музея — на этот раз недалеко от виллы «Абд ат-Тиф» перед Ботаническим садом. Одним из аргументов, приводимых в пользу именно этого места, была живописность его расположения: горы, подступающие сзади к дороге, море, постоянно синеющее сквозь центральные аллеи сада, и яркая растительность должны были служить наилучшим обрамлением той восточной тематики, которая была представлена коллекцией музея. Начался сбор денег на строительство. На втором этаже в музее до сих пор висит большая доска, на которую занесены имена людей и организаций, способствовавших созданию и развитию музея. Среди них — Алжирское общество друзей музея, алжирский банк, алжирская мэрия, Лувр, музей Версаля, несколько французских меценатов. Руководство музея не хотело ограничивать собрание только школой алжирской и восточной живописи и одно время пыталось превратить его в центр французского и даже европейского искусства; картины стали приобретаться в Голландии, Италии и других странах Европы. И тем не менее постепенно сам собой складывался главный принцип постоянной экспозиции, продолжавшей изначальную основу первого собрания — ориентацию на южную и восточную тематику.
Музей располагает редчайшими полотнами французских живописцев, путешествовавших по Средиземноморью, Востоку, Африке, — от XV века до импрессионистов. Судьба многих из этих картин весьма своеобразна. В апреле 1962 года, в обстановке террора оасовцев и разрухи, французы, покидавшие страну, большую часть музейного собрания вывезли во Францию. Лишь к 1970 году в результате длительных государственных переговоров было доказано, что произведения эти являются достоянием Алжирской Народной Демократической Республики. Тогда они проделали обратный путь, и вот уже новая, а вернее, старая экспозиция открыта для осмотра и служит украшением музея. Ее художественная ценность огромна — ведь это 157 полотен крупнейших французских художников второй половины XIX — начала XX — века.
В коллекции музея одно из почетных мест занимают «Скалы у Бель-Иля» Клода Моне — острые, черные камни, застывшие посреди бушующих пенистых волн.
«Я провел в Алжире два поистине чарующих года, — писал Моне. — Непрестанно я видел что-то новое; в минуты досуга я пытался воспроизвести все, что видел. Вы не можете себе представить, до какой степени я увеличил свои познания и как сильно выиграло от этого мое видение. Вначале я не мог до конца осознать это. Впечатления света и цвета, которые я там получил, классифицировались лишь позже; в них заключалось зерно моих будущих исследований».
Алжирская тема прочно вошла и в творчество Альбера Марке, долгое время жившего здесь. В его произведениях «Алжирский порт», «Алжирская бухта», «Площадь Правительства в Алжире», «Порт в Бужи» — прозрачный прибрежный воздух, белизна строений, гавань, волны.
«Весенний пейзаж» Огюста Ренуара — это праздник природы, солнца, радости бытия. Достаточно одного этого произведения, чтобы вспомнить слова А. В. Луначарского, который сказал о Ренуаре: «В нем какая-то бездна молодости. Он любит солнце, которое может все озолотить, и его художественное сердце — само такое солнце… Смотрите картины Ренуара и учитесь у этого милого человека хоть изредка смотреть на жизнь под его счастливым углом зрения!» А. вот и портрет самого художника, сделанный его другом Фредериком Базилем. Он сидит, поставив ноги на стул, сжав перед, собой руки. Вся поза говорит о беспокойном творческом характере. Нахмуренные брови, отрешенный взгляд… Этот портрет может служить прекрасной иллюстрацией к термину К. С. Станиславского «публичное одиночество».
А рядом, словно вытканные из дрожания воздуха, — женщины Камиля Писарро, нетерпеливые в своем ожидании, одна смотрит в окно, другая бродит в тени деревьев… Пейзажи Альфреда Сислея, «Женщина, зашнуровывающая корсет» Эдгара Дега, картины Давида, Прюдона, Делакруа, Милле, Курбе, Руссо, Дерена…