В нижних залах живописно расставлены немногочисленные скульптуры. Сразу же бросаются в глаза работы Огюста Родена — «Весна», «Размышление», «Скорбь», бюст Эжена Гийома… Хорошо знакомая одухотворенность, экспрессия, удивительная напряженность ума и тела! Здесь же и деталь «Марсельезы» Франсуа Рюда, и грациозные танцовщицы Жозефа Бернара, статуи «Помона» и «Венера» и барельеф «Желание» Аристида Майоля, скульптуры Антуана Бурделя, среди которых натягивает свой лук знаменитый «Геракл».
Я прохожу по служебным помещениям музея. Залы музейной библиотеки переполнены. Сотрудники заняты обсуждением необходимых реставрационных работ. Много забот доставляет хранение картин в запасниках — здание снова тесно и требует дальнейшего расширения. (Впрочем, разве это не стало бедою всех музеев мира?) Следовало бы специальное помещение выделить для выставок графики, гравюр, которые по режиму хранения нельзя включить в постоянную экспозицию, — ведь музей располагает ценнейшим собранием старинных гравюр, некоторые из них насчитывают более четырех веков. Основная тематика этих тончайших произведений — города Северной Африки, и прежде всего Алжира, с их портами, дворцами, мечетями, крепостными стенами, улицами, площадями.
Дни эти были очень горячие — накануне открытия Первого Всеафриканского фестиваля. Только что закончен ремонт помещений, уже начинают поступать экспонаты из других стран Африки. Директор-хранитель музея Мезонсёль расспрашивает меня о московском Музее восточных культур, рассказывает о тех выставках, которые будут проведены в Алжире во время предстоящего фестиваля, и очень охотно, даже страстно вспоминает о тех усилиях, которых стоило возвращение картин, увезенных во Францию, — в этот момент вопрос уже решился, соглашение было подписано, и все работники музея находились в нетерпеливом ожидании встречи с этими невольными «путешественницами».
Понятно, конечно, что встреча, состоявшаяся вскоре, была очень приятна, однако уже прошло то время, когда в алжирских музеях выставлялись произведения только западноевропейских мастеров. В 1920–1930 годах впервые начинают появляться произведения алжирских художников, получают известность такие имена, как Теммам, Ранем, Башир Пеллес, братья Расим, в 1940–1950 годах — Бузид, Хадда, Бенантур, Кессус, Иссиахен, сочетавшие в своем творчестве лучшие тенденции современного европейского искусства и национальных художественных традиций Алжира. Но только после освобождения Алжира, в июле 1963 года, был образован национальный Союз пластических искусств (UNAP), получивший большую поддержку со стороны алжирского правительства. Сейчас работам местных художников отданы лучшие выставочные залы столицы, периодически они занимают и нижний этаж Музея изящных искусств. Эти экспозиции, как правило, не имеют стабильного характера, они изменяются и растут по мере развития современного изобразительного искусства Алжира. Неизменная тема — «Искусство и алжирская революция».
Современные картины и скульптуры, которые мне приходилось видеть в Алжире, далеко не равнозначны по своей художественной ценности. Яркая и самобытная манера национальной живописи соседствует здесь и с некоторыми заимствованиями некогда модных европейских течений, в частности абстракционизма. Такие художники, как Байя или Арезки Зерарти, пытаются трансформировать мотивы алжирской действительности последних лет — эпизоды революционной борьбы, нового строительства — в так называемой наивной живописи, и это иногда приводит их к искусственным построениям образов, к механической игре на цветовых пятнах и геометрических фигурах, к символам. Хасен Бенабура идет при этом путем архитектурной композиции: в его картине «Блида, Алжирская улица» соблюдена четкая перспектива, примитивным штрихом вычерчены все детали архитектуры, камни мостовой.
Заметное влияние на творчество алжирских художников оказал французский импрессионизм. О манере Марке напоминает картина Ахмеда Кара (ныне директора Музея народного искусства) «Вид на порт». Его же «Террасы Касбы» (1964 год) своими нагромождениями светлых и темных пятен вызывают живое ощущение архитектурного ансамбля старого города. Техника колорита вообще свойственна алжирским художникам, но она производит сильное впечатление тогда, когда не доведена до крайности. Так, если в картине Месли «Алжир в огне» (1963 год) палитра красных тонов способна передать вполне конкретный образ революционного пожара, то трудно найти в его же «Ноктюрне» (1963 год) какой бы то ни было смысл. Надуманность цветовых сочетаний не всегда идет на пользу художественной образности полотен. Полотно Мухаммеда Бузида «Кабилия» (1961 год) выглядит хаосом и не рождает никаких ассоциаций, в то же время при помощи тех же приемов художнику удается в картине «Оливы» воссоздать яркий образ этих деревьев, столь милых сердцу алжирца. Интересна «Вдова» Мухаммеда Иссиахена — смазанные линии образов женщины и ребенка, смутная гамма темных тонов хорошо передают настроение печали и безысходности. У художника Мухаммеда Теммама в его «Букете цветов» или в витраже Мухаммеда Ранема «Охота» ощущается тяготение к мотивам и технике персидских миниатюр.
Но художники отдали дань и веяниям абстракционизма («Сплетение» Абдаллаха Бенантура, «Абстрактные ритмы» Абд аль-Кадера Гермаза, «Тотем» Мухаммеда Хадда). То же самое можно сказать и о современной скульптуре, выставленной в музее: хитроумные, ничего не выражающие построения Мартинеса или Мухаммеда Аксуха из веревок и жести даже не претендуют на конкретное название, а так и именуются: «Скульптура из железа» или просто «Скульптура».
В изобразительном искусстве, так же как и в театральном, страна заботливо растит новые национальные кадры. Центр художественного образования — Национальная школа изящных искусств. Находится она в парке Гатлиф, в здании, построенном в 1954 году архитекторами Леоном Кларро и Жаном Дарбеда. Парк ярусами поднимается вверх, аллеи и площадки его уставлены остатками древнеримских стел и муляжами античных скульптур. Здание школы — современное, облицованное мрамором, с огромными окнами и внутренними высокими галереями, предназначенными для экспозиции скульптур. Впрочем, школа была основана еще в 1881 году, когда в маленьком зале у подножия Касбы были открыты первые классы рисунка. С тех пор школа меняла много помещений, вплоть до одной из бывших мечетей, обстановка которой с ее мрачными потолками меньше всего подходила для занятий живописью. С 1962 года Алжирская школа перестала считаться отделением Парижской школы изобразительного искусства и заняла самостоятельное положение при департаменте культуры. Сейчас это высшее учебное заведение, на трех факультетах которого — архитектурном, изобразительного искусства и прикладного искусства — учится более 350 студентов.
Директор школы, виднейший алжирский художник Башир Йеллес, президент Союза пластических искусств Алжира, показывает свой кабинет-мастерскую. Здесь он не только занимается делами школы, но и интенсивно работает над новыми полотнами. Яркие краски, сочные мазки, броское, рельефное воспроизведение мира. Его, как и других алжирских художников, больше всего волнуют события недавнего прошлого — борьбы за национальную независимость. Завершена картина «Война в Алжире» — неясные фигуры людей в застывших позах как бы выражают и трагизм общенародного бедствия и неистребимую волю народа к победе. О делах школы, занятиях, учениках Башир Йеллес говорит с увлечением, возлагая немало надежд на перспективы ее расширения и развития в ближайшем будущем.
Кажется символичным, что в Алжире, стране, где многое возникает впервые, заново, особое внимание уделено детям. Своеобразным экспериментом новой алжирской культуры является Музей детского творчества. Вилла в парке Мон-Риан, где сейчас находится этот музей, после смерти своего владельца долгое время служила в качестве ателье французских художников. Известно, например, что именно здесь работал над своими восточными сюжетами Эжен Делакруа. После победы алжирской революции помещение сначала использовали как филиал Музея изящных искусств, заполнив его старинной мебелью из коллекции музея и большой искусствоведческой библиотекой. И лишь в 1964 году вилла вместе с парком стала служить детям. Организация подобного музея привлекла многие страны. Первая экспозиция включила экспонаты, созданные детьми в возрасте не старше четырнадцати лет из СССР, Польши, Чехословакии, Болгарии, Югославии, Норвегии, Японии, Испании, Италии, Туниса и т. д. Рисунки, гравюры, куклы, скульптуры, картины юных мастеров наполнили залы музея удивительным очарованием.
Затем основное внимание было сосредоточено на искусстве рисунка. Тематическая выставка «Дружба народов» выявила среди детей немало оригинальных талантов. К ребятам предъявляются высокие требования, в результате чего производится строжайший отбор экспонируемого материала. Как правило, одновременно выставляется около 200 работ.
Музей, работающий с детьми и для детей, охотно экспериментирует. Большим успехом среди маленьких художников, осваивающих мастерство изобразительного искусства, пользуется так называемый метод Мартено. Он предполагает полную свободу жеста, расслабление мышц, рисунок, основанный на естественном движении, размахе, интуитивное формирование индивидуальных приемов. Причем элементарная техника Мартено требует и самых простых материалов — листа бумаги и кусочка угля или мела. Выразительность представленных рисунков удивительна. Несколько свободных линий (часто белых на черном фоне) с предельным лаконизмом — одни лишь очертания — передают многообразные виды растительности, животных, пейзаж, настроение.
Музей в Мон-Риане стал подлинно культурным центром для детей Алжира. Если в Школу изящных искусств поступают, уже найдя свое призвание, то первые ростки, первые проявления художественного дарования обнаруживаются здесь. По временам залы музея превращаются в школьные классы, и дети под руководством педагогов-энтузиастов осваивают технику рисунка, учатся мыслить художественными образами, приобретают вкус и первые навыки живописи. Этому способствуют также маленькая типография, оборудованная здесь же, при музее, специальные мастерские, зал для кино, диа