Как бы отдавая дань великой национальной культуре своей знаменитой тещи, Юба II был также очень сведущ в египетском искусстве. Помимо бюста Клеопатры в этом же зале находятся статуи богини Изиды и египетского жреца Петубаста из Мемфиса, фрагмент одной из египетских статуй, иероглифы которой указывают, что относится она ко времени царствования Тутмоса I, фараона XVIII династии (т. е. первой династии Нового царства).
Не перечислить всех скульптурных сокровищ музея, среди которых прекрасная мраморная копия Аполлона (с оригинала Фидия), Сатир, играющий на флейте (копия статуи Праксителя), торсы Меркурия, Марса, Венеры, Сильвана, статуя Музы, обнаруженная среди развалин местного театра, и т. д.
Многие находки из раскопок Шершели перекочевали в столицу — в Музей античности, одни после необходимой реставрации, другие потому, что были обнаружены в двух-трех экземплярах, третьи для еще более широкого обозрения, все же Шершель находится на расстоянии ста километров от Алжира, и туда поедет не каждый. Вопрос о распылении больших коллекций, объединенных к тому же одной идеей, темой или эпохой, который нередко возникает и у нас (предложили же как-то собрание картин Эрмитажа «для большей сохранности» развезти по всему Советскому Союзу!), мне всегда кажется лишенным смысла. Значение и богатство собрания часто определяются его полнотой. Впечатление от творчества художника или от стиля эпохи возникает не только качественно, но неизбежно и количественно. И если есть возможность собрать максимально цельную экспозицию, то разве допустимо от этого отказываться? Мне говорят, например: «Пусть и в Костроме будет свой Репин». Да, небольшой этюд к неосуществленной картине «Данте в момент мысленной встречи с Беатриче» — удивителен и неожидан для творчества Репина. Но в городе все его давно знают (те, кто хотел узнать, конечно), а в общей эволюции Репина, среди остальных его картин, может быть, он бы «заиграл» и еще ярче. Не лучше ли устраивать в таком случае выездные выставки с продуманным и подобранным составом экспозиции? К тому же давно замечено, что интерес к явлению временному у человека всегда сильнее, чем к постоянному… Так и в Алжире у меня осталось чувство искусственного раздробления шершельской коллекции на две части. Вместе они производили бы впечатление куда более сильное. Поэтому вернемся в Музей античности.
О богатстве античных экспонатов Алжира говорит хотя бы тот факт, что из двенадцати основных богов, которым более всего поклонялись древние римляне, в залах музеев представлены десять. За пределами экспозиций остались лишь Веста, изображение которой не было распространено, и Вулкан, отпугивавший античных художников своей уродливостью.
В 1897 году при раскопках центральной площади Шершели были найдены две большие мраморные статуи богини плодородия и земледелия Деметры (более двух метров высоты), относящиеся к греческому искусству ранней классической эпохи. Сейчас они по праву заняли место в обоих музеях. Спокойная, уверенная поза, одежда гречанки V века до н. э., ниспадающая широкими, свободными складками, строгая вертикальность положения, нарушенная чуть заметным изгибом правой ноги. Легкое покрывало с двух сторон падает на грудь, лицо обрамлено живописными завитками волос. Поскольку голова одной из скульптур была повреждена, черты ее лица восстанавливались по другому, шершельскому экземпляру. В скульптуре воссозданы сложные и разнообразные черты характера Деметры — женственность и властность, строгость и мягкость, благородство и капризность. Все эти качества полностью совпадают с образом Деметры, запечатленным на известном Элевсинском барельефе (музей в Афинах), что позволяет точнее определить дату шершельских скульптур и отнести их к школе Фидия.
Статуя Нептуна (2,2 метра высоты) из алжирского музея была найдена около Западных терм Шершели разбитой на 14 кусков. По качеству бледно-серого мрамора и по художественной манере можно предположить, что Нептун был сделан в той же мастерской, что и Эскулап и Геракл, выставленные в Шершельском музее. Бог моря стоит у корабельного руля, рядом — дельфин, на левом плече — остатки древка трезубца, который он, видимо, держал в левой руке. Вертикальная плоскость спины дает основание думать, что сзади него находилась стена, быть может, ниша. Ряд элементов скульптуры указывает на то, что оригинал был сделан не из бронзы и относился ко второй античной школе IV века до н. э. Имя мастера неизвестно, хотя некоторые исследователи причисляют Нептуна к созданиям последнего скульптора поздней классики — Лисиппа.
В Шершели были обнаружены четыре Фавна, играющих на флейте. Отличаются они друг от друга незначительными деталями. Юноша стоит, облокотившись на ствол дерева, около которого лежит маленький теленок. В левой руке у Фавна, по-видимому, была флейта. Существование других музейных копий помогает отнести Фавна к школе Праксителя (IV век до н. э.). К этой же школе принадлежит и Шершельский Вакх. Вся фигура его (скрещенные ноги, непринужденность позы, покрывало, перекинутое через левое плечо) напоминает Фавна. Однако копия, старательно передающая все мастерство оригинала, относится к более позднему периоду.
И наконец, Венера Шершельская, мимо которой не способен равнодушно пройти ни один посетитель. Это самая большая ценность греческой экспозиции Алжира. Она стоит на невысоком постаменте, чуть сдвинув вперед плечи и своим особым, целомудренным жестом как бы опустив вперед руку — олицетворение вечной женственности. Культ этой богини был, по-видимому, особенно развит в Цезарее, в развалинах которой обнаружено около десяти различных ее вариантов. Правда, сам по себе этот факт вызывал позднее некоторое недоумение: ведь при дворе Октавиана Августа, у которого жил Юба II, господствовал культ Марса и Аполлона. На поклонении именно этим богам — и был воспитан Юба II. Популярность Венеры получила наибольшее распространение в царствование Тиберия, сменившего в 14 году н. э. на престоле Августа после его смерти. Об отношениях Юбы II к Тиберию ничего не известно, возможно, он и испытывал его влияние. А возможно, его привлекли усиливающиеся в Риме в эпоху Империи «полномочия» Венеры, почитающейся теперь как богиня мореплавания, любви, плодородия, небесной милости и посредничества между людьми и богами.
Известный французский археолог и искусствовед Жорж Марсэ в своих работах, посвященных этой удивительной скульптуре, описывает обстоятельства, при которых она была найдена. В 1846 году, когда французы начали на месте Цезареи застройку современного города Шершели, они нередко использовали в качестве строительного материала античные камни, а в приготавливаемый цемент крошили остатки мраморных колонн и статуй. Один из офицеров гарнизона по счастливой случайности встретил во время прогулки рабочего, доставлявшего мрамор к известковым печам; в его тачке он заметил тончайшей работы торс из греческого мрамора. Тачка тотчас же была направлена на склад, где хранились экспонаты для будущего шершельского музея. Однако голова статуи все-таки была сожжена в печи. В 1856 году статуя получила название «Венера Шершельская» и была транспортирована в Музей античности. С тех пор споры и дискуссии вокруг нее не прекращаются.
Из трех основных известных нам греческих скульптурных изображений Афродиты самым совершенным считалась Афродита Книдская работы Праксителя. Женское тело впервые выступило на ней обнаженным, утвердило идеал вечной красоты и очарования. Является ли Венера Шершельская копией Афродиты Книдской? Ведь всего до нас дошло свыше 50 ее копий — они были обнаружены во время раскопок дворцов Птоломея и римского императора Адриана и в других местах. Но детальное сравнение двух скульптур дает на это отрицательный ответ. У Венеры Шершельской на спине — остатки распущенных волос, а известно, что Афродита изображалась с прической, поднятой вверх. Венера Шершельская прикрывает грудь правой рукой и слегка сгибает правую ногу, тогда как у Афродиты Книдской правая рука опущена вперед и согнута левая нога. Эти детали Венеры Шершельской больше соответствуют позе и жестам Венеры Медицейской (Флоренция), иногда ошибочно считавшейся копией Афродиты Праксителя, иногда приписывавшейся Скопасу или Лисиппу. Но и это остается также одной из версий. Мастерство скульптора настолько велико, внутреннее сходство с Афродитой Книдской настолько поразительно, одухотворенность обнаженного женского тела передана настолько ярко, что не исключена возможность — мы в этой копии имеем дело с неизвестной нам работой Праксителя.
Принято говорить обычно, что отсутствия отдельных частей в античных скульптурах почти не замечаешь, что порою вообще забываешь, что у нее должны быть и руки и ноги. Ссылаются при этом на слова Родена: «Этот юношеский торс без головы радостнее улыбается свету и весне, чем могли бы это сделать глаза и губы». Нет, я никогда не могла согласиться с этим. Мне всегда хотелось увидеть лицо Венеры. С его отсутствием можно примириться, как в конечном счете примиряются и в жизни люди с потерей руки, ноги, глаза. Но совсем забыть об этом невозможно…
На надписях, указывающих в Музее античности место, где была обнаружена та или иная скульптура или мозаика, наряду с Шершелью часто встречается название Типаза. Отправимся туда и мы. Для этого из Шершели возвращаемся немного на восток. Мелькают названия селений, пока внимание не приковывает надпись: «Типаза» (70 километров от Алжира). И в памяти возникают образы Альбера Камю. Да, да, здесь он праздновал свое обручение с природой, под впечатлением этих мест он и написал свои первые произведения, одно из них (1936–1937) так и называется «Обручения». Помните, оно начинается словами: «Весной в Типазе обитают боги, и боги беседуют друг с другом на языке солнца, запаха полыни, моря, одетого в серебряную броню, чистого синего неба, руин, утопающих в цветах, и света, кипящего на грудах камней. Порою солнце слепит так, что все вокруг кажется черным. Глаза тщетно пытаются уловить что-нибудь, кроме капель света и цвета, дрожащих на краю ресниц. Терпкий запах душистых растений, которым пропитан этот знойный воздух, перехватывает горло. С трудом я различаю вдали темную массу Шенуа, которая вырастает из близлежащих холмов и грузн