Некоторые дома имеют внутри этого жилого ансамбля еще один элемент — «двира», маленькое строение с меньшим двориком, занимаемое обычно сыном или зятем хозяина дома.
Дворцовая часть Касбы называлась Дженина, что в переводе с арабского означает «малый сад», и представляла собой когда-то большой архитектурный ансамбль — Дар-ас-Султан. Начало строительству Дженины было положено при паше Салах-раисе в 1551 году. Здесь, в этом дворцовом комплексе, находились не только покои дея и его приближенных, но и все службы, необходимые для дейского быта: склады для провизии, комнаты для приемов, гарем, помещения для охраны, залы для заседаний Дивана. Три раза в неделю в Дженине собирался совет во главе с деем, четвертое заседание проходило в верхней части Касбы — в самой крепости. К сожалению, за годы войн, пожаров, внутренних междоусобиц, хозяйничанья французов кварталы эти были разрушены. Лишь одна из маленьких улиц, идущих перпендикулярно от моря, сохранила это старинное название — Дженина. Ныне осталось не больше десяти бывших резиденций алжирских деев. Однако по внешнему виду их бывает порою очень трудно найти. За редким исключением они так же неприметны снаружи, как и другие жилые дома. Недаром арабское слово «дар» означает и «дом», и «дворец» одновременно.
Вот Дар-Мустафа-паша (1799 год), как бы притаившийся в глубине узенького переулка: подковообразная арка дверного проема опирается на две невысокие колонны ионического ордера. Над входом тянутся вверх разноцветные ленточки фаянса, деревянные перекладины поддерживают черепичный навес. Несколько стрельчатых окон в стене, маленьких, разных размеров и форм, видимо, более позднего происхождения. Массивные ворота снабжены двумя традиционными бронзовыми молотками: один внизу — для пеших гостей, другой — наверху, чтобы всадник, приехавший в дом, мог постучать, не слезая с лошади. Рядом потайные окошечки размером с дуло мушкета.
Интерьер выдержан в строго мавританском стиле. В отличие от жилых домов вестибюль — скифи — более обширен, он разделен несколькими сдвоенными колоннами, украшен фаянсом и гипсовыми зубцами арок. С обеих сторон — мраморные скамьи. В глубине — портик с тремя аркадами; здесь дей принимал чужеземных консулов и послов, судил преступников, наказывал виновных. В четырехугольном дворике все как обычно, только фаянс побогаче — недаром его ввозили для этого дворца из Сицилии и Голландии, мраморные колонны посолиднее — они из Италии, балюстрада второго этажа отличается тонким геометрическим орнаментом.
Комнаты дея и его жен, прямоугольные, лишенные света и воздуха, имеют одно единственное различие: двери комнат дея закрываются изнутри, а двери женских комнат — снаружи. Все они отделаны дубовыми панелями.
С 1835 года по инициативе французских ученых А. Бербрюмера и О. Маэ дом был занят под собрание книг по истории мусульманского мира и Северной Африки. В память об этом над дверью до сих пор сохранилась надпись: «Национальная библиотека». Однако связанная с домом легенда о том, что под ним зарыты сокровища, явно мешала его спокойному существованию, в нем постоянно производились раскопки, в результате которых обнаруживались подвалы, подземелья, тайные ходы, связывавшие Касбу с портом.
Рядом с мечетью Кечава находится Дар-Хасан-паша, построенный в 1790 году. Однако при французах этот дворец дея Хасана подвергся значительной модернизации. Глухая передняя стена его превращена в фасад, облицована белым мрамором и украшена окнами в в псевдовенецианском и сарацинском стилях. Старый Дар-Хасан стал именоваться Зимним дворцом и служить резиденцией французского коменданта, а затем генерал-губернатора Алжира. В 1860 и 1865 годах здесь останавливался Наполеон III. В боковой стене дома был сделан проход в собор св. Филиппа, ведущий непосредственно к месту, предназначенному для генерал-губернатора. Сейчас в этом дворце размещаются государственные органы освобожденного Алжира.
Напротив, ближе к порту, сохранился еще один дворец Дженины — Дар-Азиза Бинт аль-бей, построенный в 1551 году. Французы отдали это здание архиепископу, поэтому во многих книгах об Алжире оно именуется «Дворец архиепископа». Сейчас здесь работает алжирское туристическое агентство. Привратник гостеприимно распахивает массивную железную дверь и предлагает осмотреть этот бывший дворец принцессы Азизы. Несмотря на то что после всех разрушений дом снаружи похож больше на пустой каменный ящик с массивной железной дверью, внутри и сейчас ясно чувствуется: да, это несомненный остаток знаменитой Дженины. Тонкий рисунок изразцов, витые колонны, двойные портики верхней галереи, резьба по алебастру и деревянная резьба балюстрады — даже то, что сохранилось, напоминает об удивительном мастерстве арабских художников XVI века. Если по боковым лестницам подняться на плоскую крышу, то оттуда открывается прекрасный вид на площадь и море с одной стороны и на мечеть Кечава с уходящей вверх Касбой — с другой.
У бывшего дейского дворца Дар-Бакри — своя история. Не так давно за одной из перегородок дворца было обнаружено старинное погребение. Это позволило сделать вывод о том, что первоначально здание служило усыпальницей какого-то муфтия. Затем на его месте был выстроен дворец для турецкого военачальника — раиса, в алжиро-мавританском стиле XVI века. Позже дворец перешел в собственность уже известной нам принцессы Н’Фиссы и, наконец, в годы французского господства стал любимым местом пребывания Наполеона III.
Сейчас в здании находится музей народного мусульманского искусства. Для этой цели оно было реставрировано к Первому всеафриканскому фестивалю культуры 1969 года. Нижний этаж в фотографиях и макетах знакомит посетителей с техникой художественных ремесел Северной Африки, рабочими инструментами, материалами. Вверху выставлены образцы алжирского прикладного искусства — ткани и вышивки, ковры и керамика, изделия из кожи и дерева.
В нижней части Касбы сохранился остаток дома последнего дея Алжира — Дар-аль-Хамра. Когда-то он славился богатством и изяществом внутренней отделки — разноцветными панелями, фаянсовыми панно, позолоченным плафоном. После пожара 1844 года дом был значительно переоборудован. Сейчас он теряется среди современных зданий, и лишь его массивные стены напоминают о былом могуществе владык Аль-Джазаира. Впрочем, в запущенном состоянии находятся сейчас еще многие «дары».
Глядя на разрушенные стены Дженины, уже не думаешь о том, как «преходяща мирская слава», здесь с особенной остротой понимаешь, сколько трудов и усилий придется вложить алжирским строителям и архитекторам, чтобы вернуть народу его национальные памятники. В этом смысле район Касбы ставит перед современным Алжиром несколько сложных проблем. Первая — в том, чтобы избавиться от чрезмерной населенности, предоставить большей части жителей новые, комфортабельные квартиры. Вторая проблема — чисто художественная: Касбу необходимо сохранить как город-музей. Знаменитый французский архитектор Ле Корбюзье, принимавший в 30-е годы участие в планировке Алжира, мечтал в то время освободить Касбу от жителей и превратить ее целиком в своеобразный исторический музей. Сейчас эту мечту стремится осуществить ученик Ле Корбюзье главный архитектор Алжира Андре Раверо.
Вся жизнь этого необыкновенно страстного и вместе с тем очень застенчивого человека посвящена восстановлению города и памятников его старины. При знакомстве с ним создается впечатление, что он покидает свой рабочий кабинет, только выезжая, как говорится, «на объект». А все остальное у него здесь — проекты, карты, документация, чертежи, рядом — Музей античности, через дорогу — Национальная школа изящных искусств. В кабинете Раверо сразу же бросается в глаза стена, превращенная в огромную, сделанную с вертолета фотографию Касбы. Все дома, после детального изучения и исследования, отмечаются здесь сипим, зеленым или красным цветом. Это означает, что одни из них следует сохранить в неприкосновенности, другие реставрировать, третьи, как не представляющие никакой художественной ценности, снести. Андре Раверо чрезвычайно занят многими еще более насущными задачами — строительством новых жилых районов, созданием проектов административных зданий, оказанием помощи оазисам, расположенным в долине М’Заб, которым угрожает катастрофа — полное исчезновение воды. И тем не менее внимание его неизменно приковано к плану генеральной реконструкции Касбы.
Надо сказать, что обособленное положение Касбы облегчает задачу. Границы мусульманского города определены очень четко: до сих пор можно обнаружить остатки крепостной стены, окружавшей Аль-Джазаир и насчитывавшей несколько ворот — по-арабски «баб», раскрывавшихся по утрам для сообщения города с внешним миром. Память о них сохранилась сейчас лишь в названиях улиц вокруг Касбы: Баб аль-Уэд, Баб-Азун, место, где турки некогда вывешивали головы казненных рабов. К самому молу примыкали Баб аль-Джазаир («Ворота Островов») или Баб аль-Джихад («Ворота Священной войны»), затем ворота Таможни, или Рыбачьи, — там, где причаливали и разгружались суда. На самом верху Касбы стоят и сейчас ворота, получившие название «Новые», — полукруглая арка на рустованных быках, с навесом, надпись на котором извещает о времени постройки ворот: 1591 год; при Хедгер-паше… Треугольник, находившийся в пределах этой бывшей стены с воротами, мало застраивался новыми, современными сооружениями. Таким образом, можно надеяться, что постепенно, в буквальном смысле переходя от дома к дому, архитекторы вернут Касбе ее первозданный облик. Начало уже положено реставрацией Дар-Бакри. На очереди — Дар-Мустафа-паша; размещавшиеся в нем государственные учреждения получили новые здания в центре Алжира. Затем — верхний дворец деев и так далее, вплоть до всех этих отдельных домов, которые помечаются на «фотокарте» Андре Раверо синим, зеленым или красным цветом. Процесс сложный, он требует максимума увлеченности, знаний, любви к собственной истории. Но ведь это, наверное, и прекрасно — страна впервые может заняться своей историей, памятниками национальной культуры. Путь социальных преобразований, из