НАТАЛИ ВОКСЗдесь наш домРОМАН
1
Славный летний денек! Послеобеденный зной, все объято истомой. На открытой веранде коттеджа, на качелях в окружении детворы — молодая женщина, а на ребячьих рожицах — лучезарные улыбки. Прелестная сценка.
Качели раскачиваются. Взад-вперед, взад-вперед… Кто-то из детей водрузил ей на голову — точно корону — венок из ярко-желтых маргариток. Удивительно гармонирующий с цветами, вышитыми английской гладью на белоснежном фартучке поверх льняного клетчатого платья.
Женщина и не предполагала, что со стороны она и дети производят такое впечатление. С интересом слушая ребячью болтовню, она радовалась жизни. Безмятежно-счастливая пора юности! Она вспоминала вечерние посиделки на такой же веранде со своими братьями и сестрами, когда они, перебивая друг друга, делились новостями — в детстве важна любая пустяковина.
На исходе жаркого дня солнце казалось особенно приветливым. Оно расцветило веранду яркими бликами, не забыв добавить золота в волосы женщины. Пряди цвета спелой пшеницы, выбившиеся из прически, придавали ее лицу нежную прелесть, подчеркивая изгиб точеной шеи.
Дети тоже как бы сошли с картинки из старинной книжки. Кто-то в клетчатых рубашках и комбинезонах, кто-то в длинных, до пят, платьях с оборками и рюшками… Девчушки прилагали невероятные усилия, чтобы не дотрагиваться до бантов, украшающих локоны, а их брат вел себя на редкость степенно. Впрочем, на этом сходство с детьми прошлого века заканчивалось.
— Сандра, а на следующей неделе ты к нам приедешь? Будет футбол высшей лиги. Я собираюсь защищать ворота.
— Слезай, Тедди! И пожалуйста, не заговаривай зубы. Теперь моя очередь — теребила брата юная леди в воланах и лентах. — Сандра, как тебе моя прическа? Хотелось, как у той певицы по телеку… забыла, как ее зовут… ну, которая в группе панков. Жаль, мамочка не разрешила. Тедди, кому говорю? Смотри, получишь…
— Дети, сейчас же перестаньте! Оставьте Сандру в покое, а не то у нее разболится голова еще до приезда гостей. — Марджи Финлоу согнала с качелей сына и села на освободившееся место. Ее желтая хлопчатобумажная юбка, взметнувшись, расползлась на сиденье. — Отправляйтесь к папочке и скажите, что пора мариновать свинину для барбекю.
Сандра чмокнула в щечку младшую Финлоу и, глядя на чинно спускающихся по ступенькам детей, сказала кузине:
— Марджи, ну зачем ты их прогнала? Я обожаю твоих детей.
— Нет, ты неисправима! Готова весь вечер возиться с ними. Лучше побереги силы для гостей. Боже, какая жарища! — Марджи помахала рукой перед лицом, но только растрепала коротко стриженные ярко-рыжие волосы. — Нет, в нашем дивном городе Таллахасси спокойно можно беседовать только в доме. И зачем это я затеяла пиршество, скажи на милость? Кто, где, когда, кроме меня станет зажаривать свинью в такую тропическую жару?
— Брось, Марджи! Ты же обожаешь принимать гостей, и потом — у тебя всегда все отлично получается. — Обернувшись, Сандра Мейсон обвела взглядом владения Финлоу.
Старинный белый дом, окруженный изумрудной лужайкой, утопал в тени, отбрасываемой столетними дубами и пеканами. Тут и там пестрели клумбы с яркими садовыми цветами. Вдалеке, за старой конюшней, раскинулось голубое озерцо. Дорога, ведущая к дому, терялась за горизонтом.
— Ах, Марджи, я так рада, что ты пригласила меня. Обожаю гостить у тебя. Если честно — устала! Последний семестр был очень тяжелым! Наконец-то я вольная пташка, а тебя, кажется, не видела миллион лет.
— Слава Богу, все позади! Рон держал меня в курсе твоих дел. Научный руководитель как-никак… Назвался груздем, будь любезен доведи студентку до победного конца. — Марджи убрала прядь волос, упавшую Сандре на глаза. — Воображаю, как ты рада. Диплом получен и, как говорится, сей разумное!.. Скажи, рада?
— Не то слово, я сча-стли-ва… — произнесла Сандра нараспев. — Последние пять лет постоянно была в цейтноте. Но все равно, с любовью и нежностью вспоминаю эти годы и хоть сейчас готова повторить все сначала. — Она закинула руки за голову и потянулась. Сандра была великолепно сложена. — А сейчас главное — найти работу. Хочу уже осенью начать преподавательскую деятельность.
Марджи улыбнулась.
— С твоими «верительным грамотами» беспокоиться не о чем. Лучшая из лучших, блестящие знания, любовь к детям… — Увидав, что Сандра вспыхнула, как маков цвет, Марджи засмеялась. — Все про тебя знаю — недаром замужем за твоим руководителем.
Сандра смутилась и, решив перевести разговор на другую тему, сказала:
— Работу найти чрезвычайно трудно, и совсем не имеет значения, какая у меня квалификация. Поживем — увидим! Однако завтра же начну подыскивать себе занятие хотя бы на лето.
— Завтра, так завтра! — Марджи поднялась с качелей и подала Сандре руку. — Неугомонная, вот кто ты. Кстати, раз уж приехала, это дает все основания считать, что ты жаждешь мне помочь.
— Палочка-выручалочка — так будет вернее, а «неугомонная» — это кто-то другой, — заметила Сандра, идя следом за Марджи. — Кстати, посмотрим, какую работенку предложишь мне ты, — добавила она, желая слегка поддеть кузину.
— Ты, конечно, за словом в карман не лезешь, но учти, я ведь тоже в долгу не останусь, если вспомню кое-что из твоего детства.
— Ах, ах! Да мое детство — чистое, как стеклышко.
— Может быть. Спорить не буду. Но вот уж чего не скажешь про твое отрочество!
Они вошли в гостиную, где царил жуткий беспорядок — игрушки, кубики, детали от головоломок валялись, где попало. Сандра начала собирать их, сортировать и расставлять по полкам, искусно замаскированным предметами гостиного гарнитура.
— Интересно, каким это образом тебе стало известно про все, если я тогда жила в штате Джорджия, а ты, выскочив замуж, перебралась сюда, во Флориду?
— А милый друг маменька на что? Каждую неделю я получала от нее пространные отчеты о житье-бытье всех Мейсонов. Однажды мамуля расписала историйку про какого-то паренька, с позором отправленного домой в самый разгар празднеств по случаю сенокоса. Из-за тебя пострадал тот молодой человек…
— Стыд и срам! — воскликнула Сандра и упала на диван, будто ей стало дурно. Немного погодя, продолжая складывать в коробку детали от головоломки, она сказала:
— Ну и что? Поцеловал меня мальчик, а пастор церкви его прихода оказался свидетелем этого невинного поцелуя.
— Хочешь сказать, первого и последнего?
— Господи, тебе-то что?
— Мне-то ничего! Просто своими глазами видела, как за тобой увивались толпы вздыхателей. Советую быть более разборчивой в знакомствах, — сказала Марджи приторно-сладким голосом. — А если собираешься устроить свою жизнь, следует вообще быть более осмотрительной и…
— Добродетельной, невинной и непорочной, — подхватила Сандра шутливо. — К твоему сведению, я именно такая.
— Припоминаю кое-что другое! — Напустив на себя серьезный вид, Марджи стала говорить тоном заправского диктора: — «Волосы цвета гречишного меда, в глазах — вся гамма осени в горах, кожа — персики и сливки, губы — сладчайшая алая мякоть арбуза. Сандра Мейсон, кандидатка на титул «Мисс Джорджия» от города Гейнсвилл, — настоящая красавица. Она великолепно ощущает себя и в джинсах, и в облегающем фигуру купальнике…»
— Удивляюсь, как это тебе удалось запомнить газетную статейку почти со стенографической точностью. Я на такое не способна. Во-первых, потому что прошло столько времени, а во-вторых, это неправда, что я ощущала себя великолепно в купальнике. До сих пор содрогаюсь, когда приходится его надевать.
Марджи уловила недовольство в тоне сестры и немедленно убрала коготки. Когда Сандра приехала в Таллахасси и начала учиться во Флоридском университете, где муж Марджи был профессором, они стали подругами. До этого между ними были нормальные родственные отношения. Разница в возрасте — Сандра была младше на десять лет — не играла роли: Марджи понимала кузину, как понимают друг друга близкие по духу люди.
— Зная тебя, могу сказать, что конкурсная суета наверняка действовала тебе на нервы, — заметила она с сочувствием в голосе.
— Вообще-то ты права, иногда бывало очень тяжело. Но зато это послужило мне своего рода рекламой, сыгравшей не последнюю роль при поступлении в университет.
Марджи положила руку на плечо Сандры и сказала:
— Знаешь, дорогая, мы все гордимся тобой. Ты первая из молодых Мейсонов, получившая степень бакалавра.
Сандра улыбнулась.
— Спасибо, Марджи. Надеюсь, первая, но не последняя.
— А теперь за работу! — скомандовала Марджи. — Ты наводишь шик-блеск в гостиной, а я поднимусь наверх. У хорошей хозяйки ванная должна всегда быть в идеальном порядке. Если появятся гости, займись ими. Договорились?
Сандра все делала четко и быстро — гостиная в считанные минуты приняла парадный вид. Она чувствовала себя здесь как дома. Все было знакомо. Родительский дом как две капли воды походил на жилище Финлоу. Правда, было некоторое отличие. Построенный давно, он не перестраивался, семья же год от года увеличивалась, поэтому детские комнаты добавлялись наспех и как попало, благо дом был большой, и площадь позволяла возводить новые стены.
Дом же Финлоу подвергся основательной перестройке. Всюду чувствовалась рука опытного архитектора — дух загородного дома сохранился, а современный стиль, тяготеющий к открытому пространству, получил блестящее разрешение. Сандра оживала, гостя у них, ибо в своей однокомнатной малогабаритной квартире она почти физически ощущала, как давят стены, вопреки общепринятому мнению, будто дома они помогают.
Услыхав автомобильные гудки, смех, веселые голоса, она вышла на веранду. Пожаловали гости. С некоторыми она была знакома. Это были студенты и коллеги Рона Финлоу. Приехали и ближайшие соседи со своими горластыми чадами. Спустя четверть часа, пообщавшись с гостями, Сандра извинилась, сказав, что ненадолго отлучится.
Гостиная была по-прежнему в полном порядке, потому что дети носились сломя голову на лужайке. На стене, по всей длине дубовой лестницы, ведущей на второй этаж, были развешаны старинные портреты неулыбчивых дам и джентльменов. Появился еще один. Сандра его не видела, знала только, что Марджи им дорожит. Чтобы рассмотреть его получше, она подошла к лестнице и, проходя мимо журнального столика со стеклянной столешницей, споткнулась о детскую ногу, торчавшую из-под стола.