Все это безумие: потоки, спешащие сначала в одну, а потом в другую сторону, заполняющие цоколь во время ланча, мои отчеты, которые становились все изощреннее и сложнее, потому что Рэй не слезал с моей шеи. Гав и Хэм, вошедшие в острую фазу игры «Кто трахнет Уну», за счет этого становились действительно полезными. Фелисити, которая ни разу не ругалась на меня, а только сочувственно вздыхала, когда Рэй присылал очередные зубодробительные правки.
За какие-то полтора месяца Канэри-Уорф стал моим местом. Тем, где я знала отличные кофейни и закусочные и где чувствовала себя действительно живой.
Нагруженная большой подставкой на четыре стакана, я поднялась на свой этаж, с улыбкой кивнула Сирше на ресепшене и вовремя оказалась на рабочем месте.
– Флэт уайт, – начала я со стола Фелисити. – Отчет в порядке?
– Его приняли, – ответила та, – новая задача уже в системе.
– Черный, без сахара, как твоя душа, – протянула я стакан Хэмишу. – Плохо выглядишь. Снова клубная жизнь?
– Аспирантура, – покачал головой тот. – Некоторые из нас, Вестминстер, получают настоящее образование.
– Ты будешь очень умно выглядеть в гробу, – сочувственно пообещала я и дошла до своего стола. – Двойной капучино с макадамией.
– Ты – чудо, – расплылся в милой улыбке Гаурав, и его щеки приподняли круглые очки.
Я не верила больше ни колкостям одного, ни доброму отношению другого. Но меня они оба устраивали: до рождественского вечера оставалось полтора месяца, и в этот период я планировала пользоваться их игрой по максимуму.
После включения компьютера и входа в систему начинался очередной утренний ритуал: проверка котировок по проектам, на которые делались прогнозы. Так как в моей ответственности были только долгосрочные активы, то цифры пока не отражали ничего особенного, но Эрик сказал, что это будет для меня хорошей привычкой, а его знаниям я доверяла.
Эрик… За это время из урода и шантажиста он превратился в моего доброго приятеля, и хоть от влюбленности уже не осталось и следа – с тех пор я успела зацепиться за седого дядьку этажом ниже, с морским парфюмом и ямочкой на подбородке, и даже охладеть к нему же, – что-то теплое внутри все равно грело душу при мысли о нем.
Пока мои первые прогнозы, которые я делала в самом начале работы здесь, начинали сбываться… Ладно, это были больше прогнозы Рэя. Переключаясь между показателями, я сделала глоток черничной матчи, но уже через секунду едва не выплюнула ее в экран.
Цена акций сети продуктовых магазинов «Хортенсонс» падала со скоростью света. Я обновила страницу, не веря глазам, а потом нашла в папке свой прогноз: прекрасно помнила, как провозилась с ним три дня, переделав для Рэя не меньше пяти раз.
В моем отчете все вело к стагнации, где рост незначительно превышал инфляцию: это был стабилизирующий актив для смешанного портфеля[5]. Я перевела взгляд на соседний экран: график продолжал снижаться. Как это могло произойти?! Что случилось-то?
Следующим шагом было… Черт, как там в инструкции? Проверить новости. В них не было ничего особенного, и это совсем сбило меня с толку. Я изменила запрос для программы – мне нужна была любая информация.
В глубине души теплилась надежда, что обвал касался чего угодно, кроме маркетинга. Массовое отравление, в магазинах найдены крысы, генеральный пристрелил кого-то – все, что я не могла предвидеть.
Блоги! Вот они были способны помочь.
«Общественность оскорблена новой рекламной кампанией «Хортенсонс». Показанные в ней ценности не импонируют современному обществу и нарушают этические нормы».
О нет, нет, нет! Что я упустила?! У них была довольно хлесткая и актуальная идея показать свежие продукты как ежедневно доступную роскошь, и это выглядело до смешного правдиво в условиях нынешнего кризиса стоимости жизни. Но на что именно все оскорбились?
– Сворачивай, – тихо, но уверенно скомандовала Фелисити откуда-то у меня из-за плеча. – У тебя есть задача.
– Мы потеряли деньги из-за того, что я не учла такой вариант, – обернулась я. – Мне нужно понять, как…
– У тебя есть задача, – повторила она. – Займись ей, а это уже не твоя проблема.
Пришлось подчиниться. Правда, за целый день я толком ничего не сделала: мало того что плохо представляла себе, как может сработать реклама очередного медицинского дженерика ибупрофена, так еще и не могла перестать думать о собственном провале.
Я пропустила ланч, отказалась от принесенного Гауравом сэндвича и практически не поднималась с места весь день. Работа шла настолько медленно, что появлялся неплохой шанс пропустить дедлайн. И все-таки я никак не могла собраться и дожидалась, пока останусь одна в кабинете, чтобы вернуться в программу.
Возмущение оказалось притянутым за уши: слово «роскошь» в стране, где каждый день двадцать человек вываливаются за границу бедности, называли неприемлемым. Даже звучало смешно! Что, если «Греггс» назовет свои булочки роскошными, им тоже акции обвалят?
Однако объем медийного шума не только не вызвал ни у кого сомнений в адекватности населения, но еще и продолжал расти. Я сидела в абсолютной тишине кабинета, с ужасом наблюдая в режиме онлайн, как увеличивается количество упоминаний. Сложно было даже представить, надолго ли это падение и повлияло ли оно на доход «Рид солюшнс».
Но мне ведь не нужно было представлять. Эрик уже научил меня запросам к внутренней базе… Невольно оглянувшись, чтобы убедиться в отсутствии ненужных глаз и ушей поблизости, я вбила в программу один из них.
«Хортенсонс»… Я нашла собственный отчет – спасибо, конечно, – но в остальных стратегиях покупки этих акций не было. Надежда, что мои отчеты хоть кто-то читает, умирала: зачем я их делала? Повторный запрос, где я изменила некоторые параметры, окончательно меня запутал.
В краткосрочной стратегии для Дж. К. Гордона один из менеджеров предлагал сбросить акции на период этой недели и закупить по наиболее низкой… тринадцатого ноября. То есть в понедельник. Черт, менеджер буквально предсказал падение котировок вопреки моему прогнозу.
В этот момент я готова была поверить, что у него в чулане сидит экстрасенс.
Помассировать пальцами виски не помогло – шок захлестывал меня, не давая мыслить разумно.
Так, я дала прогноз по эффективности рекламной кампании, который рекомендовал «Хортенсонс» в консервативные портфели. Раз.
Фелисити и Рэй Блэк одобрили его, поэтому он есть в системе. Два.
Никто из менеджеров не принял его во внимание и не включил ни в одну стратегию. Три.
При этом кто-то из них сделал стратегию, которая полностью противоречила моему прогнозу, и фактически сыграл на понижение[6]. Четыре.
По результатам он победил, а я проиграла, потому что его рисковый план полностью оправдывает себя как минимум на этот момент. Пять.
– Твою мать, да как это должно работать? – вслух спросила я у программы.
Еще немного изменив запрос, я снова послала его в систему и в ожидании результата переключилась на шум в медиа. За те полчаса, что тупо пялилась на чужую стратегию, количество недовольных упоминаний выросло еще процентов на пятнадцать. Проверила котировки – торги закрылись на позициях даже ниже, чем утром.
Вопрос, как это могло произойти, вертелся в голове на повторе, а отсутствие ответа на него вызывало отчаяние. Вернувшись к запросу, я заметила, что результатов стало больше. Еще один менеджер сыграл на понижение… О боже, нет. Их было трое.
Версия с гениальностью одного продажника умерла в конвульсиях, а вот идея с экстрасенсом больше не казалась абсурдной. Интересно, а это не выглядело подозрительным для остальных игроков на рынке? Если бы я о таком узнала, подумала бы, что это подстроено.
А оно вообще сработало? В системе я видела только сами стратегии, но вот приняли ли их клиенты… Эрик не говорил, фиксируется ли это, но у меня было подозрение, что программа записывает абсолютно каждое движение.
«Транзакции Хортенсонс», – бездумно набрала я.
– Уна, – заставил меня подпрыгнуть резко прозвучавший за спиной голос Рэя.
– Мистер Блэк, – торопливо свернула окно с запросом я.
Одетый в темно-серый костюм и с расстегнутой на две пуговицы рубашкой, он сейчас казался адвокатом дьявола. Или самим дьяволом – иначе невозможно было объяснить, как ему удавалось появляться у меня за спиной в самые неподходящие моменты.
– Вас что-то беспокоит, – заметил он.
Неужели было так видно по человеку, который сидел в офисе последним, лихорадочно кидая запросы в систему? В голове я перебирала одну саркастичную реплику за другой и никак не могла понять, после какой из них у меня появился бы шанс не вылететь уже завтра.
– Вы проверили котировки «Хортенсонс», – понимающе сузил глаза Рэй. – Верно?
– Было интересно, как работают мои прогнозы, – медленно ответила я. – И я точно не прогнозировала такое падение.
– Вы очаровательны, когда злитесь, – сухо произнес он, усаживаясь в кресло Гаурава. – Уна, для чего вам это все?
– Вы возвращаете большинство моих отчетов, очевидно, что мне нужно учиться. Так я и… учусь.
– Я спрашивал не об этом. Для чего вам эта работа?
От неожиданности я не сразу нашла что ответить. Какое ему вообще дело?
– Мистер Блэк, когда люди работают, они зарабатывают деньги и оплачивают счета. Квартиру, еду, новую куртку.
– Вы видите здесь других аналитиков, которые по ночам перепроверяют свои выводы и… как вы сказали… учатся?
– Я и других аналитиков из Вестминстера не вижу, – мрачно ответила я. – А судя по напоминаниям коллег, между программами моего университета и их лежит пропасть.
– Полагаете, они не совершают ошибок?
– Уверена, им это не свойственно. Особенно с учетом процента успешных сделок.
Мысленно я дала себе по лицу, напоминая: не стоит раскрывать Рэю, что знаю о компании намного больше, чем должна. Но этим глазам практически невозможно было соврать, они проникали куда-то в душу и видели меня насквозь. Приходилось лавировать между полуправдой и логикой.