– Нашла с кем спать, – произнес он, когда снова смог говорить. – Ты еще криптоинвестору дай.
– Я уже в курсе, что эти конченые. Но… как мне все выяснить?
– Ты и мертвого уломаешь, – вздохнул Эрик и тоскливо посмотрел в окно. – Ладно, слушай мою теорию.
Я уселась поудобнее и принялась усердно жевать, чтобы не перебивать вопросами.
– Это не первый раз, когда я получаю подобные… звоночки. В целом ничего удивительного: вся наша индустрия живет на инсайдах, сплетнях и домыслах, но в твоем случае все слишком точно. У краха «Хортенсонс» есть дата, прогноз уровня снижения, окно снижения. И самое интересное – ты говоришь, что предсказанные события нелогичны.
– Так и есть, – не выдержала я.
– Напомни, почему.
– Представь, что ты бедный.
– Легко.
– Сомневаюсь. – Я окинула взглядом напичканную современной техникой кухню с чертовой кофемашиной, как в кофейне. – Но все же представим. И ты видишь совершенно обычную для ретейла рекламную кампанию, слоган которой – «роскошь свежих продуктов». И в креативах, собственно, овощи и фрукты в шикарном антураже.
– Звучит туповато, но да ладно.
– Именно! Звучит туповато. Но не возмутительно! Не настолько возмутительно, чтобы обвалить к чертям акции компании.
– Я не особенно погружался в детали, но это логично.
Эрик задумчиво кинул в рот последний кусочек гренки и медленно его прожевал.
– Ты точно раньше не работала в маркетинге? Иногда мне кажется, что все это время ты обманываешь меня и скрываешь какой-то тайный опыт.
– Я вообще нигде не работала, – напомнила я. – И не собиралась. И жду, когда смогу уволиться.
– Наберись терпения, пригодится, – улыбнулся Эрик. – Думаю, еще годик ты протянешь, если будешь осторожной и не дашь Блэку тебя поймать.
– Сколько?!
Настала моя очередь давиться едой.
– А ты правда думала, что за пару месяцев «Рид солюшнс» откроет тебе все секреты?
– У меня нет столько времени.
– У тебя все время мира, – оспорил Эрик. – И потом, если продержишься следующий год, компания выплатит тебе бонус в размере полугодовой зарплаты.
В моей голове прозвучал звук открывающейся кассы. Если я зарабатывала уже почти семьдесят, то это… Боже, в полтора раза больше, чем то, что я нагрела на своем мошенничестве. Так вот почему люди выбирали стабильную работу вместо преступлений!
– Завести бы себе машину тогда, – вздохнула я. – Ненавижу метро на Канэри-Уорф.
– Пока тебе стоит просто доесть, – кивнул на мою тарелку Эрик. – Я начинаю догадываться, что случилось с «Хортенсонс».
– Ну так поделись! Почему ты все время съезжаешь с темы?!
– Это ты съезжаешь с темы.
– Знаешь что…
– Крах «Хортенсонс» был не предсказан, а подстроен.
Я захлопнула рот и перестала дышать. Эрик с победным видом поднес ко рту чашку со своим капучино.
– Доедай и пойдем в кабинет. Найдем, откуда пошло это нападение.
Звучало странно и как-то нереалистично, но если я готова была поверить в отдел экстрасенсов из-за всей этой херни, то подстроенный скандал вокруг рекламной кампании тоже не должен был выглядеть сказкой. Но одно дело я, которая работала в индустрии полтора месяца и только недавно выяснила, что такое зашортить, другое – разумный Эрик Чесмор. И если уж он ушел в дебри фантастики, значит, дело и правда было плохо.
Через какую-то минуту моя тарелка опустела, и чашка тоже. Я была готова выяснить правду, как бы пафосно это ни звучало в моей голове. В кабинет мы шли как супергерои, не хватало развевающихся за спиной плащей.
– Так-так, – проговорил Эрик, падая в кресло и запуская компьютер. – Давай на колени.
– Ты бы купил мне второе, – пожаловалась я.
– Я твое второе кресло, кроха. Прыгай и не ной.
Он уже был поглощен процессом: как только на экране появилось окошко входа в его программу, Эрик застучал по клавишам клавиатуры, открывая и закрывая страницы. Я устроилась у него на коленях, проскользнув под рукой, и попыталась быстро понять, что именно он делал.
Чем-чем, а программой Эрик пользовался виртуозно. Я зависла, как кошка перед аквариумом: его основной методикой было постоянное изменение запроса, таким образом, чтобы каждый новый поиск получался все более точным. Он моментально просматривал результаты – я не могла так быстро читать, – понимал, что еще нужно добавить, и тут же возвращался к первой вкладке программы. Детали множились, и вскоре обычный общий вопрос превратился в настолько конкретный, что подразумевал лишь один ответ.
– Нашел, – выдохнул он мне на ухо и тут же обхватил за талию, притягивая ближе. – Весь шум начался с этого аккаунта.
На экран был выведен короткий пост в «Твиттере», датированный всего неделей назад.
«Что себе позволяет «Хортенсонс»?! Я еле свожу концы с концами и сам знаю, что свежие овощи мне скоро перестанут быть по карману, но хвастаться этим?! #fuhortensons»
– То есть этот аккаунт запустил шумиху? Но как он связан с «Рид солюшнс»?
– Посмотрим, что еще отсюда написали.
Мы переключились на основной профиль. Майкл Хомптон. Мужчина средних лет, типичный англичанин из Шеффилда – светлые волосы, залысины по бокам, болел за «Уэнсдей». Он был настолько непримечательным, что мог считаться репрезентацией всего мужского населения Англии в своей возрастной категории.
В профиле – политика, спорт, бесконечное высказывание мнения. Эрик листал ленту молча, но там почти ничего не было, кроме его рассуждений. Пара фоток собаки. Вперед, «Уэнсдей». Текущее правительство должно отсосать хер. Желательно у Майкла Хомптона, но кто из нас не сообщал это правительству тори хотя бы мысленно в последние пару лет?
– Слушай, ничего такого. – Эрик долистал до конца. Первые посты появились пару лет назад.
– Подожди, – зацепилась я. – Когда у него стартовый пост?
– Четвертого июля две тысячи двадцать первого.
– Не сходится. Поднимись наверх.
Сбоку, внизу основной информации профиля, светилась дата регистрации: двадцатое сентября две тысячи двадцатого.
– Он почти год ничего не писал?
– Может, не заходил сюда?
– Мужчина, у которого есть мнение на каждый чих правительства? Не таскал премьера на хуях во время пандемии? Не смеши меня.
– Кроха, следи за языком.
Он аккуратно, но ощутимо укусил меня за мочку уха в знак своего недовольства и открыл фотографию в профиле Майкла Хомптона. Я схватила Эрика за руку и невольно подалась вперед. В нем что-то было не так, но я никак не могла понять, что.
Точно! Глаза! Боже…
– Это не человек, – сказала я. – Фотография – генерация нейросети.
– Почему ты так решила? – подался вперед вместе со мной Эрик.
– Во-первых, – я быстро находила остальные индикаторы, – для взрослого у него слишком симметричная челюсть. Смотри, кожа словно сползает абсолютно одинаково, а мы обычно чем старше, тем асимметричнее.
– Так.
– Во-вторых, у него слишком гладкие щеки. Не будет Майкл Хомптон из Шеффилда пользоваться воском или кремом. А этот не просто выбрит – у него словно вообще нет волос.
– Это уже немного притянуто за уши.
– Ладно, но ты посмотри, что в‑третьих. Глаза.
– Что с ними?
– Блики на разных сторонах. Свет так не отражается на фотографии, и это одна из топовых ошибок, что допускает нейросеть!
– Да откуда ты все знаешь? – восхищенно спросил Эрик.
– Мне было скучно, и я играла в онлайн-игру «Нейросеть или настоящий» десять часов.
– Охренеть. То есть Майкл Хомптон не человек.
– Он бот, – вынесла я вердикт и от волнения закусила губу. – Осталось понять, чей.
Глава 12 Гребаный мой язык
Теперь мне нужно было делать свои задачи в два раза быстрее. Во-первых, после всего, что мы выяснили, возиться с обычными рекламными кампаниями казалось скучным, а во‑вторых, на меня навалился ворох заданий от Эрика.
Мы просмотрели весь внешний интернет, сбились со счета в количестве ботов, которые полоскали «Хортенсонс», но пока еще не вычислили, на каком именно этапе к ним подключились живые люди. Ясно одно: это было массированной атакой на компанию, которая отлично сработала.
С утра я открыла систему и проверила котировки «Хортенсонс». На старте продаж они упали до ста пятидесяти. Точно как было описано в той проклятой приписке. Эрик сказал, что собирается закупиться ими, как сумасшедший, и что это будет их дном. Компания должна была начать медленно возвращаться к своим прежним показателям, и через пару месяцев можно было снова от них избавиться.
Все утро меня преследовали странные мысли о том, как это повлияло на людей в глобальном плане: скорее всего, «Хортенсонс» с позором уволили директора по маркетингу или кого-то еще из компании, на кого повесили этот провал. Многие сейчас массово продали акции на панике… И все из-за того, что кто-то хотел подзаработать на высосанном из пальца скандале.
Отчет об унылом рекламном блоке «Хитч Батлер» оказался самым нудным заданием из всех. Все-таки рестораны и пабы не были моей индустрией: мало того что у компании скопился целый мешок брендов разной степени паршивости, так еще и креативы максимально тухлые. Приходилось перерывать систему с ног до головы по каждому бренду, чтобы прийти к одному и тому же выводу: все у них будет в порядке, если только у армии очередных ботов не случится массовый понос.
Как работать в таких условиях?.. Каждый прогноз теперь не имел смысла. Некий урод со своими нейросетевыми мужчинами и женщинами мог в любой момент помножить мою работу на ноль! Да чью угодно работу, но главное – мою. К четырем я отправила отчет Фелисити и наконец вспомнила, что пропустила ланч. Сейчас было уже поздно спускаться, и оставалось только игнорировать желудок, который вспомнил об этом вместе со мной.
Зато я могла, чуть-чуть повернув правый монитор, заняться настоящим делом. Для начала, переключив поиск на внутренний, я забила собственное имя. Ничего… Стоп, все мои отчеты были подписаны, неужели…