Я вел себя странно, сам это чувствовал. Мне не хотелось больше быть странным. Я призвал на помощь свое новое «я» – Дэнни, дружелюбного, уверенного, невозмутимого, – и вскинул голову.
– Ты на какой фильм идешь? – спросил я.
– Как его там – «Кто поступит в колледж?» Наверняка ерунда какая-нибудь, но мне просто хотелось выбраться из дома и поесть попкорна. А ты на какой?
– На тот же, – сказал я. На самом деле у меня был билет на вторую часть чего-то остросюжетного. Не знаю, зачем я соврал, может быть, просто привык врать почти в любой ситуации. Кассир протянул ей наполненный попкорном пакет, и мы вместе подошли к билетерше.
– Кажется, нас всего двое в зале и будет, – сказала она. – Кстати, спасибо за попкорн.
– Надеюсь, придется тебе по вкусу, – сказал я.
Она кивнула и вошла впереди меня. В зале было еще несколько человек, и реклама уже началась. Она выбрала место в одном из средних рядов, прямо по центру. Я сел на пару рядов позади и чуть левее. Вскоре поймал себя на том, что смотрю не столько на экран, сколько на нее. Она громко смеялась, и я старался смеяться вместе с ней.
Это было довольно приятно.
Когда фильм закончился, я зашагал обратно к дому Тейтов и на ходу придумывал план, как мне выбираться из дома время от времени, чтобы не спятить там. У ворот в Хидден-Хиллз сидел все тот же охранник. Я показал ему кредитку с именем Дэниела Тейта в качестве удостоверения личности, чтобы получить пропуск в этот тщательно охраняемый район. Он нахмурился:
– Вы же говорили, что вы не Дэниел Тейт.
Я пожал плечами.
– Соврал.
Когда я вернулся в дом, уже начинало темнеть. (Домой, а не в дом, мысленно поправился я.) Машины Джессики на обычном месте на дорожке не было. Машина Лекс стояла в открытом гараже. Машин Патрика и Николаса нигде не было видно.
Я вошел в дом и порадовался струе холодного воздуха, хлынувшей в разгоряченное лицо.
– Кто там? – окликнула Лекс откуда-то из кухни. – Дэнни?
– Это я, – отозвался я.
Лекс выбежала в прихожую, шлепая розовыми тапочками по мрамору, и сгребла меня в объятия. Я отшатнулся, но она только крепче вцепилась.
– Ох, слава богу, – проговорила она. – С тобой все в порядке?
Отстранилась, взглянула мне в лицо, оглядела с головы до ног, как будто проверяя, цел ли я.
– Все нормально, – сказал я.
Она поднесла к уху мобильный телефон.
– Он здесь, – сказала она. – Да… я знаю… спасибо.
Она сунула телефон обратно в карман, еще раз обняла меня, а потом крепко стукнула по руке.
– Ай!
– Дэниел Артур Тейт, никогда больше не смей так делать! – воскликнула она и расплакалась.
– Я… извини, – сказал я, растерявшись от такого взрыва эмоций.
Лекс смахнула слезы со щек.
– Тебе нельзя уходить, не предупредив никого, понял? Нельзя, и все.
Только тут до меня дошло. Теперь-то, задним числом, это было очевидно. Ну конечно, как же ей не психовать, когда ее несчастный, уже раз похищенный братишка исчезает на несколько часов. И я бы догадался об этом, если бы хоть на секунду задумался, прежде чем смыться из дома, но я не задумывался. Захотелось перевести дух, я и ушел. Я не привык к тому, что мои действия могут как-то отражаться на других.
– Где твой телефон? – спросила Лекс. – Я тебе раз сто звонила.
Я вытащил из кармана мобильный телефон. Он был даже не включен. Может, она уже и в полицию звонила? Может, это с ними сейчас разговаривала? Только этого мне не хватало – чтобы власти взялись за меня сейчас, когда я еще только пытаюсь наладить отношения с Тейтами.
Дело было плохо, требовались радикальные меры. Я закусил нижнюю губу и выдавил притворные слезы.
– Прости, Лекс, я не хотел тебя пугать. Блин, ну прости!
– Дэнни…
– Я, наверное, просто не выдержал, – заговорил я, стараясь, чтобы моя торопливая речь звучала обезоруживающе. – Я не привык к этому всему, мне вдруг стало трудно дышать, и я очнулся только когда уже шел по улице…
Она без слов смотрела на меня. Я поддал еще слез и стал дышать тяжело, как будто мне воздуха не хватало.
– Поднял голову и понял, что не знаю, где я, – продолжал я. – Перепугался, растерялся, ну и… в общем…
Она вздохнула, прикрыла на секунду глаза, как будто собиралась с духом, а потом обняла меня.
– Ничего, Дэнни. Все будет хорошо. Мы просто очень переволновались, понимаешь? Патрик с Николасом битый час колесили по всему району. Я уже в полицию собиралась звонить.
Я с облегчением расправил плечи. Значит, еще не звонила.
– Это больше не повторится. Обещаю.
– Это уж точно, не повторится, – сказала она с ласковой улыбкой. – Я с тебя больше глаз не спущу.
Супер.
– Есть хочешь? – спросила она. – Могу сделать тебе бутерброд.
Я не хотел, но кивнул. Лекс нравилось обо мне заботиться.
Я сидел за «кухонным островком», пока Лекс делала мне очередной бутерброд с арахисовым маслом и повидлом, и на миг задумался о Дэниеле Тейте. О настоящем. О том мальчике, что когда-то вышел из этого дома и не вернулся. Может, это прозвучит странно, но, не считая первого вечера здесь, когда я увидел его сложенные много лет назад вещи в комоде, я почти не думал о нем как об отдельном человеке, без связи с собой. Я стал размышлять о том, что же с ним случилось. Его почти наверняка уже нет в живых, и, скорее всего, нет с того самого дня, как он пропал. Если бы я был нормальным человеком, то почувствовал бы себя виноватым – я ведь украл его имя, обманываю его родных. Хоть кого спросите, и любой вам скажет, что я чудовище.
Но когда Лекс с улыбкой придвинула мне бутерброд и стакан молока, – как будто я для нее все тот же маленький мальчик, – я не понимал, почему надо чувствовать себя виноватым за то, что сделало ее такой счастливой.
– Говорю тебе, ему надо к психотерапевту, – говорил Николас – тихо, но не совсем шепотом. – Как минимум.
Я замер в коридоре. Это было на следующее утро, когда я шел завтракать. Они говорили обо мне.
– Мы это уже обсуждали. Мы считаем, что он еще не готов, – отвечал Патрик. Когда Алекс позвонила ему и сказала, что я жив-здоров и дома, он решил остаться ночевать. Почти весь вечер учил меня играть в нарды за столиком, инкрустированным слоновой костью и ониксом, в подвале, в игровой комнате. Лекс на это время исчезла, и у меня было чувство, что Патрик сменил ее на посту, чтобы дать ей передохнуть.
– Ты что, шутишь? – сказал Николас. – Не можешь же ты держать его в этом доме безвылазно. Он опять психанет. Ему нужна…
– С ним все в порядке, – сказала Лекс.
– Ничего с ним не в порядке! О чем тут говорить – после всего, что он пережил? Ему нужна помощь. Вы в своем уме оба?
На несколько секунд повисло молчание. Я весь напрягся в ожидании ответа Патрика и Лекс. Я давно ждал, что Тейты отправят меня на терапию – почти две недели, с первого дня приезда, и все это время обмирал от страха. Я, правда, уже не раз имел дело со специалистами по психическому здоровью, но все равно это риск – я ведь понятия не имел, как ведут себя дети после настоящего похищения. У меня, конечно, тоже все в голове расколбашено, но все-таки далеко не так, как было бы у настоящего Дэниела Тейта, если бы его похитили и мучили несколько лет подряд.
– Когда он будет готов принять эту помощь, мы ее ему обеспечим, – сказал Патрик. – Пока он не готов говорить о том, что ему пришлось пережить.
– Нам сказали не давить на него, – прибавила Лекс. – Сначала нужно дать ему привыкнуть. Вернуться в нормальную колею.
– Вы оба сумасшедшие, – сказал Николас. – А мама что говорит? А полиция? Почему вы его ото всех прячете?
– Мы не прячем. Мы даем ему время прийти в себя, – сказал Патрик.
– И Моралес не возражала? – с сомнением в голосе спросил Николас.
– Я обо всем договорился, понятно? – сказал Патрик. – Если это тебя успокоит, я спрошу у Дэнни насчет терапии. В конце концов, ему самому лучше знать, к чему он готов и что ему нужно. Тогда ты уймешься, Ники?
– Может быть.
Скрипнул стул. Я торопливо отступил на несколько шагов назад, чтобы Патрик, когда выйдет из кухни, подумал, будто я только что спустился в коридор.
– Привет, Дэн! – сказал он. – Как спалось?
– Нормально, – сказал я.
– Хочешь, еще сыграем в нарды после завтрака? – спросил он.
– Конечно.
Лекс сделала мне рогалик и налила стакан апельсинового сока, а потом я пошел с Патриком в подвал, за нардовый столик. Расставив нарды, он спросил, не хочу ли я посмотреть с ним вечером бейсбольный матч, и стал рассказывать о тех командах, что должны были играть. Советовал, как лучше ходить, рассказал историю об их ужасном отпуске, когда машина, которую мой отец взял напрокат, загорелась, и, сыграв несколько партий, я совсем забыл о том разговоре на кухне.
Довольно скоро настал день, когда Николас, придя домой, завел еще один разговор, которого я давно ждал.
– Все меня спрашивают, когда Дэнни вернется в школу, – сказал он.
– Дэнни еще не готов, – тут же возразила Лекс.
Лекс сдержала обещание, данное после моей маленькой прогулки на прошлой неделе: она почти не спускала с меня глаз, разве что когда я был в ванной или спал, да и то насчет второго я не был до конца уверен. Еще по пути домой из кино я решил, что Дэнни нужно вернуться в школу: там я не буду под постоянным наблюдением Лекс и смогу перевести дух. Мне не хотелось всю жизнь просидеть в стенах этого дома. Дом был большой, но с каждым днем казался все меньше, а если я собираюсь быть Дэниелом Тейтом, так надо именно быть. Снова начинать жить настоящей жизнью.
– Вообще-то, – сказал я, – мне кажется, что готов.
Николас уставился на меня.
– Серьезно?
– Да, – ответил я. Я всю неделю готовил почву: расспрашивал Николаса о школе и постарался, чтобы Лекс заметила, что я читаю учебники по истории и естествознанию, найденные в библиотеке Роберта. Я допоздна сидел на сайте средней школы Калабасаса и на страничках моих будущих одноклассников в Фейсбуке: готовился. Я понимал, что какое-то время буду объектом жадного любопытства, и это будет нелегко. Но это пройдет, и тогда можно будет раствориться в толчее и гвалте, как всегда. – Мне же надо возвращаться к нормальной жизни, как вы думаете?