– Дэнни, милый, ты уверен? – сказала Лекс. – Ты же только что вернулся домой. Ни к чему торопиться.
– Я даже не знаю, примут ли тебя, – сказал Николас. – Ты же давно в школу не ходил.
– Я знаю, – ответил я. – Я сильно отстал и мало что буду понимать, но я просто хочу в школу. Мне нужно снова начать жить как нормальный человек, иначе я с ума сойду.
– Ну, не знаю… – проговорила Лекс.
Я видел, что она не поддается, и взял ее за руку.
– Я хочу жить своей жизнью и… хочу, чтобы ты тоже жила своей. Хватит сидеть здесь целыми днями и смотреть за мной. Мы оба и так уже много пропустили.
Она нахмурилась, но я видел, что она начинает колебаться.
– Пожалуйста? – сказал я. – Мне это нужно.
Она вздохнула. Уломал.
– Я поговорю с Патриком.
Убедить Патрика оказалось труднее, чем Лекс. Когда он пришел вечером, я поймал его одного на кухне после ужина, чтобы поговорить. Лекс, правда, уже пыталась и ничего не добилась, но я был настроен решительно. Он стоял насмерть, как стена. Сколько я ни твердил, что готов вернуться в общество и истосковался по нормальной жизни, на него это не действовало так, как на Лекс.
– Дэнни, нет, – говорил он. – Мне это не нравится. Пока рано.
Я пристально посмотрел на него. Я уже знал, что он умный, амбициозный, много работает в престижной фирме в Лос-Анджелесе. С тех пор, как я появился здесь, много времени проводит с семьей, но непохоже, чтобы это было для него в порядке вещей. С матерью почти не разговаривает, с Николасом и Миа тоже не особенно близок. Сантименты хороши для Лекс, с Патриком они не сработают. Тут нужна совсем другая стратегия.
Я шагнул ближе к нему и заговорил тише.
– Пожалуйста, Патрик. Мне нужно иногда выбираться из этого дома.
Он поднял на меня взгляд, и по спине у меня пробежал легкий холодок. Кажется, действует.
– Я рад, что вернулся домой, – ты даже представить себе не можешь, как рад, – но торчать тут взаперти целыми днями? – продолжал я. – Я как будто снова в тюрьме, я так больше не могу.
В лице у него что-то дрогнуло, и оно стало чуть помягче.
– Я потому и сбежал тогда. Мне здесь слишком тесно. Как в клетке. Помоги мне, пожалуйста.
Так я уломал и Патрика.
– Он хочет вернуться в школу, – услышал я голос Лекс. Его было слышно внизу, хотя Лекс стояла у дверей в комнату Джессики, а я прятался в тени на лестничной площадке.
– Ну и?..
– Ну и ты должна его туда записать, – сказала Лекс. – Я ему все-таки не родитель, если ты помнишь.
Долго ничего не было слышно – тишина. Потом дверь захлопнулась.
Через десять дней я начал учиться в старшей школе Калабасаса. Поначалу меня удивило, что Николас ходит в государственную школу, но оказалось, что школа хоть и государственная, но непростая. Даже если бы я не навел справки и ни о чем не догадался по самому факту, что там учится Николас, то сообразил бы, когда увидел, сколько роскошных машин стоит на парковке.
Но знаете, что было самым большим потрясением? Записываться меня повезла Джессика. Утром я спустился вниз, ожидая увидеть Лекс, готовую после сотни тревожных взглядов и расспросов, точно ли я этого хочу, отвезти меня в Калабасас. И я действительно увидел ее… и в придачу Джессику – при полном макияже и укладке, в нарядной шелковой блузке – в общем, при всем, что заменяет богатой белой леди боевые доспехи. Кажется, она была даже трезвая.
Когда мы с Лекс и Миа сели завтракать, Джессика взглянула на меня со слабой улыбкой и спросила:
– Как спалось?
Я проглотил всухомятку кусок тоста.
– Хорошо, спасибо.
– Нервничаешь?
– Немного.
– Знаешь, можно ведь и не ехать, – сказала Лекс. – Можем отложить еще на неделю или совсем отменить, если ты не чувствуешь себя…
– Все будет в порядке, – сказал я.
– С ним все хорошо, Алексис. Волнение – это естественно. – Джессика повернулась ко мне. – Я уверена, все пройдет хорошо.
Лекс поджала губы, а потом молча вернулась к своему завтраку. Джессика пила кофе маленькими глоточками. Это был один из наших с ней самых долгих разговоров.
Миа потянулась ко мне через стол и протянула одноцентовую монетку.
– Вчера на площадке нашла, – сказала она. – Это тебе на счастье, в честь первого дня.
Приехала мама Элеоноры, чтобы отвезти Миа в школу, и Лекс позвала Николаса. Он спустился вниз, и мы все четверо отправились в Калабасас. В кабинет директора меня сопровождала целая свита: Лекс по одну руку, Джессика по другую, Николас сзади. Я практически не сомневался, что ему велено держаться ко мне поближе, позаботиться о том, чтобы все было в порядке, и звонить Лекс, если у меня сорвет крышу. Мой личный, хоть и не особенно довольный этой ролью, сторожевой пес. А Лекс, разумеется, пошла с нами для того, чтобы проследить за Джессикой.
Когда мы вошли, над головой у Джессики звякнул колокольчик, и секретарши в кабинете подняли головы. По их широко распахнутым глазам я понял: они отлично знают, кто мы.
– Доброе утро, – сказала Джессика. – Меня зовут Джессика Кэлвин-Тейт. Насколько мне известно, моя дочь звонила вам по поводу моего сына?
– Э-э-э… да-да, – проговорила одна из секретарш. У нее была фигура грушей и слишком уж броский наряд: домохозяйка, вынужденная впервые в жизни выйти на работу, когда осталась без мужа. Она смотрела Лекс не прямо в глаза, а чуть в сторону. Обернулась к другой женщине, сидевшей за столом и откровенно разглядывавшей меня. – Не могли бы вы позвать доктора Сингх?
Снова звякнул колокольчик: в кабинет вошел какой-то подросток.
– Миссис Дэй, у меня записка от мамы… – Он поднял глаза, увидел меня и осекся. – Знаете… я лучше потом.
Он торопливо убрался из кабинета, и Николас, уже плюхнувшийся в кресло у стены, хмыкнул себе под нос. Я вдруг встревожился. После случая с фотографами в аэропорту прошло несколько недель, и я уже решил, что интерес к Дэнни Тейту поутих, но, может быть, из охраняемого анклава Хидден-Хиллз просто не видно, какие страсти кипят вокруг этого дела.
Я перевел дыхание и сглотнул, чтобы успокоить нервы. Ну ничего, потаращатся немного – переживу. Сегодня ты диковинка, а завтра уже мебель. Подростки всегда слишком заняты собой, чтобы долго думать о ком-то еще.
Секретарша принесла Джессике на подпись какую-то бумагу, и, пока она читала, какая-то женщина – доктор Сингх, как я догадался – вышла из коридора, начинавшегося за секретарским столом и ведущего в служебные кабинеты. Это была индианка лет пятидесяти-шестидесяти, в строгом сером костюме, который очень шел к ее седым волосам и строгим глазам. Она взглянула на меня – без смущения, но и без откровенного разглядывания, – и представилась школьным консультантом.
– Миссис Тейт, Дэниел – пройдемте, пожалуйста, со мной, и мы все обсудим, – сказала она.
Она провела нас с Джессикой в свой кабинет, а Лекс с Николасом остались ждать в приемной. По пути я сунул руки в карманы и нащупал счастливую монетку Миа. Сжал ее в пальцах.
Доктор Сингх закрыла за нами дверь в свой маленький кабинет, и мы уселись за большим столом, занимавшим большую часть комнаты.
– Итак, Дэниел, – сказала доктор Сингх, сплетя пальцы на папке с какими-то бумагами, – это серьезный шаг для тебя.
– Да, – сказал я.
Она долго молча смотрела на меня, потом наконец кивнула и продолжила:
– Миссис Тейт, очень приятно познакомиться. Я уже подробно поговорила с вашим сыном и дочерью о том, как лучше всего помочь Дэниелу заново вписаться в школьную обстановку, и мы с директором Клеммонсом обсуждали эту ситуацию с учителями. Я хочу быть твердо уверенной, что ты понимаешь, Дэниел: мы здесь для того, чтобы тебя поддержать. Мы знаем, что такая смена обстановки, возможно, дастся тебе нелегко, поэтому мы все должны быть открыты для диалога, договорились?
Мне хотелось только одного – убраться к чертям из этой комнаты. Тут было тесно и душно, и еще я ясно видел, что миссис Сингх далеко не дура. Чем меньше я буду иметь с ней дело, тем лучше.
– Договорились.
Она пододвинула ко мне лист бумаги.
– Вот твое расписание. По предметам я определила тебя в девятый класс, пока предварительно. Никто сейчас не требует, чтобы ты выполнял какие-то задания. Просто слушай и, самое главное, осваивайся. У Николаса в этом семестре факультативов нет, поэтому я смогла записать вас вместе только на один предмет: обязательные для всех занятия по ОБЖ, но вы будете встречаться за обедом. Если тебе захочется что-то изменить в этом расписании – обращайся в любое время, мы все уладим. Николас будет провожать тебя из класса в класс, пока ты не привыкнешь ориентироваться самостоятельно, а если станет слишком тяжело, ты, конечно, можешь позвонить маме… – доктор Сингх взглянула на Джессику, – или сестре, они приедут и заберут тебя. Нет никакой необходимости сразу бросаться в омут без подготовки.
– Думаю, все будет нормально, – сказал я.
– Великолепный настрой, – сказала доктор Сингх. – Кроме того, мне бы хотелось, чтобы ты регулярно заходил ко мне – я хочу быть в курсе, как у тебя дела. В ближайшие несколько недель тебе будет лучше проводить время для самостоятельной работы здесь, а не в классе. Потом, если все пойдет хорошо, мы станем встречаться, скажем, раз в неделю.
– Нет, – сказал я. Мне никак нельзя было проводить столько времени с Сингх. Ее трудно будет провести, я уже понимал. Если я буду держаться слишком непринужденно, ей это покажется подозрительным, а если начну разыгрывать свою обычную роль травмированного, она заставит Тейтов отправить меня на терапию или еще куда-нибудь, и в конце концов меня расколют. От нее нужно держаться подальше. Я повернулся к Джессике.
– Пожалуйста. Я хочу, чтобы со мной обращались как со всеми.
– Дэниел…
– Доктор, – перебила Джессика, – я поддерживаю решение сына. Мы всесторонне обсудили этот вопрос дома, и для Дэнни очень важно вернуться к нормальной жизни. Никакого особого обращения – незачем выделять его среди других.