Наверное, это и есть счастье?
Через пару часов я уже лежал на солнце у бассейна и смотрел, как Патрик учит Миа плавать кролем на груди. Лекс сидела в соседнем шезлонге и допивала второй бокал вина. В кармане у меня звякнул телефон. Сначала я долго не мог к нему привыкнуть, но теперь уже носил с собой и не выключал.
– Кто это? – спросила Лекс, когда я достал телефон и посмотрел на экран.
Это была смс от Рен: «У тебя все в порядке? Я тебя сегодня не видела».
– Девочка одна из школы, – сказал я.
«Все в порядке, – написал я в ответ. – Дела были. Завтра приду».
«Хорошо, потому что пиявок очень расстроило твое отсутствие, и за обедом без тебя было скуууучно».
Я улыбнулся.
– Кажется, Дэнни нашел себе подружку, – пропела Лекс.
– Заткнись, – сказал я.
– О-о-о, и правда нашел!
– А она хорошенькая? – спросил Патрик.
– Я с вами не разговариваю, – сказал я.
– Тили-тили-тесто, у Дэнни есть невеста… – запела Миа.
– И ты туда же! – сказал я, и Патрик с Лекс рассмеялись.
«А сейчас ты занят?» – написала Рен.
«Не очень».
«Хочешь зайти в гости?»
В голову мне сразу полезло разное. Глаза Рен, глядящие мне в глаза, ее смех, тепло ее кожи под пальцами, приятная дрожь, пробегавшая по телу, когда я говорил с ней.
– Слушай, Патрик, ты не мог бы меня кое-куда подбросить? – спросил я.
– Что, прямо сейчас? – спросил он. – Похоже, и правда хорошенькая.
– А может, тебе лучше сегодня побыть дома? – спросила Лекс. – Отдохнуть пока?
– Вообще-то я бы лучше немного пожил нормальной жизнью, – сказал я.
Лекс поджала губы.
– А по-моему…
– Да все нормально, – перебил Патрик. – Как хочешь, Дэнни. Погоди, только переоденусь.
Через несколько минут мы с Патриком уже садились в его машину.
– Надо бы записать тебя летом на водительские курсы, а потом будешь сдавать на права, – сказал он. – Формально Николасу еще даже нельзя возить других несовершеннолетних, так что, чем раньше купим тебе собственную машину, тем лучше.
Я улыбнулся, представив себя за рулем собственной машины – запах новой кожи, музыку, гремящую из колонок. Пусть будет с откидным верхом, как у Патрика, чтобы солнце грело плечи, только лучше черная или, может, красная.
Только когда мы уже подъезжали к дому Рен в Калабасасе, я сообразил, что даже и не подумал о том, как полезно будет иметь машину, если я захочу сбежать. Не прикинул, далеко ли на ней уеду и за сколько ее можно продать. Что-то странно кольнуло внутри – ведь еще недавно это было бы первое, о чем я подумал.
Но теперь все было по-другому, я это знал.
Я не уйду отсюда. Никогда.
У Рен я просидел пару часов. Познакомился с ее тетей и дядей – они были милые люди и все время предлагали мне что-нибудь выпить, а потом мы смотрели фильм в их домашнем медиа-зале. Кай, обдолбанный в хлам, пришел к самому концу и заявил, что ему позарез нужен зефир, а в доме его нет, а у него права отобрали еще на неделю. Рен сказала, что это его проблемы, но, поторговавшись еще несколько минут, мы свозили Кая в магазин, и все закончилось тем, что мы вместе принялись жарить зефир на заднем дворе. Потом Кай куда-то уплелся, а мы с Рен все сидели при тусклом свете костра и разговаривали обо всем и ни о чем.
– Как это можно есть? – спросил я, когда Рен вытащила из костра обугленную зефирину.
– А мне так нравится, – сказала она, счищая с пальцев липкую массу. – О вкусах не спорят.
– Я и не собирался.
– Вот и хорошо, потому что я считаю так: способность принимать человека со всеми его странностями – основа любых хороших отношений. Я, представь себе, верю в безусловную любовь.
Безусловную? Это хорошо, если только такое вообще бывает на свете. Может, и бывает, кто знает.
– И о чем это, интересно, можно думать с таким лицом? – спросила она.
Я улыбнулся и стал смотреть на огонь.
– Загадочная ты личность, – сказала она. – Ну ничего. Когда-нибудь расскажешь.
Хорошо было – все было хорошо. И все это теперь мое. Дом, семья, красивая девушка. Все, о чем только может мечтать человек.
Тогда я этого еще не знал, но это была, пожалуй, самая счастливая ночь в моей жизни.
Рен отвезла меня домой, я подождал, пока огни ее фар скроются за углом, вошел в дом и двинулся на голоса, доносившиеся из кухни. Миа за «кухонным островком» объедала виноград с ветки, Патрик сидел за ноутбуком в уголке для завтрака, а Лекс протирала и без того безукоризненно чистые кухонные столы. Они не сразу меня заметили, и несколько секунд я просто молча смотрел. Любовался на них. И любил.
На миг я подумал о том, где же сейчас настоящий Дэнни. Может быть, он тоже понял бы, что так лучше для всех, и для них тоже.
Миа заметила меня.
– Дэнни!
Она соскочила с табуретки и бросилась мне на шею. Я поймал ее и раскрутил в воздухе так, что она завизжала.
– Осторожно! – сказала Лекс.
– Ну что, сейчас в обморок упадешь? – спросил я, когда поставил Миа на ноги.
Она улыбнулась и закачалась, как пьяная.
– Может быть.
– Значит, я свое дело сделал.
– Пора в постель, Миа, – сказала Лекс. – Иди, почисти зубы и переоденься. Я скоро приду, подтяну тебе скобы.
Миа поцеловала всех по очереди и ушла наверх. Патрик посмотрел на Лекс. Она смела со стола еще какие-то невидимые крошки.
– Что такое? – спросил я.
– Из ФБР звонили, – сказал Патрик. – Хотят назначить еще одну беседу.
Меня обдало жаром.
– Уже?
Он кивнул.
– Зачем? Я же все им рассказал.
В ФБР не поверили в мою историю. Они хотят доказать, что я обманщик. Я вдруг почувствовал тошноту. От приторной сладости зефира, еще ощущавшейся во рту, засосало в желудке. Лекс терла тарелку тряпкой, хотя рядом была посудомоечная машина.
– Только не волнуйся, хорошо? – сказал Патрик. – Наверняка ничего страшного, просто формальность. Я понимаю, тяжело будет проходить через все это заново, но ты отлично справился сегодня, и еще раз справишься. А потом от тебя надолго отстанут. Я об этом позабочусь.
Я глубоко вздохнул. Я был уверен, что Патрик прав. Мне по-прежнему было не по себе при мысли о Моралес, но ничто прямо не указывало на то, что они мне не поверили – да, черт возьми, Линч только что не плакал, – значит, скорее всего, и правда просто формальность.
Вот только теперь мне было что терять.
– Хочешь поесть? – спросила Лекс. – Я могу тебе что-нибудь приготовить.
– Я не голодный, – сказал я. – Я… я, наверное, спать уже пойду. С ног валюсь.
Она кивнула.
– Как хочешь. Если что, мы здесь.
Я и правда вымотался, но сон не шел. Я лежал в постели, смотрел на выцветшие звезды на потолке, зарывшись под одеяло, чтобы не мерзнуть от кондиционера. Наконец встал, перекрыл клапан и распахнул окно, чтобы впустить в комнату теплый ночной воздух, но и это не помогло. Холод пробирал до костей.
В животе бурчало. Вечером я ничего не ел, кроме зефира, и теперь внутри что-то посасывало – похоже на голод, но не совсем. Какая-то пустота. Жажда чего-то. Чего-то непонятного, что я даже не мог определить. Я скинул простыни и сел. Разбужу Лекс и попрошу все-таки приготовить чего-нибудь поесть. Она же сказала, чтобы я будил ее, если что-нибудь понадобится, и к тому же она всегда любила меня кормить. Заботиться обо мне. Это, наверное, поможет.
Я подошел к ее комнате и немного удивился, когда увидел тусклую полоску света, пробивающуюся из-под двери. Значит, и будить ее не придется. Я поднял руку, чтобы постучать, и тут услышал голоса – приглушенные, но взволнованные.
– Как ты можешь быть таким спокойным? – говорила Лекс. Ее голос то приближался, то удалялся, и я понял, что она ходит по комнате взад-вперед. Я опустил руку и приставил ухо поближе к двери.
– Если мы будем сходить с ума, это ничем не поможет. – Ага, Патрик тоже там. – Наверняка ничего страшного не случилось.
– Ненавижу это все. Нам не надо было вообще этого делать. Не надо было тащить его сюда!
Я нахмурился. О чем это она?..
– Возможно, ты права, но теперь уже поздно об этом говорить, – сказал Патрик. – Он уже здесь, и мы должны все устроить. До сих пор нам это удавалось.
– Господи, и о чем мы только думали?
– У нас не было выхода, сама знаешь. Она подобралась слишком близко. Все будет в порядке.
– Откуда ты знаешь!
– Если понадобится, я сделаю так, что все будет в порядке. Иди сюда. – Лекс издала какой-то тихий звук, и в комнате все смолкло.
Или, может быть, я просто ничего больше не слышал, так шумела кровь в ушах. Черные точки прыгали перед глазами, и я мог только стоять в темноте, открыв рот – онемевший, ослепший, с перехваченным дыханием. Они говорили обо мне.
Я попятился от двери на занемевших, отяжелевших ногах и чуть не грохнулся на пол, торопясь уйти.
«Не нужно было тащить его сюда».
Как она могла сказать такое обо мне? О своем родном брате?
Никак.
Она знает. Они оба знают.
И Лекс, и Патрик знают, что я не Дэнни.
Когда я снова пришел в себя, я был… в общем, я и сам не знал, где я. Я был в пижаме, босиком, и сидел на траве, на чьей-то чужой лужайке. Должно быть, всю дорогу бежал. Я понятия не имел, далеко ли я от дома, и сколько времени прошло, и мне было все равно. Потому что Лекс и Патрик все знают. Они знают, что я не их брат.
Нет. Нет, нет, нет. Я стиснул лоб кулаками, как будто хотел вдавить это «нет» прямо в мозг, чтобы заставить себя поверить. Откуда мне знать. Этот подслушанный обрывок разговора мог относиться к чему угодно. Я постарался припомнить каждое слово. Лекс психовала, Патрик говорил, что все будет в порядке…
«Не нужно было тащить его сюда».
Я будто снова услышал эти ее слова и вцепился пальцами в траву. Старался придумать, пусть хоть за уши притянуть, что-нибудь другое, о чем могла идти речь, но ничего не придумывалось. Не было другого объяснения.