– Видок у тебя не очень-то, – сказал он. – Ты нормально себя чувствуешь? Может, Николаса позвать?
Я рассмеялся.
– Николасу плевать, как я себя чувствую.
– Я понимаю, почему тебе так кажется, но ты неправ. У него сейчас трудные времена, но это не значит, что он…
Не знаю, что у Ашера на уме, но меня он не проведет.
– Слушай, спасибо тебе за заботу, но со мной все в порядке, – сказал я. – Мне надо идти.
Я выбил ногой заглушку из двери и вышел.
Через несколько минут после начала второго урока меня вызвала из класса секретарша. Сказала взять вещи с собой. Я оглянулся на Николаса. Он хмурился точно так же непонимающе, как и я.
Подходя к кабинету, я увидел Лекс – она ждала меня в коридоре. Я замедлил шаги. В утренней суете, когда все собирались в школу или на работу, я сумел почти ни словом не обменяться ни с ней, ни с Патриком. Не знал, как с ними говорить теперь, когда я знаю правду.
Она подняла глаза от телефона, увидела меня и помахала рукой.
– Идем, – сказала она. – Мы уезжаем.
Взяла меня под руку и повела к выходу. Деваться было некуда.
– Почему? – спросил я. Яркий солнечный свет резал глаза. Лекс вела себя как обычно, но я теперь знал, что это ни о чем не говорит, и в уме всплывали самые страшные сценарии. ФБР хочет видеть меня сейчас же. Лекс с Патриком надоела эта игра, и они решили меня сдать. Они знают, что я знаю, и собираются сделать так, чтобы я тоже исчез, как Дэнни.
– Ты мне скажи, – ответила она, усаживаясь на водительское сиденье своей машины, которую оставила у обочины, не заглушив двигатель.
Если сейчас броситься бежать, далеко ли я уйду, пока она меня догонит?
Окно с пассажирской стороны опустилось – Лекс смотрела на меня из-за руля.
– Что ты там делаешь? – спросила она. – Садись в машину.
А если я и убегу от нее, все равно, далеко ли я уйду?
– Дэнни! – рассмеялась она. – Да садись ты в машину!
Выбора у меня особенного не было. Я открыл пассажирскую дверцу и сел. Лекс тронулась с места.
– Мне позвонил загадочный бойфренд Николаса, – сказала она, когда мы выехали с парковки. – Славный парень, кажется. Сказал – похоже, тебе не повредит внеплановый выходной.
Я почувствовал и облегчение, и раздражение одновременно.
– Я же ему сказал, что со мной все в порядке.
– Значит, я зря ехала тебя вызволять, – пожала она плечами. – Ну, хоть компанию мне сегодня составишь. Такая скука, когда вы все в школе. Повеселимся.
– Ладно, – сказал я. Все равно когда-то придется решать, как держаться дальше с Лекс. Зато, по крайней мере, не надо думать о том, где сегодня сидеть за обедом.
Лекс повернулась, улыбнулась мне, и, очевидно, она умела врать в десять раз лучше меня, потому что, если бы я не знал правду, то поклялся бы, что это искренняя улыбка.
Она повезла меня обедать, мы говорили о моих делах в школе, о предстоящей операции Миа, когда ей снимут скобы, и о сотне повседневных мелочей. Правду сказать, когда я немного пришел в себя, все стало почти как раньше. Мы оба как врали, так и продолжали врать. Единственная разница – теперь я тоже это знал, как она знала с самого начала. Ну, и еще это едкое, тошнотворное ощущение внутри, когда она ласково улыбалась или с видимым интересом расспрашивала о моих делах, – не потому, что ей на самом деле было на меня не плевать, а потому что это была ее работа – обхаживать самозванца и следить, чтобы ничто не нарушило их план. Я не понимал, как мог быть таким идиотом и не заметить этого раньше. Это я-то.
Мы вернулись домой и увидели, что машина Джессики – уже починенный внедорожник, который она разбила в ту ночь, когда я должен был обо всем догадаться, – стоит на дорожке, и в углубления покрышек набилась та самая загадочная оранжевая пыль. Самой Джессики, однако, было не видно, и мы с Лекс засели в игровой – развалились на диване и стали смотреть ее сериалы на большом экране.
– Погоди, а Саванна что, уже с Кейджем? – спросил я при виде страстно целующихся персонажей.
Лекс кивнула и проглотила пару кофейных бобов в шоколаде из пакета, который по пути захватила на кухне. Протянула пакет мне.
– Да, потому что его девушка…
– Корделия?
– Точно. Она погибла в той же авиакатастрофе, что и жених Саванны, и это их сблизило.
– Корделия погибла? – воскликнул я с полным ртом кофейных бобов. – А мне она нравилась!
– Ну, это все так думают, что она погибла, но не станут же они убивать одну из главных героинь. Я думаю, она выжила.
После очередной рекламной паузы на экране появилось лицо Корделии, очнувшейся в доме какого-то незнакомого горца, который спас ее из обломков самолета. Я рассмеялся, а Лекс издала победный клич и вскинула руку, чтобы я хлопнул по ее ладони.
На секунду я даже забыл. И когда вспомнил, стало больно, как в первый раз.
Должно быть, это отразилось у меня на лице, потому что Лекс спросила:
– Эй, все в порядке?
– Да, я просто… – Я сглотнул. – Так хорошо с тобой.
– Ох, милый ты мой, – сказала она. Придвинулась ближе, так, что мы теперь сидели совсем рядом, и обняла меня. Я не стал вырываться из этих объятий. Какой-то частью души я ее ненавидел, но все равно было хорошо. Почему-то становилось легче, хоть я и знал, что это все вранье.
Конечно, вранье. Лекс просто очень хорошая актриса. Не позволять же себе верить, что она действительно привязалась ко мне, без связи с этой аферой, так же, как я успел привязаться к ней.
Это было бы невероятно глупо.
– Лекс… – проговорил я.
– М-м-м? – Я не столько услышал ее ответ, сколько почувствовал.
– Может, посмотрим какие-нибудь домашние записи? Из тех времен, когда все еще не пошло наперекосяк?
Мне хотелось снова увидеть ее с Дэнни. Может быть, с ним она была не такая, как со мной. Может быть, я тогда увижу, что хоть что-то между нами – настоящее.
Она отстранилась и взглянула на меня.
– Да. Конечно, давай посмотрим.
– Спасибо, – сказал я.
Она встала и пошла к шкафчику, где лежали DVD. Почитала наклейки на коробках, выбрала один, вставила в плеер и снова села рядом со мной. Видео началось. Внизу экрана стоял год – 2009. На экране Роберт Тейт снимал жену, а та держала на руках маленькую Миа в розовом купальнике с голубыми дельфинчиками. Джессика старалась спрятать лицо от камеры, говорила Роберту, чтобы снимал лучше детей. Но он все прибавлял и прибавлял зум, пока ее лицо – синие, как океан, глаза, розовые от солнца щеки – лицо эталонной американской красавицы, – не заняло весь кадр. Джессика отмахнулась от него, Миа заплакала. Джессика сердито посмотрела на Роберта и ушла вместе с ребенком в кабину яхты.
Роберт повернул камеру к себе и скорчил гримасу. Вроде: «ну я и попал». Затем перевел камеру на детей: они купались, прыгая в море с кормы.
– О, это я помню. Это четвертое июля, – сказала Лекс. – Такая жара стояла – казалось, если мы хоть на секунду вылезем из воды, то все сваримся.
Дэнни снова забрался в лодку. Побежал, рассыпая брызги, к рулевой рубке, залез на ограждение и встал на тонкую перекладину, не падая только потому, что ухватился за металлические перила. Лекс, сама еще подросток, крикнула ему, чтобы был осторожнее. Он ухмыльнулся, выпустил перила и, как ядро, плюхнулся в воду. Я переводил глаза с экрана на Лекс и обратно.
– Ты всегда был бесстрашным, – сказала Лекс с грустной улыбкой.
На экране внезапно стало темно, и вместо дурачащихся детей появилась вся семья, сбившаяся в кучку под одеялами: солнце уже зашло.
– Помнишь фейерверк? – спросила Лекс.
– Нет, – сказал я.
– Ох, Дэнни. – Она положила ладонь мне на ногу. – Прости.
На экране начался фейерверк. Роберт переводил камеру то на разноцветные искры, то на жену с детьми. Джессика обнимала Николаса, Лекс с Патриком забрались вдвоем под одно одеяло, а Дэнни лежал на палубе и смотрел прямо в небо.
– Сиди спокойно, – услышал я голос Джессики. Роберт в это время снимал фейерверк над ними.
Николас сказал:
– Это Дэнни меня ущипнул…
– Ничего я не щипал, – сказал Дэнни. – Что ты как девчонка.
– Заткнись!
– Мальчики! – рявкнул Роберт.
Лекс взяла пульт.
– Ты знаешь, я люблю твоего отца, но он был помешан на своей камере. Кому интересно смотреть фейерверки на видео?
Она быстро перемотала запись, пока картинка не сменилась: вместо темного неба с фейерверками на экране снова был солнечный день где-то на пляже. На этот раз снимал Николас. Сначала он заснял, как Роберт, Патрик и Дэнни перебрасываются футбольным мячом, затем перевел камеру на Джессику, говорившую по телефону где-то в стороне, затем на Лекс – она держала Миа на коленях, а та зарывалась пухлыми ручонками в песок.
Легко было забыть, какой юной была Лекс, когда Дэнни пропал – ей было всего семнадцать. Младше, чем я сейчас, и всего на год старше, чем был бы сейчас Дэнни. Она хорошая сестра, она пела Миа песенку в тот день, когда они вместе играли в песке, и теперь обо всех нас заботится.
Но она может оказаться убийцей.
Это единственная причина, почему я здесь. Потому что преступление никто не будет расследовать, и виновника не посадят в тюрьму, если никакого преступления не было. Кто-то из этой семьи убил Дэнни и использует меня, чтобы замести следы.
Лекс с Патриком были моими главными подозреваемыми: ведь только они совершенно точно знали, что я не Дэнни. Но сейчас, даже зная, какая она талантливая актриса, было просто невозможно представить, что Лекс имеет какое-то отношение к смерти Дэнни. У нее явно были какие-то проблемы (я вспомнил последнее домашнее видео, где она была такой худой, и намеки на загадочные неприятности, которые не дали ей вовремя окончить колледж), но ее любовь к братьям и сестре ощущалась просто физически. Она была «мамочка Лекс» – та, что заполнила вакуум, образовавшийся, когда Джессика стала прятаться от всех за дверью своей комнаты, та, что каждое утро готовила нам всем завтраки, и подтягивала Миа скобы по четыре раза в день, и меня вот теперь утешала, хоть и не должна, тем более зная, что я обманщик. Я не мог поверить, что она могла поднять руку на Дэнни.