Стелла: Я только что громко закричала!
Стелла: Джей прибежал с пистолетом! С пистолетом! Руби попросила поиграться.
Стелла: Брр, я должна отругать своего мужа. Я так счастлива, что плачу!!!
Я ухмыльнулась ее быстрым сообщениям.
Зои: Наконец-то! Я волновалась, что мне придется выкинуть что-нибудь глупое, а я не делаю глупостей. Но я, наконец, буду спать спокойнее, зная, что ты взяла себя в руки.
Я ухмыльнулась шире.
Ясмин: Срань господня! Я проснулась, а тебя уже не было. Я серьезно думала полететь в посольство в Восточной Европе, чтобы вытащить тебя оттуда.
Ясмин: Я рада за тебя. Ты заслуживаешь этого.
Мои глаза затуманились, когда я ответила кучей сердец, направляясь к шкафу. Подняла глаза и остановилась, как вкопанная.
В последний раз я здесь собирала одежду для побега. В последний раз, когда я была здесь, все выглядело точно так же, как в тот день, когда мы потеряли ее.
Теперь все было совершенно по-другому.
Гардероб чертовски огромен.
Не знаю, как не заметила снаружи, ведь для такого он точно пристройку сделал.
Мой гардероб.
Тот, который он мне обещал.
Моя старая одежда была засунута в ближайшую ко мне секцию.
Руки Карсона обвились вокруг, пока я продолжала смотреть.
— Ты построил для меня гардероб, — прошептала я.
Я откинулась на него, в основном потому, что больше не доверяла своим ногам. Я уставилась на шкаф, который он построил, потому что верил, что я вернусь, несмотря ни на что.
— Я больше не смогу иметь детей, — сказала я ему, уставившись на шкаф. — Я не смогу подарить тебе семью, — последнюю часть я выдавила из себя от страха.
Руки Карсона сжались вокруг, прежде чем он повернул меня лицом к себе. Его глаза горели синим пламенем.
— Рен, милая, ты подарила мне семью, в которой я нуждался, в тот день, когда столкнулась со мной на улице.
Слеза скатилась по моей щеке.
— Ты уверен, что меня будет… достаточно? — тихо спросила я, выражая словами свой глубочайший страх.
На это он рассмеялся.
Рассмеялся, бл*дь.
Когда я была расстроена.
Он рассмеялся.
Мои глаза сузились, и я приготовилась выпустить когти.
Выражение лица Карсона прояснилось.
— Вау, детка, расслабься, — пробормотал он, целуя меня в макушку. — Тебя достаточно? — повторил он, откидываясь назад. — Черт возьми, Рен, да. Тебя достаточно. — Он нежно поцеловал меня. — Тебя очень много, — повторил он. — Итак, ты будешь дуться или мы отметим гардероб?
Мой живот покалывало от желания.
— Отметим.
Что мы и сделали.
Это заняло некоторое время.
Ведь тут много места.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ОДИН
Like Real People Do — Hozier
ВОСЕМЬ МЕСЯЦЕВ СПУСТЯ
КАРСОН
Что-то не так с Рен.
Я заметил пару дней назад. Она вела себя отстраненно, ее натянутые улыбки и напряженные глаза выражали что-то странное.
Свет только что вернулся в ее глаза. Она недавно вернулась ко мне. Я проснулся ночью, стряхивая с себя кошмар, и почувствовал облегчение только тогда, когда понял, что ее тепло прижимается ко мне, а руки обнимают даже во сне.
Теперь она спала всю ночь. Уже несколько месяцев. Она даже не вздрагивала. Набрала вес. Медленно. Ее отношения с едой и травма не исчезнут в одночасье, как и боль. Теперь это ее часть. Часть нас.
Но были «мы». Она вернулась ко мне. И это все, что нужно.
И все же что-то снова грызло ее. Не прошлое, а что-то новое. Мне пришлось ждать, пока она скажет, хоть я и бесился. Рен, как всегда, была упряма, и ей нужно все обдумать по-своему, прежде чем прийти ко мне. Она не опиралась на меня. Не стала бы. И как бы сильно я не злился, в то же время восхищался. Ее силой воли. Характером.
Она думала, что теперь стала другой. Полностью изменилась. Она точно изменилась. В чем-то другая, более жесткая в тех местах, которые всегда должны оставаться мягкими.
Но ее огонь все еще ярко горел. Это никуда не денется.
Я позабочусь об этом
Но сначала у меня назначена встреча.
Когда я позвонил Николасу, он казался теплым, дружелюбным. Я не видел ни его, ни маму Рен с тех пор, как их дочь выздоровела. Мы же вращались в разных кругах.
Я встретился с ним в греческом ресторане, которым он управлял, и он приветствовал меня дружелюбной улыбкой и крепким рукопожатием.
— Карсон, — он обнял меня, как будто я был старым другом, — садись, садись. — Он указал на кабинку.
Тут мило. Уютно. Пахло тоже изумительно.
— Я обрадовался твоему звонку, — сказал он, садясь. — Давно не виделись. — В его глазах что-то сверкнуло.
В последний раз, когда мы были наедине, он убил человека.
Я задавался вопросом, не преследовало ли это его.
Я подумал о Рен на больничной койке. Рен смотрит в телевизор и ест попкорн. Рен приклеивает фальшивые улыбки на свое лицо. Рен — просто кожа да кости.
Нет, не думаю, что это его волновало.
— Закажу немного еды. Тут лучший греческий в твоей жизни, — воскликнул он.
— Я хочу поговорить о Рен, — сказал я вместо ответа. Я не был склонен к светской беседе, и мне не терпелось поскорее поехать домой. К ней.
Его лицо вытянулось в ту же секунду, как я заговорил, и все счастье исчезло.
— Что с ней случилось? — требовательно спросил он.
Неприкрытый страх исходил от лица мужчины. Он чего-то ждал. Готовился к чему-то.
Она возвращалась в Штаты на несколько месяцев. Понятно, почему он на взводе.
— Ничего, — быстро сказал я ему. — Рен в порядке. Лучше, чем в порядке.
Небольшое недоверие, учитывая то, что происходило последние несколько дней, но я бы не стал его беспокоить. Плюс, это был выбор — Рен поговорить с ее отцом.
Он заметно расслабился, его плечи опустились.
— Я надеялся, что так и будет, когда она вернется домой. Теперь, вы двое… снова вместе? Мы с ее матерью не хотели совать нос в чужие дела, но в глубине души надеялись.
Только два таких человека, как Уитни, могли бы тихо надеяться, что их дочь окажется со мной.
— Да, — твердо ответил я. — Мы снова вместе.
Я сделал паузу, когда перед нами поставили еду и два пива в матовых стаканах.
Николас кивнул официанту в знак благодарности.
— Вот почему я здесь, — сказал я. — Хочу попросить у вас разрешения жениться на ней.
Его лицо стало пустым.
Я не был уверен, что он даст свое разрешение. Он воочию увидел, что я за человек. Знал, какая жизнь будет у Рен со мной. С его стороны было разумно отказаться.
Не то чтобы это имело какое-то значение.
Я делал это из вежливости.
Но затем его губы растянулись в улыбке. Всем своим видом он улыбался.
— О, конечно, я даю свою разрешение, — воскликнул он. — Хотя Рен никогда не спрашивала разрешения, — усмехнулся он. — И у нее, вероятно, была бы готова речь о феминизме. Но я признаю, что старомоден. Мне нравится знать раньше нее. — Он сделал паузу, развернул салфетку и положил ее на колени. — Она еще не знает, да?
Я медленно покачал головой. Вероятно, потребуется немало усилий, чтобы убедить ее. Раньше она была категорически против брака.
Но я не собирался отступать.
Он хлопнул в ладоши.
— Превосходно. Сделаешь сегодня вечером?
Я снова кивнул.
— Хорошо, я попрошу жену организовать вечеринку на завтра. Просто близкие, семья и друзья. Может, позову выступить Лайонела Ричи.
Возможно, мне следовало остановить его, дать понять, что вероятность того, что Рен скажет «да» с первой попытки, невелика, но он зашел слишком далеко. Также было забавно посмотреть, от кого Рен унаследовала гены.
Он поднял глаза.
— У тебя есть кольцо? — спросил он.
Вместо того чтобы кивнуть, я достал коробочку из внутреннего кармана куртки и подвинул ее через стол.
Глаза Николаса расширились, когда он открыл ее.
— О, ты молодец, сынок.
Я ничего не ответил.
Потому что уже знал, что поступил хорошо. Чертовски хорошо. И это не имело никакого отношения к кольцу.
РЕН
Я уставилась на клинику, надвинув темные очки на голову. Мои глаза сузились, глядя на протестующих. Я вцепилась в руль, охваченная такой чистой яростью, что удивилась, как моя кожа не сгорела от жара крови.
«Ярость» была приятной передышкой от страха перед решением.
Что-то первобытное проснулось во мне, и следующее, что я помню — как меня увозят в полицейской машине.
Ясмин внесла за меня залог. Как и много раз до этого. Она не задавала вопросов. Не тогда, когда увидела меня. Вместо этого она отвезла нас в мой любимый бар.
Только когда я устроилась в кабинке с бокалом мартини передо мной, я полностью осознала, что произошло.
— Выпей, — настаивала она. — Почувствуешь себя лучше.
Я перевела взгляд с нее на стакан, потом снова на него.
— Я не могу это пить, — прошептала я.
Ее лицо смягчилось в понимании.
— Так вот почему ты была в клинике? — сделала она вывод.
Я кивнула один раз.
— Я не собиралась этого делать. Но это был мой первый инстинкт. А потом я увидела их там, я просто вроде как…
— Отключилась? — предположила она.
Я кивнула один раз, смутно припоминая, как избила одного человека его собственным плакатом. Нечем гордиться. К счастью, я не причинила никакого серьезного вреда, только задела самолюбие толстяка, которого избила женщина. Та самая женщина, которая, по его мнению, не имеет права нести ответственность за свою матку.
Ладно, я очень этим гордилась.
— Мне так страшно, — призналась я сквозь слезы. — Это не радует меня. Я не чувствую себя взволнованной. У меня это украли. У меня не будет никаких радостных чувств по этому поводу. Или надежды. Я знаю, насколько больнее, когда надеешься. Когда ожидаешь, что все получится. — Я уставилась на подругу. — Я не переживу еще одной потери. Не смогу.