Были ли мои бывшие коллеги друзьями Дэвида? Или просто актеры, нанятые для странной и необычайно захватывающей работы? Что делали Джей и Лана за закрытой дверью? Учили реплики? Обменивались мемами? Что они делали в день, когда я сбежала из офиса? Даже сейчас, осознавая, что все это было игрой, постановкой – трудно принять визит Сирко как просто часть спектакля. Мое тело хранит память об удушающем и сильном ужасе, который я испытала, когда он вошел в комнату вместе с Ириной. Сейчас он здесь, со мной, в офисе, сжимает мои легкие, когда я думаю о мясистых руках Сирко, вылезающих из кожаных перчаток и тянущих к моим волосам подушечки пожелтевших пальцев.
Эти пальцы. Такие желтые.
Я видела их раньше: короткие пальцы Джейка Левитца, когда он нащупывал еще одну сигарету, те же желтоватые подушечки. Дайте Джейку побриться, надеть солнцезащитные очки, пальто получше, и он снова появится в роли Сирко – совсем как посыльный в первом акте, который появляется в роли лорда в четвертом, когда у вас катастрофически мал репертуарный бюджет и нужно экономить на актерском составе. Дэвид Адлер сдвоил роли. А я и не заметила. Этот последний пример моего идиотизма поражает как удар, и я натыкаюсь спиной на картотечный шкаф, который издает ответный лязг. Я закрываю глаза, желая упасть в обморок, но вместо этого неуклюже опускаюсь на пол, как марионетка, у которой оборвались все ниточки.
Я не знаю, свет или шум привлекают его, но внезапно я не одна. В дверях маячит долговязый мужчина в синем комбинезоне уборщика, с редеющими волосами, едва прикрывающими покрытую возрастными пятнами кожу головы, и лицом таким угрюмым, что даже лошадь диагностировала бы ему депрессию.
– Вам нужна помощь, мэм?
Очевидно, я не знаю, что мне нужно. Возможно, я никогда не знала.
– Я в порядке.
– Я видел порядок, – сообщает он, прислоняясь к ручке своей тележки для уборки. – Он выглядит по-другому.
– Правда. Я в порядке. Спасибо.
– Мэм, возможно, это не мое дело, но вы выглядите так, словно вас, возможно, избили, а это далеко не нормально. Если вы не возражаете, что я это говорю, я знаю приют на углу Восемьдесят шестой и Амстердамской, в подвале церкви. Там некоторое время жила моя племянница. Сказала, что люди, управляющие им, очень милые. Хотите, я отвезу вас туда? Хотя бы помогу подняться?
Он делает несколько шагов ко мне, но я поднимаю руку, останавливая его:
– Нет. Не надо. Пожалуйста.
– Приношу свои извинения, мэм. Наверное, вы не хотите, чтобы к вам прикасался какой-то незнакомый мужчина.
– Дело не в этом. И спасибо вам. Правда. Вы очень добры. Понимаю, как я, должно быть, выгляжу, но никто меня не бил. Честно. Со мной произошел несчастный случай. Я упала с лестницы. В многоквартирном доме в Чайна-тауне. Приложилась лбом.
Он качает головой, будто не верит мне.
– Хорошо, мэм. Что ж, если вы передумаете…
– Послушайте. Вы можете кое-что для меня сделать. Я работала здесь некоторое время. Около двух недель назад. Вы знаете людей, которые арендовали это помещение?
– Они пробыли здесь недолго. Разговаривал с ними всего один раз. Что-то вроде драматического кружка, сказали они. Арендодатель предоставляет комнату таким людям, когда невозможно сдать офис. Типа пожертвования. Делает налоговика счастливым.
Я знаю эту компанию. Она называется Raw Space. Его сотрудники раньше открывали кинотеатры на Таймс-сквер, еще до того, как мэрия сделала эти кварталы безопасными, дорогими и стерильными. Они также организовали офисные помещения для компаний, которые в этом нуждались. Я писала статью об организации много лет назад. Я и не подозревала, что она все еще работает.
– Спасибо, – киваю я. – Очень помогли.
– Извините, что говорю вам это, но, если хотите пойти и привести себя в порядок, женская комната дальше по коридору. Ключ не нужен.
– Да, я помню. Пожалуй, действительно надо. Спасибо. Но раз уж вы упомянули ключи, этот картотечный шкаф… – Я указываю на шкаф позади меня, тот, который я не смогла открыть в тот последний день. – У вас есть ключ от него?
– Нет. Но я и не знал, что он заперт. Дайте-ка я попробую. – Я отползаю в сторону, как краб, который уже учуял консервы «Олд Бэй». Он бочком подходит ко мне и обхватывает пальцами ручку и тянет. Ящик не поддается. Он снова тянет.
– Дело не в замке, – говорит он. – Ящик заржавел. Может быть, если я просто поверну его так… и вот! – Скрипя, ящик с содроганием открывается.
Я, спотыкаясь, поднимаюсь на ноги, моргая, чтобы прогнать нависшую черноту.
– Спасибо, – шепчу я. – Большое.
– Рад служить. Теперь, может быть, вы тоже сделаете одолжение. Вы говорили про какую-то лестницу. И, возможно, так оно и было. Но мне кажется, что моя племянница много чего говорила о лестницах и дверях, прежде чем уйти от этого человека. Итак, я скажу вам еще раз, на углу Восемьдесят шестой и Амстердамской есть приют, и он все еще будет там, когда вы будете готовы. И не важно, что он говорит – ему жаль, он любит вас, – вам просто нужно уйти. Разобраться с собой, с Богом, и просто уйти.
Я думаю о Дэвиде Адлере, о тех временах, когда я обещала себе, что больше не буду искать его, о том, как я все равно совершила ошибку, как даже сейчас – в синяках и крови, когда алкоголь прошлой ночи все еще играет в моих венах – я все еще совершаю ошибку.
– Не думаю, что смогу, – вздыхаю я.
– Ну, дальше лучше не станет. – Он указывает на мой глаз. – В следующий раз он сделает еще больнее. Настолько, что вы не сможете встать.
– Я знаю. Но я должна довести дело до конца.
– Нет, мэм. У вас нет причин доверять мне. Вы впервые меня видите. Но я все равно скажу: не должны. Идите дальше и берегите себя. – Он выходит за дверь, волоча за собой швабру, оставляя меня наедине с картотекой.
Я не знаю, чего я ожидаю – больше средств наблюдения, больше любительской порнографии, моих табелей учета рабочего времени за время моего недолгого пребывания в должности LBAL. Но вот что я нахожу: стопка театральных афиш. Мюзикл Росмерсхольм, мюзикл Старый Брехун, переосмысление Продавец льда грядет, секс-комедия. Разбирая стопку, я заново знакомлюсь с каждым мюзиклом и пьесой, которые я разнесла на бумаге за последние три месяца.
Два часа спустя я нежусь в горячей ванне, изо всех сил стараясь держать здоровый глаз открытым, не совсем понимая, как я добралась до дома. Все три наружных замка открыты. Замок на двери ванной тоже. Рядом со мной стоит водка, в стакане потрескивает тающий лед. Я тоже должна была бы растаять, вода обжигающая. Но я этого не чувствую. Хотя действие утренней таблетки уже закончилось, я онемела. Промерзла насквозь. Как легко было бы перевести дыхание и просто снова опуститься на дно, как тогда с Офелией.
Но мне нужно сделать несколько звонков. И посмотреть спектакль. Поэтому я вытаскиваю себя из воды, словно пойманную в сеть рыбу, и вытираюсь полотенцем, прежде чем вернуться к своему ноутбуку, окруженному афишами спектаклей. Ответ лежит где-то в этой стопке, у пострадавшей стороны, которая нашла более креативное средство, чем травля в социальных сетях. Я нахожу номер Raw Space и звоню туда, спрашивая Марианну, женщину, у которой я брала интервью много лет назад.
– Привет, Вивиан, – говорит она. – Давно не слышались!
Я не знала, как будет звучать мой надтреснутый голос, но он звучит расслабленно, тепло, слова вырываются без особых раздумий.
– Я знаю! Целую вечность. Я даже не была уверена, что вы все еще работаете.
– Некоторое время у нас были проблемы, но взлеты и падения в сфере недвижимости и некоторый переизбыток предложения означают, что многие объекты не продаются – некоторые даже не сдаются в аренду, – так что цены снова выросли. Мы работаем с несколькими новыми застройщиками, ищем помещения за пределами района. Ты хочешь еще одно интервью? У меня есть потрясающие фотографии, которые я могу тебе показать.
– Вообще-то я звоню, чтобы спросить о конкретной компании, – говорю я, выпрямляясь на подушках. – Кто-то на благотворительном вечере рассказал мне о них. Что они новые и захватывающие и что вы заметили их раньше всех. Единственная проблема в том, что я не могу вспомнить название компании. Чертов безлимитный бар, да? Парень сказал, что вы разместили их в здании на Тридцать девятой улице в западном направлении? Практически в Джерси?
– Позволь мне открыть базу данных. Тридцать девятая… Тридцать девятая… Адрес Шесть тридцать две?
Именно так.
– Может быть!
– К нам на пару недель приезжала румынская компания. Они сказали, что им нужно офисное помещение, но я думаю, что на самом деле они там жили.
– Я почти уверена, что это местные ребята.
– Хорошо. Дай-ка подумать… Ага! Держу пари, ты имеешь в виду вот этих. И да, это новая компания. По крайней мере, для меня новая. Они называются «Моя жизнь в искусстве». Наверное, им просто надо было как-то похвастаться своей степенью по гуманитарным наукам. На самом деле с ними работала не я, а Сьюзи. Она сказала, что им нужно место для какой-то офисной работы, проведения встреч дизайнеров и тому подобного. Мы сняли помещение на пару недель. И да, они стали локальной шуткой в нашем офисе, потому что они продолжали разбрасываться всеми этими терминами – постперформативный, ультрамиметический – и ты спрашиваешь: «Что это за проект такой? Может вы просто, ну, сделаете спектакль?» Сьюзи подумала, что, возможно, с небольшим пространством и временем они придумали бы что-нибудь менее претенциозное. Это та группа, которую ты ищешь?
– Думаю, да. Спасибо. И хоть «ультрамиметический» звучит не очень, я бы с удовольствием с ними связалась. У тебя есть их контакты? Номер телефона? Адрес электронной почты?
– Дай-ка я проверю. – На другом конце провода я слышу, как ее ногти стучат по клавиатуре. – Извини, почти ничего. У Сьюзи может быть больше информации, но на этой неделе она в отпуске. Все, что у меня есть в общей базе данных, – это адрес их веб-сайта. Такой же, как и название: