— С какой именно угрозой мы столкнулись? — уточнил Громов.
— Про это узнаете на ксенологии, — уклончиво ответил куратор. — Скажу одно: это необычные твари. Они обладают иммунитетом к некоторым видам магии. И они, при определённых обстоятельствах, способны взломать нашу защиту.
По залу прокатился шепоток.
— Вы — моя группа, — добавил Вулф. — И я не хочу вводить вас в заблуждение. Не распространяйтесь о том, что я сейчас сказал, но примите к сведению. Существует минимальный риск столкновения.
— Почему в новостях этого нет? — спросила Лагранж. — Никто прямо не говорит о степени угрозы.
Мы проходили степени угрозы в дистриктоведении. Своеобразная шкала экстренных ситуаций, применяемая в красных и серых зонах. В соответствии с пунктом шкалы власти и кланы реагируют тем или иным образом. Так, например, четвёртая, самая низкая степень, означает комендатский час, военное положение в эпицентре и ограниченный въезд на территорию дистрикта. При объявлении третьей степени гайки закручиваются. В эпицентре мобилизуют магов и отслуживших в армии мещан, перемещение по губернии жёстко ограничивают, устанавливают блокпосты на трассах и усиливают гарнизоны крепостей... И так по нарастающей. Когда степени заканчиваются, а угроза растёт, правительство официально заявляет о вторжении. В этом случае может раскрутиться любой сценарий вплоть до консолидации с войсками сопредельных государств. Вы же помните: вторжение из иномирья затрагивает интересы всего человечества.
— Объявлена вторая степень, — нехотя признал куратор. — Учтите, это данные предварительной оценки экспертов. И я вам ничего не говорил.
Вторая степень.
Сильно.
Надо было самим догадаться, конечно. Вечерняя Звезда перебрасывает в губернию своих гвардейцев, запрашивает помощь у правящего дома, подключаются спецподразделения... Частичная эвакуация, запрет на посещение региона гражданскими... Мог бы и сам докрутить.
— Перейдём к насущным вопросам, — вздохнул Вулф. — Я должен ввести вас в курс дела по поводу... мер, принятых ректоратом. Вы уже в курсе, что акцент в обучении смещается на боёвку. Моё мнение — это как мёртвому припарка, вы же первый курс. Но ладно, начальству виднее. Так вот — тактика, физуха, медитации, восстановление. Полигон, полоса препятствий. Вас научат обращаться с оружием, которое разработано против... предполагаемого типа нечисти. Постоянный режим боеготовности. У периметра не отираться. Временно забываем про экономику, внешнюю культурологию и прочую муть.
Узнаю военных.
Всё, что не помогает упаковать врага в гроб, считается мутью.
Нарбут поднял руку.
— Слушаю, — сухо произнёс Вулф.
— Поскольку обычные занятия сдвинуты на задний план, — робко начал ботаник, — как нам сдавать зачёты и... экзамены по той же истории?
— Требования по этим дисциплинам будут снижены, — последовал холодный ответ. — Что ещё?
— Мы сможем ездить домой на выходных? — поинтересовалась Лагранж.
— Да.
Больше вопросов не было.
— Значит, так, — Вулф мрачно уставился в окно. — Сейчас дуете в арсенал. Вам покажут оружие, которым... с некоторой долей вероятности придётся воспользоваться. На ксенологии узнаете, с чем мы имеет дело. Это программа для четвёртого курса, но сейчас всё перекроили. И ещё один важный момент. Время от времени будут объявляться учебные тревоги. Услышав сирену, бросайте все свои занятия и — марш в точку сбора. Там вас буду ждать я. Или другой инструктор. Однажды учебная тревога может оказаться боевой, и от этого зависит ваша жизнь.
— А где у нас точка сбора? — спросил Саймон.
— Зависит от отряда, — пояснил Вулф. — Распределение не по группам, а по отрядам. Следите за обновлениями кабинета. Особенно это касается командиров.
Куратор проинструктировал нас по поводу взаимодействия с охраной, подозрительной активности и признаков того, что произошёл прорыв периметра. Обозначил, что ректор и проректор — это боевые офицеры в отставке. При необходимости занятия круговой обороны руководство Магикума превращается в командование, а малейшие попытки неподчинения караются по всей строгости законов военного времени. Чем больше Вулф говорил, тем мрачнее становились студенты. Никто из них толком не нюхал пороха. Дуэли не в счёт.
У арсенала собрались две группы.
Мы и первый курс химмага.
Завидев меня, Даша приветливо помахала рукой, чем вызвала неудовольствие Авроры. Мне было откровенно наплевать. Я подошёл к Вешенской, мы по-дружески обнялись. Ну, я думал, что по-дружески, но огненная волшебница нежно провела рукой по моей щеке и заявила:
— Я соскучилась.
Взгляды многих парней и девушек в этот момент были прикованы к нам. Пара недоношенных мачо с андеркатами буквально испепелили меня глазами, так что в полку ненавистников прибыло.
— И я.
Это был честный ответ.
Утром я поймал себя на мысли, что ищу предлог для новой встречи с Дашей.
Аврора фыркнула, яростно перебросила через плечо свою косу и отвернулась.
— Вас тоже за оружием привели? — спросил я.
Девушка пожала плечами:
— Вроде того. Куратор сказала, что это какая-то мощная штука. Мощная и странная.
— Так и сказала?
— Угу.
Вертинский появился как всегда неожиданно.
— Курсанты! — голос инструктора зычно прокатился над поляной. — Сегодня знакомимся с новой игрушкой. Первым заходит химмаг. Не толкаемся, давку не создаём. Дальше будем работать на стрельбище поотрядно.
Геннадий Трифонович впустил нас внутрь, открыв массивную бронированную дверь своим отпечатком. Мы оказались в знакомом помещении с разнокалиберными нишами. За пуленепробиваемым стеклом притаилось оружие. Самое разнообразное — от пистолетов и револьверов до дробовиков и гранатомётов. Здесь мы уже бывали неоднократно, но я знал, что основные запасы огнестрела спрятаны на нижнем ярусе.
Мы рассредоточились по залу таким образом, чтобы видеть центр.
Самое интересное разворачивается в центре, на демонстрационных стендах.
— Помните, я говорил о том, что некоторые образцы попадают сюда из иных миров? — спросил Вертинский, направляясь к дальней стене. — Так вот, настоло время познакомиться с такой пушкой.
Разблокировав отпечатком нишу в третьем ряду, инструктор извлёк оттуда нечто. Вроде бы и ствол, но без приклада, с рукоятью внутри. Короткое и толстое дуло. Видимое отсутствие прицела и спускового крючка. Длина — около полуметра. Я даже не уверен, что эта штука металлическая.
— Мы называем эту вещь «питоном», — провозгласил инструктор. — Это вольный перевод. Не факт, что идеально точный, потому что в мире, откуда ЭТО родом, питонов нет.
Кто-то хмыкнул.
Вертинский положил оружие на демонстрационный стол.
— Здесь нет приклада, видите? Зато есть рукоять-гашетка. — Инструктор сдвинул на цевье незримый рычажок и откинул верхнюю часть вместе с дулом. — Смотрите, всё просто. Сжимаем ладонью рукоять. Локоть лежит на круглой выемке энергоёмкости. Видите? Так, хорошо. Теперь опускаем и защёлкиваем верхнюю часть.
Инструктор вернул часть «питона» на прежнее место. Раздался щелчок. Я увидел, что предплечье наставника чуть ниже локтя покоится в своеобразном ложементе, а пальцы сжимают рукоять-гашетку. Всё это напоминало усечённый костыль.
— Автоматическая подстройка, — сказал Геннадий Трифонович, тронул едва заметный флажок.
Неуловимое изменение.
Оружие словно прижалось к руке человека, обхватив его с максимальной плотностью прилегания. Так не бывает, сказал я себе. Это же не конструктор.
Вертинский наслаждался произведённым эффектом.
— Видите? — инструктор поднял руку над головой. — Ничего не болтается. Удобно и легко. Вес у этой хреновины — два с половиной кэгэ. Предназначено для ближнего боя в замкнутых помещениях. В лесу тоже ок.
— А почему прицела нет? — спросил Прохор.
— Сейчас узнаете, — хмыкнул Геннадий Трифонович. — Так вот, здесь, как справедливо заметил наш кузнец, отсутствует прицел. А ещё — патроны. Зато есть энергоёмкость.
Инструктор похлопал по нижней части оружия.
— И чем оно стреляет? — скептически поинтересовался Громов.
— Маной, — последовал небрежный ответ.
— Чего? — вырвалось у блондинчика.
— Не только маной, — сжалился Вертинский. — И не совсем стреляет. Годится любая энергетическая субстанция, используемая волшебниками. Ёмкость преобразует энергию в ударную волну и разносит в клочья условного противника.
— Ударную волну, — тупо повторил я.
Вертинский неожиданно выбросил руку, целясь в один из дальних углов помещения. Пространство исказилось, словно кто-то протёр тряпкой лобовое стекло машины. Фронт изменений. По весьма приличной площади.
— Это выстрел? — очумел Прохор.
— Да, — невозмутимо ответил наставник. — Оружие забрало часть моей маны, преобразовало в ударную волну по площади и поразило условного противника. Ну, точнее, никого не поразило.
— А чем оно стреляет? — спросила Даша.
— Урон не физический, — признал Геннадий Трифонович. — Это эфирная атака, разрушающая вероятностные цепочки. Человека или зверя выстрел не убъёт.
— А кого убъёт? — хитро прищурился Нарбут.
Вертинский вздохнул.
— Плазмоида.
Глава 9
— Вот он, — сказал Демид Аркадьевич. — Плазмоид.
Демид Аркадьевич Чехов, профессор ксенологии, коснулся столешницы. Там располагался сенсор, запускающий голографическую проекцию. Немыслимая для Магикума технология, учитывая высокие ранги преподавателей. Впрочем, профессор Чехов мог пользоваться всякой электроникой, даже самой чувствительной — он не был одарённым. Более того, профессор не был россиянином. Я успел выяснить, что этот интеллигентный старичок получил имперское гражданство, перебравшись к нам с Моноземли. Уникальный случай. И вполне объяснимый, учитывая болезнь профессора. Демид Аркадьевич нуждался в наших целителях, квалифицированном ментальном сканировании и дорогих магических препаратах, не продающихся в альтернативных мирах.