Корделия вспомнила о том, что случилось с белкой и поежилась:
— Разве можно оставлять такое… на дороге?
Тут глаза Алуэтты вспыхнули:
— Сзади! — воскликнула она.
Корделия и Ртуть тут же оглянулись — и заметили след. Полоска слизи длиной в десять футов, дымясь, исчезала у них на глазах.
— Такое впечатление, что эта гадина ползет за нами, — с отвращением заметила Ртуть.
— Нас ей не догнать, — оценила Алуэтта. — И, тем не менее, похоже, она не неподвижна.
— И все равно, если она потянется за нами в населенные места… — начала Корделия, тут же представляя, что может из этого получиться.
Перед остальными вырисовывалась не менее впечатляющая картина на тему: что может произойти, если такая дрянь приползет в какую-нибудь деревню.
Между тем по бесформенной куче прокатилась дрожь — она подернулась рябью, как сокращающаяся мышца, и стала у них на глазах расплываться в сверкающее озерцо, достигая травы на обочине и отсекая им дорогу.
— Сообразительная тварь, — заметила Ртуть. — Она не только ползать, но и думать умеет.
— Ума в ней немного, — возразила Алуэтта. — Вот если бы она собралась обратно в кучу — тогда другое дело. С ее стороны это было бы более предусмотрительно.
— Ты имеешь в виду — если бы она могла почувствовать рядом с собой…
Корделия не сказала «ведьму», чтобы лишний раз не обидеть подругу и попутчицу.
— Хорошо еще, что она не расползается на части, чтобы атаковать нас с разных сторон, — заметила она. — Ну, что, поиграем?
— Давай, — охотно откликнулась Алуэтта. Ее ноздри затрепетали, как у охотницы при виде зверя, с которым предстоит сразиться, и который уже обречен стать ее добычей.
— А может нам помочь ей?
— Что ты имеешь в виду?
— Если мы сами разделим ее на части, чтобы потом уничтожить? — предложила Корделия.
— Можно попробовать.
Ртуть наблюдала за этим диалогом в нерешительности. Бесформенная тварь пугала ее больше, чем любой лесной зверь или вооруженный до зубов человек — с ними ей сталкиваться приходилось, и она могла выйти победительницей из поединка. Но с такими тварями она раньше дела не имела — и поэтому понятно, откуда в ней взялась робость. Не то, чтобы она трусила, но…
Прямо у нее на глазах лужа стала делиться, раскатываясь в омерзительно серого цвета капли — целые шары, покатившиеся к самым корням ближайших деревьев. Они облепили узловатые корни и кору, тут же приобретая их цвет. На поляне мгновенно расцвели и просияли цветы — налились фиалки, нарциссы распустились в тени, тюльпаны раскрыли свои бутоны, розы зацвели и множество других экзотических цветов распустилось среди дубов и ясеней, расплескивая яркие кричащие краски по всему лесу.
Ртуть старалась сохранять при этом самообладание, хотя страх пронизывал ее до костей. Она была обыкновенной деревенской девушкой, выросшей среди простых людей и бесхитростных суеверий своего времени, в постоянном контакте с эсперами. Они всегда вселяли в нее жуть — какой-то первобытный и ничем не объяснимый страх перед таинственными силами природы.
Умом она понимала, что здесь не происходит ничего сверхъестественного, что она наблюдает обыкновенные фокусы людей, обладающих редкими способностями — но ее живот свело от страха, потому что этот человеческий орган не понимал — или не хотел понимать происходящего. От желудка страх немедленно подкатывал к горлу. Как она ни пыталась избавиться от гнетущего чувства, напоминая себе, что так называемые «ведьмы» — всего лишь такие же девушки, как и она — во всем похожие на нее и подверженные всем слабостям женского организма — ничего не помогало. Даже то, что Джеффри снабдил ее некоторым навыком читать мысли.. Она не могла избавиться от наваждения: страх буквально проникал во все ее поры.
Вскоре гигантская глыба слизи окончательно исчезла, наполнив лес цветом и ароматом. После чего Корделия удовлетворенно кивнула:
— Ну, кажется все. Отлично сработано.
— Слишком легко, — нахмурилась Алуэтта. — Чтото мне это не нравится. Она почти не сопротивлялась.
Куда же подевался тот, кто стоит за всем этим? Неужели он позволил бы нам расправиться с ней без всякого труда?
— Наверное, дал деру, — предположила Ртуть. — Все ж таки две колдуньи — это две колдуньи. Он мог испугаться. А может он слишком далеко и занят совсем другими делами.
— Ты думаешь? — задумчиво выпятила губу Алуэтта.
— И какими «другими» делами? — поинтересовалась Корделия.
— Устраивает новые ловушки. Вроде этой, только, быть может, еще опаснее.
— Вообще, в ее словах есть рациональное зерно, — заметила Корделия. — Да и эту ловушку безопасной не назовешь — мы могли влипнуть и еще как.
— Возможно, — Алуэтта уставилась на место, где только что лежало чудовище и, затем, подумав, кивнула. — Нет, похоже, вблизи пока врагов не предвидится. Я говорю — пока. Так что расслабляться не следует.
— Но и расстраиваться тоже.
— Безусловно. Настало время, когда следует шарахаться каждой тени!
Корделия обменялась с Ртутью взглядом, полным сомнения. Затем девушка-воин обратилась к бывшей наемной убийце:
— Что ты имеешь в виду? Ты что-то подозреваешь?
— Вопрос совершенно не к месту, — запротестовала Алуэтта. — Это старая привычка видеть врага за каждым кустом! Не удивлюсь, что враг там в самом деле окажется — поднятый из небытия одной силой твоего воображения!
— День насмарку, если не встретилось ни одного врага, — кивнула Корделия.
— А если настоящий враг появится — он может испортить день почище того! — сказала Ртуть, заметив, что ее упрекают в излишней подозрительности. — Вы уж извините, леди, что мы не разделяем ваши фантазии. И что за противник чудится вам теперь?
Алуэтта пожала плечами:
— Судя по всему, это совершенно сверхъестественное создание, которое редко встречается в природе.
— Справедливо замечено, — откликнулась Корделия.
— Может, это просто случайность, — вмешалась Ртуть. — Но оно должно следовать за нами, чтобы увериться, что это не так. Откуда вы думаете, эти монстры, мадемуазель?
— Похоже, кто-то скачет впереди и создает этих тварей, — нерешительно предположила Алуэтта.
— Похоже-то оно, похоже, — свела брови Корделия, — но зачем же, в таком случае, он оставил нам свое создание на расправу, даже не позаботившись помочь ему? Ведь эта Размазня не поддалась бы нам так просто.
— Так он это сделал специально, — воскликнула Ртуть. — Чтобы не возбуждать подозрений!
— Как легко и просто все у тебя получается, — Алуэтта покачала головой.
— Все равно, Алуэтта — не теряй бдительности. Он может быть где-то рядом. И, скорее всего, из нас троих ты первая почувствуешь его, — предупредила Корделия.
Алуэтта растерянно заморгала: ей непривычно было слышать, как бывшая соперница обращается к ней, сердечно называя по имени.
— Мне приходится сдерживать себя, — ответила она в том же тоне, словно опасаясь развеять возникшую меж ними атмосферу доверия. — Я бы не хотела, чтобы воображаемая опасность пришла раньше настоящей.
— То есть, ты хочешь сказать, как бы тебе самой не наплодить монстров, прежде чем их нам устроит наш тайный недоброжелатель? — спросила Ртуть.
Алуэтта кивнула.
— А ну-ка, немедленно прекрати! — воскликнула Корделия, заметив, что та начала задумываться. — Никаких мыслей, забудь обо всем! Откуда, ты думаешь, столько монстров у нас на пути?
Алуэтта вздохнула и спросила:
— Главное, что сейчас хотелось бы знать — он скачет за нашими мужчинами — или впереди них?
— Может, в самом деле некий безвестный недоброжелатель скачет перед нами, поднимая на пути монстров из ведьмина мха! — с саркастической усмешкой заметил Ален. — Но уж тогда бы вы точно смогли прочитать его мысли.
— Если он опытный эспер, — скептически покачал головой Грегори, — то запросто может скрыть свои мысли и затаиться так, что ни я, ни Джеффри его не почувствуем. Пока он не нападет в открытую. А делать этого он, похоже, пока не собирается. У него и так достаточно средств отравить нам жизнь.
— Может, это и есть тот загадочный «занплока», о котором кричали хобьяхи? — предположил Ален. — И это облако тумана — тоже его рук дело? Ведь именно оттуда появляются огры и прочая нечисть? А может он и есть это самое облако?
— Когда есть несколько объяснений происходящему, — вспомнил к месту поговорку Грегори, — выбирай самое простое — и не прогадаешь.
— Не надо отбривать его лезвием Оккама[1], братец, — с усмешкой сказал Джеффри, — Начинаю понимать, что чувство справедливости Алена основано не на одной логике, но и на интуиции.
— Об этом я как-то не подумал. Мне и так ясно, что замечание насчет скачущего впереди всадника пока никак не соотносится с тем, что мы видели и слышали.
— Да это всего лишь предположение, — буркнул Джеффри, — но и ты не станешь отрицать, что за всеми этими проделками стоит кто-то достаточно сообразительный и увертливый. Поэтому образ всадника вырисовывается. Не на метле же он перед нами летит.
— Почему ты так думаешь?
— Это привлекло бы к нему излишнее внимание.
Скорее всего, этот некто почти неотличим от нас. Так ему легче замаскироваться и ввести в заблуждение доверчивых поселян.
— Ну да, — скептически заметил Грегори. — А если это невидимка? Что скажешь?
— Не думаю, — сумрачно пожал плечами его брат.
— Вот и я не думаю, — заметил Ален. — Я просто предположил, что это всадник.
— Ну и где же в таком случае он скрывается? Мы несколько раз проходили равниной, где видимость открывается до горизонта — и что-то никого не увидели.
Тем более на коне, в одиночестве. Этакий романтический черный, колдун, пробуждающий к жизни всяческих монстров из ведьмина мха. В известной доле воображения ему не откажешь: один Зловред Окаяный чего стоит. Надо же было придумать такого оборотня. Он за пояс засунет любого колдуна со своими способностями к перевоплощению и умением нападать из-за кустов.