Горн в руках матроса сигнальщика пропел короткую трель. Вышколенные фалрепные в отутюженных рубахах и бескозырках с кокетливыми помпонами на макушках вытянулись в струнку возле парадного трапа пришвартованного у заводской стенки «Ахерона», и капитан второго ранга Пьер Жан Ледьюк не торопясь, с подобающей новому чину важностью, вступил на борт своего первого флагмана. Похоже, Фортуна в самом деле повернулась к нему лицом — теперь главное не упустить её, оседлать, и полным ходом двигаться к сверкающим высотам карьеры. Он остановился, вскинул руку к кепи и отдал честь развевающемуся на кормовом флагштоке трёхцветному, с вертикальными красно-бело-синими полосами, штандарту Третьей Республики. И тут же с кормы грохнуло орудие, приветствуя нового командира, будущего адмирала, а может — чем чёрт не шутит, морского министра прекрасной Франции?
[1] Автор в курсе, что Менделеев разработал свой вариант пироксилина только в 1891−93 годах. Но это ведь альтернативная история, не так ли?
Часть втораяI
Индокитай.
Французский Тонкин.
Близ устья Красной реки
— Если не секрет, мсье Ренар — почему вы отказались от водорода? Помнится, когда вы отстаивали свой проект перед господами из Военного Министерства, вы упоминали, что аэростату придётся действовать в районах, примыкающих к побережью Тонкинского залива с одной стороны, и ограниченного всхолмьями и невысокими горными хребтами с другой. В подобной местности нередки сильные и крайне изменчивые воздушные течения — а значит, способность аэростата управляться, а так же размер баллона будет иметь решающее значение, не так ли?
Двое мужчин беседовали они на краю поляны, над которой на высоте в десять футов колыхалось в воздухе в десятке футов над грунтом огромное веретено — несущий баллон управляемого аэростата, технической новинки, на которую военные Третьей Республики возлагали немалые надежды в борьбе с назойливыми, как москиты, и такими же неистребимыми аннамитскими партизанами. Дирижабль — специалисты предпочитали это наименование, лишь недавно вошедшее в оборот, привычному «аэростат» — был доставлен из Франции с последним транспортом, и сейчас его спешно приводили в рабочее состояние.
Создатель воздушного корабля и был одним из говоривших — среднего роста, плотный мужчина с простоватой круглой физиономией. Одет он был в гражданское платье — высокие шнурованные башмаки с жёсткими крагами, кожаная куртка, полотняные бриджи. Обязательный в этих краях тропический пробковый шлем с прикреплённой к нему вуалью от москитов, он держал в руках, заложив их за спину.
— Да, разумеется, мой капитан, кубический метр водорода способен поднять килограмм с четвертью полезной нагрузки, тогда как светильный газ — вдвое меньше, от четырёхсот до шестисот граммов. И это, конечно, сказывается на объёме несущего баллона и, как следствие — на эффекте парусности даже при самом слабом боковом ветре. Но с другой стороны — если заполнять баллон водородом, понадобится не менее шести тонн концентрированной серной кислоты и пяти — железных стружек. И это не считая громоздкого оборудования для получения газа, охлаждения и очистки от вредных примесей вроде мышьяковистого водорода! Вместе это составит четыре большие, два метра в диаметре и два с половиной в высоту, железные бочки, выложенные изнутри свинцом — и их пришлось бы доставлять по частям и собирать на месте! Кроме того, нужно не меньше полусотни сорокавёдерных железных бочек, чаны, лужёные соединительные трубы и много ещё чего… Да и сам процесс получения водорода весьма сложен: американцы во время своей Гражданской войны изрядно с ним намучились, пока не решились перейти на светильный газ. За каждым из привязных аэростатов приходилось таскать целый обоз из трёх дюжин пароконных фургонов и повозок, в сумме не меньше пятнадцати метрических тонн разнообразных грузов! А теперь представьте, каково было бы перемещать это в этих проклятых богом джунглях, выгружать на болотистые берега рек! А крайняя взрывоопасность водорода, которая может послужить прямым приглашением аннамитским повстанцам для диверсии?
— Ну, положим, об опасных свойствах водорода здешние желтолицые дикари понятия не имеют. — пожал плечами собеседник Ренара. — Но вы меня убедили — хотя и со светильным газом возни тоже хватает…
— И всё же, с процессом промышленного получения водорода не сравнить. — не сдавался воздухоплаватель. — Я усовершенствовал оборудование для передвижного газодобывательного завода, сделал его намного легче и меньше размерами. Действует это, чтобы вы знали, так: водяной пар пропускается в перегонном кубе над раскаленным добела коксом, в результате образуется смесь оксида углерода с водородом, которую и называют «водяным газом». Он легче светильного газа — один кубический метр поднимает до восьмисот граммов полезной нагрузки.
Собеседник Ренара слушал и кивал — по выражению лица было ясно, что он вполне понимает объяснения. На мундире его имелись знаки различия артиллериста, а так же значок выпускника Инженерной Школы, приколотый к правой стороне груди — а это учебное заведение с самого начала века исправно снабжало французскую армию превосходными артиллеристами и военными инженерами.
Традиционно артиллерия считалась самым «научным» их всех родов войск, так что неудивительно, что все технические новинки находили применение именно здесь. В полной мере это относилось и к воздухоплавательным средствам — привязные и обычные аэростаты широко использовались ещё во время франко-прусской войны для разведки и наблюдения за позициями неприятеля, а так же для корректировки огня артиллерии на дальних дистанциях. Воздухоплавательное подразделение в составе четырёх привязных аэростатов, полцсотни солдат, трёх офицеров, дюжины техников и необходимого (и, надо отметить, весьма громоздкого) оборудования было оправлено в Индокитай, и уже успело принять участие в действиях против повстанцев-аннамитов и войск Империи Цинь. И вот теперь высокие чины в Париже решили, что пришла пора внедрить очередной продукт технического прогресса — управляемый аэростат, способный не просто подниматься в воздух и плыть по воле ветра, а выбирать и произвольно изменять направление полёта, отдаляясь от точки вылета на десятки миль.
Воздухоплавательное хозяйство Ренара было развёрнуто тут же, на краю поляны, на которой готовился к вылету дирижабль. Посмотреть тут было на что: на краю поляны попыхивали паром и угольным дымом трубы передвижного газодобывательного завода; пульсировали под напором газа гуттаперчевые шланги. Оболочка аэростата, заключённая в прочную сеть — позже к ней будет прикреплена длинная решётчатая гондола, которую как раз сбирали из стволов бамбука — медленно набухала, покачиваясь на привязи. Два техника, прибывшие из Франции вместе с изобретателем, возились с паровой машиной, а десяток солдат под присмотром сержанта-сапёра крепили дополнительные канаты, удерживающие воздушный корабль на грунте.
— Надо бы распорядится, чтобы выставили дополнительные секреты на отдалении от поляны — скажем, по окружности в полмили радиусом… — заметил офицер. — Конечно, светильный газ — это не водород, но и он горит за милую душу. Достаточно какой-нибудь косоглазой макаке забраться на дерево и удачно пустить горящую стрелу — тут будет настоящий огненный ад!
Офицер знал, что говорил. Год назад ему самому довелось стать свидетелем того, как в считанные секунды сгорел армейский привязной аэростат, наполненный светильным газом. А ведь это произошло в мирной Франции, на учениях, где о дикарях с луками и стрелами, обмотанными подожжённой паклей и слыхом не слыхивали. Не то, что в проклятом богом и людьми Тонкине, где только за вчерашний день в окрестностях их «воздухоплавательной базы» изловили трёх аннамитских лазутчиков — и немедленно расстреляли, разумеется… Нет, как хотите, воздухоплавание, конечно, дело полезное, но заниматься им посреди этой отвратительной, варварской страны — удовольствие куда ниже среднего. Тут, будь ты хоть самый ярый сторонник прогресса — проклянёшь всё на свете, включая науку и любые технические чудеса конца девятнадцатого века от Рождества Христова…
Индокитай, Тонкин
Долина реки Красная.
«…осведомлённый сотрудник Военного Министерства сообщил нашему корреспонденту о готовящейся отправке в Индокитай управляемого аэростата изобретателя Шарля Ренара. Аэростат снабжён электрическим двигателем новейшей, самой передовой в мире конструкции, позволяющим совершать полёты протяжённостью в десятки километров. Напомним, что ранее для участия в Тонкинской экспедиции был отряжена воздухоплавательная команда, укомплектованная привязными аэростатами, превосходно зарекомендовавшая себя на азиатском театре боевых действий…»
Матвей зашуршал бумагой, отыскал титульный лист с заголовком и датой выхода.
— «Ле Монитьёр», издано в Париже месяц назад. — прочёл он. — Вы что, Сергей Ильич, из самого Владивостока везли эту газетёнку?
Они сидели в бамбуковой, крытой пальмовыми листьями хижине, и убогость окружающей обстановки вполне могла бы заставить пожалеть о сравнительно налаженном быте Новой Москвы. Во всяком случае, климат тут уж точно был крайне нездоровый, почти непереносимый для русского человека. Постоянная сырость, жара, тучи летучих, ползучих и даже плавающих кровососов (пиявок в мутных водах реки Красной была уймища), кишащие в траве и на деревьях полчища змей… Всё это, а более того, постоянные желудочные недуги от непривычной пиши и скверной воды очень быстро заставили Матвея с тоской вспоминать о жарком, сухом воздухе Абиссинии, о её песчаных, поросших верблюжьей колючкой и редкими купами деревьев нагорьях. Но ничего не поделать, раз уж занесла нелёгкая в джунгли — приходится как-то привыкать.
— Газетёнку… — фыркнул Казанков. — эк ты, братец, неуважительно! Как-никак официальное печатное издание правительства Франции, а не листок бульварный какой-нибудь. Впрочем, ты прав — именно из Владивостока, и как раз из-за этой вот самой статейки. Очень уж было интересно: сподобимся ли мы увидеть этот диковинный аэростат здесь, в Тонкине? И ведь не наврал автор — Ренар, и правда, прибыл, и свою воздухоплавательную машину с собой привёз!