инь. Освободившееся место при маньчжурском дворе возможно, займёт посланник царя Александра, что так же не может вызывать глубочайшее беспокойство на Даунинг Стрит…'
V — 2
«Сан-Франциско Кроникл»,
САСШ
'…из Китая пришло сообщение о казни Ли Хунчжана, наместника столичной провинции Чжили. Он был обвинён в заговоре против императрицы Цыси и попытке государственного переворота, готовящегося по наущению и при поддержке англичан… Вместе с ним на эшафот взошли около сотни чиновников и военных рангом помельче; говорят так же, что командующий Бэйянским флотом Дин Жучан, которому так же покровительствовал мятежный наместник, избежал позорной казни только благодаря тому, что сложил головы в морском сражении при Люйшуне.
Русский посланник принят при дворе Поднебесной. Одновременно китайские власти выдворили из страны английского посланника вместе со всеми сотрудниками британской дипломатической миссии. Ожидается серьёзное сближение Пекина и Санкт-Петербурга'; ходят так же слухи о подготовке готовится большого соглашения о военном и военно-морском сотрудничестве. Так, наш посланник в Пекине сообщает о том, что одним из пунктов будущего соглашения может стать передача России в аренду Люйшуня и прилегающих территорий на Квантунском полуострове, а так же о строительстве стратегической железной дороги, соединяющей русскую Читу с Харбином и далее, с Люйшунем. Напоминаем, что через Читу протянется строящаяся в настоящее время Транссибирская магистраль
Одновременно с постройкой этих железных дорог, русские намереваются строить в Люйшуне крепость и современный порт, который должен стать новой базой для их Тихоокеанского флот. Сейчас эту роль играет порт Владивосток, что крайне неудобно, поскольку его гавань имеет обыкновение замерзать в зимний период.
Когда база в Люйшуне и магистраль вступят в строй, что ожидается в ближайшие три-четыре года, стратегическая — ситуация на Дальнем Востоке разительно переменится, что не может не затронуть интересы других великих держав в этом важнейшем регионе.
Любопытная деталь — нам стало известно, что русские намерены переименовать Люйшунь на британский манер, в «Порт-Артур». Англичане в свою очередь дали ему это имя в честь лейтенанта Уильяма Артура, чьё судно в 1860-м году заходило в гавань Люйшуня для ремонта. Есть так же версия, что название было дано англичанами в честь одного из сыновей королевы Виктории; в любом случае, нам представляется весьма забавным, что русские решили сохранить за своим дальневосточным форпостом имя, данное ему их непримиримыми противниками…
«Морской сборник»
Россия, Санкт-Петербург
«…Битва при Люйшуне несомненно, войдёт во все учебники военно-морской тактике, как пример торжества новой тактики, основанной на таранных ударах и использовании самодвижущихся мин. Особенно следует отметить хладнокровие командира китайского броненосного отряда, точно рассчитавшего свои действия и нанесшего удар в самый подходящий моменткогда эскадра адмирала Курбэ фактически, была лишена возможности к сопротивлению. Стоит упомянуть и о важнейшей роли, которую сыграл в этой битве таранный миноносец „Ао Гуан“ американской постройки. Корабль получил в ходе сражения серьёзные повреждения и затонул — однако вскоре был поднят и сейчас стоит на ремонте в сухом доке Люйшуня. Сообщают, что в работах вместе с американскими инженерами участвуют так же офицеры и матросы с нашего „Герцога Эдинбургского“, который несёт в гавани Люйшуня стационерную службу…»
'Санкт-Петербу́ргские ве́домости,
Россия
«…С Дворцовой Площади сообщают: вчера Его Высокопревосходительство Посол Третьей Республики мсье Эмиль Флуаранс был принят министром иностранных дел Российской Империи Н. И. Гирсом. В ходе беседы, продолжавшейся около полутора часов обе стороны констатировали, что в настоящее время между Францией и Россией не существует разногласий, могущих внушать тревогу. Его Высокопревосходительство посол так же выразил благодарность за ту роль, которую Россия играет в событиях в Индокитае. 'Этот затянувшийся конфликт, — отметил посол, — стоила всем его участникам слишком много крови и золота, и пора, наконец, с ним покончить раз и навсегда…»
V — 3
Квантунский полуостров,
Люйшунь.
Отсюда, с высоты внутренний рейд просматривался почти целиком. Утёс закрывал, разве что, восточную часть внутреннего бассейна, пирсы возле судоремонтных мастерских и док, куда вчера отволокли поднятый со дна внутреннего бассейна «Ао Гуан». Повалишин и Греве присутствовали при этом — и вполне оценили разрушения, нанесённые небольшому, в общем-то кораблику главным калибром французского броненосца.
Русские же корабли — «Герцог Эдинбургский и Байкал» — стояли на бочках ближе к выходу с внутреннего рейда, возле длинного, извилистого мыса, который китайцы называют — на своём языке, разумеется — «Тигровый хвост». Чуть дальше стояли «Чжэнъюань» и «Динъюань» — последний можно было отличить от «систершипа» по разрушенной кормовой надстройке, последствия попадания снарядов с «Ля Глиссоньера». Его мачты торчали из воды в трёх кабельтовых севернее, и вокруг них уже крутились барказы с рабочими. Китайцы собирались поднимать корабль — Бэйянский флот восполнял понесённые потери за счёт трофеев. Ещё один захваченный у французов броненосец, «Байярд», третьего дня сдёрнули с камней и отволокли на буксире к пирсам судоремонтных мастерских. Там уже во всю кипела работа — ухал паровой молот, визжали механические пилы, сновал туда-сюда по рельсам портовой узкоколейки кургузый паровозик, волокущий за собой две открытые платформы, заваленные разнообразным железным хламом и грудами угля.
— Если наш флот, и правда, тут обоснуется — придётся все названия заново давать, по-русски. — заметил Повалишин. — Китайские-то поди ещё, выговори, особенно нашим, русским людям. Матросики уж так Люйшунь переиначили — повторить неприлично…
Греве хохотнул — он, конечно, слышал скабрёзное до крайности имя, которое матросы дали китайскому порту.
— Порт-Артур, конечно, благозвучнее. — согласился Казанков. — Да и запомнить легко, хотя называть его скорее всего, будут просто «Артур» — по простому, по разговорному…
Да бог с ними, пусть, как хотят, обхывают. — барон махнул рукой. — вот что скажи, Серж — зачем «Минина» в той дыре кохинхинской оставили? Флагман всё же, непонятно…
«Минин» остался в Сайгоне, при особе нашего посланника, посредничающего на переговорах, чтобы наша посредническая миссия смотрелась убедительнее.
— А что французы?
— По соглашению, французская делегация прибудет в Кохинхину на крейсере, вот «Минин» за ним и присмотрит. Чтобы соблазна не было пустить в ход пушки, как последний аргумент в переговорах.
Греве прошёлся по орудийному дворику, остановился возле пушки, свороченной взрывом с лафета.
— Что тут, на батарее, всё же произошло — тогда, ночью?
— Французский лейтенант, которого оставили на батарее старшим, услыхал пальбу с моря, запаниковал. — сказал Повалишин. — Попробовал запросить флажками Курбэ на «Триомфане» — но адмиралу, сами понимаете, было не до того. Вот он и приказал взрывать батарею.
— Что ж, очень вовремя — иначе эта батарея могла бы доставить нам хлопот при прорыве на внутренний рейд. — заключил Греве. — Должен сказать, друзья, что нам вообще Нам с вами, везёт на счастливые совпадения. Как иначе объяснить своевременное появление эскадры Копытова в сайгоне, о котором ты Серж, нам все уши прожужжал?
— Неблагодарный! — деланно возмутился Казанков. — Да если бы не они — не видать тебе баронессы, да и меня вместе с ней, всех бы аннамиты перерезали. Что до эскадры — то тут никаких совпадений. Отходящий «Байкал» поднял Андреевский флаг, но на «Вольте» на это не обратили на это внимания, открыли огонь. Погоня продолжилась несколько часов — и закончилась встречей с русской эскадрой.Вице-адмирал Копытов, увидав, что французский крейсер стреляет по судну с Андреевским флагом, дал предупредительный выстрел и просигналил, что ежели с «Вольты» пальнут ещё хоть из револьвера — он разнесёт крейсер в щепки, а дипломаты пусть потом разбираются. Ну, французский капитан оказался человеком благоразумным и связываться с многократно превосходящими русскими не стал — отсемафорил на «Минин» «Счастливого пути!» и был таков. А Копытов, узнав от Макарова о нашей вылазке, распорядился полным ходом идти к устью Меконга и дальше, до самого Сайгона. На «Байкале» были проводники из аннамитов, хорошо знающие фарватер, так что дошли они быстро и поспели вовремя — Пакгауз уже горел, ещё четверть часа, и от нас остались бы одни головешки!
— Спасибо, Серёжка, всё разложил по полочкам… — проворчал барон. — А я, может, хочу верить в счастливые случайности, а ты мою веру в пух и прах разнёс!
— В твои годы, Гревочка, пора становиться рационалистом. — с улыбкой ответил Казанков. — Подобные фантазии мичманам пристали, какими мы были после Корпуса. Но сейчас-то ты целый владелец пароходной компании, солидности надо набираться!
— Не дождётесь! — ухмыльнулся барон. Он заложил руки за спину — здоровой, правой, поддерживая затянутую в чёрную кожу кисть левой, искусственной — и долго смотрел на корабли в бухте. Вот от борта 'Грецога Эдинбургского отошёл паровой катер, и дымя высокой, тонкой трубой побежал к пирсу.
— Командир, каперанг Энгельрем на берег отправился. — прокомментировал Повалишин.
— Федор Петрович-то? — осведомился Казанков. — Который клипером «Абрек» командовал? Когда мы в последний раз встречались, он был кавторангом.
— Сейчас толковые командиры быстро в чинах растут, Сергей Ильич. Вакансий много, да и плавательный ценз быстро идёт — корабли, почитай, не вылезают из дальних походов, и даже в Финском заливе — учение за учением.