– Я не так глупа, как может показаться, Стас, – ответила я с некоторой обидой.
Потом придвинула к себе фотографию татуировки с датой и присмотрелась. Отложила фото и сказала:
– Это чей-то почерк.
– То есть? – Бекетов принял стойку, словно охотничий пёс.
– То и есть, что это не типографский шрифт, машинный, а почерк человека. Возможно, самой этой женщины, или кого-то ей близкого. Но эта дата была написана ручкой на бумаге, а потом воспроизведена. Я это тебе говорю как учитель с некоторым стажем.
– Угу, теперь осталось поймать убийцу, найти у него что-нибудь, написанное рукой этой неизвестной, и дело в шляпе!
Тут меня осенило.
– Ты не учитываешь один момент. Сейчас мало кто пишет от руки, только в особых случаях. Раньше много писали врачи, даже шутки бродили про нечитаемый врачебный почерк, но сейчас у них компьютеры. Всякие анкеты и официальные документы – в сети, справки на компьютере, письма электронные… Остались учителя, школьники и подписи в ЗАГСе.
– Мы ещё много пишем, – Стас пожал плечами. – С собой на осмотр места преступления компьютер не понесёшь, даже с ноутбуком неудобно будет. Так что протоколы мы пишем по-прежнему, ручечкой на бумажечке.
– Погоди, я не про то, – я почувствовала, что у меня затекли руки, ноги, спина… Встала и заходила по кухне, то и дело натыкаясь на что-нибудь. – Татуировки недавние. То есть, можно быть практически уверенными в том, что дата – пятнадцатое июля – относится к текущему году. А что сказал патологоанатом, она рожала?
– Нет.
– То есть, это не дата рождения ребенка, но может быть, например, свадьба.
– Да что угодно: дата знакомства, защита диссертации, рождение любимой племянницы или смерть давнего врага, – продолжал спорить Бекетов.
– Ну, вот когда ты установишь личность женщины, убедишься – я права. И сможешь подтвердить эту самую личность таким образом тоже.
– Посмотрим.
– Посмотрим.
Мы замолчали, глядя в разные стороны. Наконец я тряхнула головой.
– Ладно, проехали. Разные мнения ещё не означают, что кто-то из нас неправ.
– Это как? – тут же повернулся ко мне Стас.
– Да очень просто. У тебя впереди, как я понимаю, ещё долгое расследование. В какой-то момент вперёд выйдет твоя правота, а потом – моя. Рассказывай дальше.
– А всё. Ну, то есть, по не-монахине всё, а бармен ещё у прозекторов. Часа через два скажут, если вообще сегодня. Ты в Москву-то когда поедешь?
– Да завтра собиралась, – я нахмурилась. – Это ты меня отсылаешь из соображений безопасности?
– Не совсем, – Бекетов потёр нос. – Хочу тебя попросить кое-что сделать.
– Что?
– Ты понимаешь… Я, конечно, отправил запросы по официальным каналам, и отпечатки пальцев, и татуировки. Но ответа ждать можно очень долго. Ещё отпечатки в общей базе посмотрят довольно скоро, дня два-три, а вот другие пути…
Он замолчал.
– Бекетов, – я вздохнула. – Сказал «а», говори и остальные буквы. Если ты попросишь о чём-то, что меня не устроит, я сразу отвечу «нет».
– Встреться с Олегом, пожалуйста.
– Олег – это твой приятель-адвокат?
– Наоборот, мой коллега с Петровки. Передай ему вот это, – на стол легла флешка. – Просто у них есть отличная программа «Пересечение множеств», есть компьютер, на которой она стоит, и парень, умеющий обращаться с этой программой как… как вышивальщица с иглой, – тут я фыркнула, не удержавшись, и Стас покачал головой. – Ну да, очень смешно. Мне эти вышивки уже в кошмарах снятся! Так вот, у нас просто нет достаточно мощного компьютера, чтобы эту программу поставить.
– А здесь данные по убитым? – я ткнула пальцем во флешку.
– Да.
– Ладно, не вопрос. Ты с Олегом договорился?
– Предварительно.
– Ладно, – повторила я. – Ты сейчас куда, в отделение возвращаешься, или домой?
– Домой я, скорее всего, сегодня вообще не попаду, – махнул он рукой. – И завтра тебя отвезти не смогу. Сама понимаешь, два убийства подряд… У нас такого сто лет не было. Завтра с утра начальство прибудет, будет стружку с нас снимать. Надо готовиться.
– Понятно. Тогда подожди ещё пять минут, я тебе бутербродов сделаю на вечер.
Стопка бутербродов была завёрнута в пергаментную бумагу и уложена в сумку, и Стас пошёл одеваться. Когда он был уже в дверях, я вдруг вспомнила:
– Погоди, а результаты второго вскрытия, по Горгадзе? Их же на флешке нету?
– Я тебе на почту перешлю! – сказал он, уже выходя во двор.
– Договорились!
Словно ставя точку в разговоре, за стеной, на половине Розалии, ходики прокуковали шесть раз.
Часть 8. Старые новости
Проспав большую часть дня, в сторону кровати я даже не смотрела. Впрочем, мне было чем заняться. Для начала я составила список, что брать с собой в Москву. Ну, понятно, одежду, свои-то вещи я в основном перевезла сюда. Обувь, самое главное – чтобы непромокаемую. Хоть и морозы вполне солидные, но в Москве всё по-другому, на тротуарах грязь и слякоть.
Так, поехали дальше… Диск со сканами старых газет. Ноутбук, куда ж я без него. Пару учебников, чтобы составить для детей задачи к новому учебному семестру. Хотя нет, учебники вычёркиваем, такие найдутся и в московской квартире. Пару банок варенья для мамы: яблочного, конечно, клубнику можно у тётушки утащить, и ещё, наверное, бруснику. И банку чатни из яблок.
Тут я опомнилась: еду-то своим ходом, до двери дома меня никто не довезёт, поэтому надо всё-таки соразмерять планы и возможности! И в глубокой задумчивости застыла над разверстым зевом сумки.
В общем, сборы были закончены примерно к половине десятого.
Потом я минут сорок болтала по телефону с Розалией, которая подробно описала мне все процедуры, ею принятые и запланированные, полное меню санаторской столовой, а также более или менее приличных мужчин, на которых, как она выразилась «можно взглянуть без слёз». Поняв, что тётушка отрывается на всю катушку и планирует это продолжать, я пожелала ей доброй охоты, на чём мы и распрощались.
Выглянула в окно: ночь, снег, полная луна, и по сугробам от неё бежит дорожка… Ни одной живой души. Только чернеет дом напротив, да ветки яблони, стоящей прямо у забора, сплетаются чёрными линиями. Эх, почему ж я рисовать не умею? Плотно задёрнула занавески и задумалась. Спать не хочется, вот беда; надо бы попробовать вогнать себя в дремотное состояние, а уже из него легко и соскользнуть в объятия Морфея. Найду какую-нибудь нудную книжку, стану читать её в кровати… а ноутбук сам погаснет.
– Это похоже на план! – сказала сама себе, и поразилась, как странно прозвучал мой голос в пустом доме.
Что обычно происходит с планами?
Правильно, они раньше или позже идут псу под хвост, и события катятся по абсолютно другой дороге. Тут я сама виновата, поскольку решила для начала заглянуть в почту. А там было письмо от Бекетова, то самое, обещанное, с протоколом вскрытия Горгадзе. Помимо собственно протокола, который ничего нового не описывал, всё те же «множественные удары», был в письме и пересказ того, как откомментировал результаты вскрытия маг и волшебник на пенсии, Александр Георгиевич Глухих. А сказал он следующее:
«Множественные? Всего пять ударов, что даже при поверхностном наружном осмотре видно. Два следа – на лице, причём они значительно бледнее, чем на других частях тела. А ведь это лицо, оно одеждой не закрыто, не защищено! Удары эти не сильные, от таких не умирают, и наносили их, судя по виду, уже по мёртвому телу. А вот другие… В протоколе указано, что у покойного сломаны три нижних правых ребра, их ещё называют ложными, поскольку они соединяются с грудиной не напрямую, а через хрящевые соединения. И сломаны они так, что внешние концы рёбер пошли в брюшную полость. Такой удар можно нанести спереди левой рукой, если целить в печень. Причем удар должен быть очень сильным, а в нашем случае – ещё и профессионально поставленным. Привёл он к разрыву печени, а это гарантированная скорая смерть. И ещё два удара, можно предположить, сделанные подряд, очень быстро, скорее всего, кастетом, судя по ширине кровоподтёка. Справа, определённо справа! Такой удар приводит к тому, что трескается грудинная кость, и следует рефлекторная остановка дыхания и сердечной деятельности. То есть, можно сделать выводы, что били не в пьяной драке или разбойном нападении, а чтобы убить. Возможно, было так: убийца обоерукий, амбидекстер. Первый удар он нанёс левой рукой спереди, неожиданно, во время разговора, и задал вопрос. Получив ответ, добил правой рукой с кастетом. А лицо уже потом разукрасил, чтобы создать видимость этой самой драки».
Какой уж тут сон!
Отложив ноутбук, я стала складывать кусочки в картинку, только вот получалось пока так себе. Получалось вот что: «Феодосия» и Горгадзе работали вместе не только в баре. Были они любовниками или только напарниками, не суть важно, но у них была некая цель. Здесь, в Бежицах была! Цель эта нам пока неизвестна, но у парочки, получается, были конкуренты. Серьёзные конкуренты, и цель эта достаточно серьёзная, чтобы пойти ради неё на двойное убийство. Глухих ведь сказал, что бил профессионал, да и тот удар ножом, которым убили «Феодосию», тоже не домохозяйка с овощечисткой нанесла…
А раз убили, значит, они подошли к цели совсем близко.
Предположим, что задачей было добыть некий предмет из монастыря, чисто условно. Ну, предположим, какую-то жутко редкую икону.
Я знаю, что в хозяйстве матушки Евпраксии таких нет, но сказано же – предположим! Сама блондинка скинула рясу и доступа туда больше не имела. А почему, кстати? Ведь если бы эту гипотетическую икону она добыла, так и в Бежицах бы не осталась… Значит, цель не была достигнута. Но в монастыре сейчас, кажется, около сорока монахинь. Могла ли она, будучи «сестрой Феодосией», с кем-то подружиться настолько, чтобы переложить на чужие плечи свои поиски? Ой, вряд ли… А вот прощупать насельниц и отыскать «слабое звено» – вполне могла. Вот не верю я, что среди сорока тёток в чёрных рясах нет ни одной, которая бы желала денег и свободы от нелёгкой монастырской жизни.