К этому можно присовокупить следующее: Караваев, помимо увлечения Востоком, был глубоко религиозным человеком в традиционном понимании этого слова. Еще в Риге он вступил в религиозное общество молодых христиан, там же в Риге пел в православном храме и являлся членом христианской общины. Об этой стороне своей личности Караваев практически никому ничего не рассказывал.
Ученики находили нужную квартиру по запаху натертой редьки
Ученики воспринимали Караваева в трех ипостасях, если так можно выразиться. Одни приходили к нему за здоровьем. Наверняка многие из них и не пришли бы, не случись в их жизни такая неприятность, что они (или их родственники) заболели. Если официальная медицина не могла им помочь, то у Караваева они искали действенное и волшебное средство, способное избавить от недуга.
Другие пытались видеть в Караваеве выдающегося йога, который мог свободно выполнять фигуры «высшего пилотажа» хатха-йоги. Тогда, в советское время, это было редкостью и ценилось несоизмеримо высоко. Так, был случай в конце 60-х, когда в Москве был сильный мороз — до 30 градусов доходило. Караваев, по своему обыкновению в пиджаке и без шапки, ждал автобус на остановке. При этом его нисколько не смущали ни мороз, ни удивленные взоры граждан, ждущих вместе с ним автобус. Один из них подошел к Караваеву и спросил, как ему удается в такой мороз не мерзнуть в таком облачении. Караваев стал увлечено рассказывать о йоге, о поистине безграничных возможностях организма. Вслед за любопытствующим гражданином подошли остальные. Караваев говорил убежденно, ярко. Граждане — человек пять, пропустили свой автобус и продолжали слушать. Получилась лекция на свежем воздухе длительностью два часа. Эти пять человек стали одними из первых учеников Караваева. Один из них с удивлением отметил, что, когда Караваев жал им руки на прощание, то рука Караваева была горячая…
Третьи видели в Караваеве мудреца, прирожденного и самобытного философа, поражавшего присутствующих глубиной своих суждений. Многих привлекала эта сторона личности учителя.
В советской действительности не очень-то разгуляешься — пойди поищи йога, учителя и целителя — знатока народных секретов оздоровления. А тут такой подарок судьбы. Как мне рассказывал художник Петров-старший, в его малогабаритную квартиру на лекцию Караваева в начале 70-х набивалось человек пятьдесят. Они сидели в большой комнате, тесно прижавшись друг к другу на импровизированных скамьях — досках положенных между стульями. Лекции проходили поздним вечером, и присутствующие буквально не дышали, боялись упустить хоть слово. Было душно, и окна были открыты настежь. У самого окна спиной к нему, не боясь простудиться, сидел Караваев. Его мощный, уверенный голос далеко разносился по ночной зимней улице, освещенной тусклыми фонарями. Караваев был очень высокого роста, и его фигура, даже когда он сидел, возвышалась надо всеми. Глаза его горели, и было в них нечто такое, что заставляло людей приходить снова и снова и… с упоением слушать. Не все понимали медицинские и научные термины, так как у всех были разные интересы: кто пришел за здоровьем, кто впервые увидел гуру, а кому во чтобы то ни стало требовалось узнать о смысле жизни. Тем не менее люди шли потоком, и этот поток невозможно было остановить…
После лекции были вопросы и ответы на них. Расходились уже за полночь, и то из-за боязни, что метро прекращает работу.
Иногда ученики Караваева устраивали коллективную дегустацию блюд караваевской кухни. Тогда вся квартира Петрова-старшего наполнялась запахом натертой редьки и иных корнеплодов… и этот запах здоровья нельзя было ни с чем перепутать.
Караваевский «дых» был способен исцелить от бронхиальной астмы
Огромное значение учитель придавал правильному дыханию. Он говорил: «Мы едим, как слоны, а дышим, как мухи». Другая фраза, которую от него можно было слышать, звучала так: «Едим, как слоны, а дышим, как воробьи». И в самом деле, съесть то, что нам дают дома (на кухне) и на работе (в столовой), мы съедаем, а вот окислить это огромное количество поглощенных калорий забываем. Съеденная пища лежит мертвым грузом в желудке, из-за недостатка пищеварительных соков плохо переваривается, затем медленно-медленно передвигается по направлению к кишечнику. По дороге она разлагается, бродит, гниет в теплом и влажном пищеварительном тракте. В конце концов все это идет в отвал. Как верно заметил один врач, «мы кормим унитазы».
Меж тем учитель вовсе не призывал дышать полной грудью на полный желудок. После еды должно пройти какое-то время — минут двадцать, полчаса. После этого можно заняться дыхательной гимнастикой, и то не в полную мощь. Диафрагма во время дыхательных движений ритмично поднимается и опускается и тем самым способствует своеобразному массажу внутренних органов. Кровь, обогащенная кислородом, приливает к стенкам желудка и тем самым способствует ускоренному пищеварению.
Однако Караваев постоянно предупреждал, что глубокое дыхание противопоказано для больного человека: «кислород — кислого рода». Когда много кислорода сразу попадает в наши легкие, а затем в кровь, то реакция крови сдвигается в кислую сторону. Да и сам процесс окисления пищи сдвигает реакцию крови в сторону ацидоза.
Поэтому поверхностное дыхание, впалая грудь — это своего рода защитная реакция самого организма, ограничивающего поступление в легкие излишнего кислорода. При этом количество съедаемой пищи также уменьшается. Караваев считал, что такое заболевание, как бронхиальная астма, является защитой, предпринимаемой самим организмом, дабы ограничить поступление кислорода в легкие. Помимо прочего, бронхиальная астма свидетельствует, что реакция крови сдвинута в сторону некомпенсированного ацидоза и щелочной ресурс организма не может справиться с кислой реакцией крови.
Караваев считал, что гипервентиляция легких и углубленное дыхание в этой ситуации противопоказаны. Увеличенное поступление кислорода при глубоком вдохе повышает кислотность в легких и крови, что способствует повреждению органов и тканей.
Тем не менее он полагал, что и задержка дыхания приводит к усиленному высвобождению энергии в организме, а это в свою очередь способно еще более усугубить дисбаланс крови, сдвинуть его в сторону кислотности. Иглотерапия также способна «освобождать» энергию в организме, и это, опять-таки сдвигает реакцию крови в сторону некомпенсированного ацидоза.
Караваев предлагал свой рецепт исцеления: спокойное ритмичное дыхание с «дыхом» или «психеоном». Эта щелочная дыхательная смесь легко проникает в легкие, затем оттуда в кровь и сдвигает реакцию в сторону щелочности, тем самым нормализуя ее. По некоторым данным, в «дых» входили такие вещества, как водный аммиак, скипидар, отвар трав и еще несколько ингредиентов. Таким образом «дых» принципиально по своему составу не отличался от иных караваевских препаратов.
Многочисленным последователям Караваева удалось создать примерно такой же препарат. Но, конечно, у Караваева были и свои секреты — ноу-хау, как теперь говорят, которые не поддаются пока расшифровке.
Используя караваевские препараты для дыхательной гимнастики, многие пациенты исцелились от разного рода неприятностей типа бронхиальной астмы, застарелых бронхитов, воспаления легких и прочих заболеваний дыхательных путей.
Больным нужна созидающая энергия. Где ее взять?
Караваев прекрасно понимал, что, перефразируя известную фразу из фильма «Волга-Волга» без энергии и не туды и не сюды. Больной, находясь в расслабленном состоянии, остро нуждается в энергии. Проблема только в том, что его собственный организм не дает этой энергии. И правильно делает что не дает. Сначала нужно восстановить разрушенные болезнью структуры, а затем уж наполнять эти структуры энергией. Если сделать наоборот, то это прямая дорога на тот свет — организм сгорит, будучи не в состоянии освоить и переработать получаемую энергию. Именно поэтому организм больных вынужденно и временно обесточен. В это время идет восстановление поврежденных структур.
Однако парадокс состоит в том, что и на восстановление структур организма нужна также энергия.
Караваев предлагал своим пациентам комплексную терапию, состоящую из натирания внешних покровов тела «наружным», ингредиенты которого проникают в организм через кожу, питают и охлаждают его. Караваев поил пациентов лекарственными отварами и тем самым повышал щелочной буфер крови. Караваев сажал пациентов на молочно-растительную диету, которая предусматривает беспроблемное переваривание пищевых компонентов: творога или расщепленного молока, которые являются источниками легкоусваиваемого полноценного белка, слегка отваренных овощей и фруктов — источника «быстрых» (простые сахара) и «долгоиграющих» (овощи) углеводов. Диета эта снабжала организм нужным количеством пищевых веществ и калорий. На переваривание такой пищи не требовалось много энергии, как, скажем, на переваривание мяса.
Кроме того, Караваев настоятельно требовал от своих пациентов, чтобы они занимались дыхательной гимнастикой, во время которой они получали бы искомую энергию, которую организм и тратил на восстановление клеточных структур.
Во время дыхательных упражнений в организме окисляется пища, заряжаются «батареи» митохондрий. И организм получает энергию, которую использует для восстановления. Дыхательные упражнения не приводили к закислению крови, так как ее щелочной буфер был повышен приемом трав и натиранием кожи «наружным». Используя «психеон» в качестве дыхательной смеси, Караваев тем самым не нарушал дыхательного баланса. Спокойное, ровное, ритмичное дыхание не приводило к сильному окислению в легких и в крови.
Таким образом, различные компоненты оздоровительных процедур поддерживали друг друга и в целом нормализовали обменные процессы в организме.
Караваев полагал, что наиболее близки к истине йоги, которые предлагали учение о дыхании. Согласно йоговской философии, дыхание только через левую ноздрю охлаждает организм, а только через правую — согревает. Именно поэтому Караваев рекомендовал больным дышать через левую ноздрю, зажав указательным пальцем руки правую ноздрю, когда требовалось охладить организм. Аналогичным образом Караваев советовал поступать, когда требовалось согреть организм — дышать через правую, а закрыть пальцем левую ноздрю.