Поэтому я перестала пытаться угодить всем, но вместо того, чтобы активно отстаивать свою позицию, я просто воспроизводила инертность (бездействие), которое наблюдала у коллег-Резисторов. Когда распределяли задания, я молчала или вовсе пропускала совещания. Когда никто не брался за какое-нибудь задание добровольно, кого-нибудь назначали добровольно-принудительно, но я настолько изобретательно уклонялась от бесконечных заданий, что коллеги прозвали меня Тефлоновая Таррелл – на мои скользкие плечи невозможно было возложить никакую ношу, я просто стряхивала любые просьбы, которые были ко мне обращены.
Я либо вообще ни к чему не могла относиться проще, либо относилась слишком просто ко всему подряд, а найти приемлемую степень этого «проще» мне было сложно.
В итоге я решила уйти из этой дисфункциональной ситуации и найти профессию, которая принесла бы мне больше удовлетворения. Таким призванием оказалась психотерапия.
Работа – не школа
Научиться угождать себе можно через рост и стремление управлять собой и при этом относиться проще только там, где это нужно. Когда вы пересматриваете свои правила и разрешаете себе то, что было запрещено в детстве, вы усваиваете, что быть собой и делать себе приятное – приемлемое и правильное поведение взрос– лого человека. Когда мы больше не должны зависеть от внешнего родителя, в наших силах развить в себе современного внутреннего родителя, который может направлять нас, привлекать к ответственности, поддерживать в сложные времена. Пока не пойдем работать, конечно.
Традиционная рабочая культура может катапультировать нас прямиком обратно в детство. Я часто слышу, как угодники говорят о работе, и по их рассказам кажется, что это школа, где взрослые люди внезапно скукоживаются до паттернов поведения просящих детей под действием властной культуры организации с душным дресс-кодом и жестким графиком. Жаждущие кому-нибудь угодить, они вынуждены повиноваться своим начальникам и надевать шапку по недостаточно веским причинам.
Я говорю это не к тому, что нам не надо подчиняться правилам на работе. Обязательно должны быть практики и ожидания, которые защищают права работников, чтобы они не подвергались дискриминации или сексуальным домогательствам на работе. Такие правила – не правила ради правил, их смысл не в том, чтобы одни повелевали другими, а детско-родительские отношения возникали там, где их быть не должно. Многие компании стали прогрессивнее в своих подходах и поняли, что гибкие условия работы – не награда за хорошее поведение, а здоровый компонент среды, где практикуется взаимное уважение и сотрудничество. Или что сказать можно что угодно, а важно действительно быть. Или что отсутствие отгулов и больничных не является доказательством сверхчеловеческой выносливости или преданности делу.
Однако менее просвещенные работодатели могут в целях контроля работников и поддержания их покладистости установить правила, которые раздавят моральный дух коллектива и снизят продуктивность. Когда начальство подает себя как строгий авторитет, оно гарантированно получает рабочую силу, состоящую из непослушных детей или любимчиков учителя. Ожидания, основанные не на логике, создают дисбаланс силы на работе, что не соответствует среде, где работают взрослые люди, и сотрудники отвечают на них неуверенностью и страхом. В таком незрелом пространстве, где главное правило – «бей или беги», мы не можем проявлять свои самые рациональные, направленные на решение проблемы и сотрудничество качества и уж точно не можем быть эффективны.
Быть взрослым на работе
Быть на работе кем-нибудь, кроме взрослого человека, – плохая идея. Может случиться, что вы, пытаясь обеспечить себе продвижение по карьере, на самом деле сдерживаете его. Целиться в то, чтобы заслужить благодарность начальства через покладистость или угождение, разъедает ваше чувство компетентности и делает вас менее убедительным. Такой подход может закончиться тем, что вы, стремясь избежать критики и наказания, никогда не будете отходить от нормы или нестандартно мыслить. Наоборот, готовность быть неприятными или напористыми может на самом деле поднять вашу ценность в глазах окружающих и принести вам их уважение. Быть иногда неприятными – важная часть аутентичности, это может быть полезно или даже необходимо для развития продуктивных рабочих отношений. Это может помочь вам добиться желаемого эффекта и привлечь похвалу, которую вы заслуживаете. Есть большая разница между безразличием и спокойным осознанием своего отличия и способностью отстаивать то, что, по вашему убеждению, жизненно важно для удовлетворенности на работе.
Не следует бояться, что наши профессиональные отношения дадут трещину больше, чем в других ситуациях, которые мы разобрали. Понятно, что существуют реалии работы; нам нужны наши рабочие места, и не– удачная трещина может привести к утилитарным последствиям, которые возымеют на нас большее влияние, чем расставание с другом или любимым человеком. Но иногда именно попытки предупредить появление трещины направляют нас по пути, которые подвергают нашу карьеру наибольшему риску.
Если чересчур тщательно выполнять требования работодателей, то можно вызвать негативную отдачу еще где-нибудь. Возможно, мы начнем экономить силы дома или принимать личные взаимоотношения как должное и будем оправдывать такое поведение: «Ну, мне надо и расслабляться, я не могу быть идеальной(ым) все время». Разделив таким образом работу и дом, мы не принимаем в расчет людей, которые важны для нас, и им, в свою очередь, надоедает постоянно разбираться с нашим бардаком или довольствоваться теми объедками разговора, которые мы им предлагаем в конце дня. Я не пытаюсь сказать, что нужно стараться побольше и начать больше угодничать еще и дома, вместо этого нужно равномерно распределить наши угоднические порывы.
Быть постоянно собой, неидеальными, но вовлеченными во всех сферах вашей жизни, поможет вам расслабиться и почувствовать, что вы можете лучше функционировать и в личной, и в профессиональной сферах.
Чтобы угождать себе, нужно четко понимать, что мотивирует вас, чтобы вы могли действовать соответствую– ще, не впадая ни в чрезмерную уступчивость, ни в сопротивление. Людские угодники запросто делают что-то по неправильным причинам на работе и в целом потом где-нибудь страдают от последствий, как, например, было с Крисом.
Крис был трудоголиком. Он работал старшим медбратом в оживленном отделении больницы и день за днем делал жизни всех вокруг проще. Если кто-то был на больничном, он брал работу на себя, если кому-то нужна была помощь, он первый вызывался помочь и регулярно обнаруживал у себя какие-то дополнительные обязанности, будь то организация сборов на подарок по случаю увольнения или бронирование комнат для групповых встреч. Он работал и по вечерам тоже: только дети ложились спать, он открывал электронную почту и отправлял заметки из отзывов пациентов или обновлял планы лечения на следующий день. Все эти вещи не входили в его зону ответственности, но кто-то должен был их делать, и Крис знал, что их отделение и так было перегружено, так что он был рад помочь.
Ему казалось, что он так старается, потому что хочет помочь медсестрам хорошо выполнять их работу, но на самом деле он просто следовал своей угоднической программе. Его родители были активными членами церковного сообщества и учили его следовать их примеру, быть старательным и служить чему-то большему. Ребенком он с удовольствием так и делал, его хвалили за набожность и прилежание, когда он участвовал в благотворительных сборах или помогал взрослым организовывать Воскресную школу. У него сформировались угоднические привычки Тени, он получал ощущение удовлетворения и цели в жизни, поддерживая других, веря в них и помогая им достичь их целей. И он ни разу не спросил себя, действительно ли он делал это по какой-то очень стоящей причине и помогало ли это ему каким-нибудь образом. Ему нравилось быть шестеренкой в часовом механизме намного больше его самого, и четырнадцать лет таким часовым механизмом была больница, где он работал. Он не заметил, как быть полезным другим людям стало его целью, и под их крылом он ощущал себя нужным и в безопасности. Он как индивид мог спрятаться и наслаждаться предназначенной не ему похвалой.
Однажды утром он пришел на работу, и его вызвали на незапланированную встречу с руководителями. Они объявили ему, что их отделение реструктуризируют и его роль сочли «не ключевой». Крис был шокирован; он работал больше, чем кто-либо, и вкладывал намного больше, чем предполагалось требованиями работы, но именно его теперь сокращали. Его хрупкое чувство безопасности, которое держалось на кредите успеха его коллег (который он для них облегчил), вы– рвали у него, и он остался уязвимым и беззащитным. Он угодничал и решал проблемы настолько незаметно и умело, что его старания остались незамеченными. Работодатели так и не увидели, сколько часов он вложил в то, чтобы помогать коллегам более эффективно выполнять их работу, или системы, которые он создал, чтобы пациенты получали лучший сервис. Когда пришло время избавляться от лишнего, его закулисная помощь не вошла в рамки штатного расписания и его сочли избыточным.
Крис был опустошен, когда понял, что своим теневым угодничеством обеспечил свое увольнение. Первоначальный кодекс его воспитания научил его поддерживать высшее благо, но не научил поддерживать себя.
Лягушка в кипятке
«Знаете, есть такой эксперимент на лягушках, – заговорил Крис однажды, несколько недель спустя. – Когда лягушку помещают в воду, а потом постепенно увеличивают температуру? И лягушка просто сидит в воде. А потом еще одну лягушку помещают в горячую воду, и она сразу выпрыгивает. Ну, я думаю, что это со мной и произошло. Я четырнадцать лет был этой первой лягушкой и просто сидел, пока температура все поднималась и поднималась. Жаль, что мне не выпала роль второй лягушки. Я мог бы избавить себя от многих страданий».