У Веры глаза стали набухать слезами.
– Ольга Петровна, а тебе что, завидно? Никто не обжимает? Так ты не будь такой злой! – глумливым голосом неожиданно произнес Кондрат.
Класс хоть и офигел от неожиданного наезда на одного из их лидеров – Веру Архарову, но, тем не менее, заржал совершенно по-конски.
– Вон из класса! Два! И с родителями завтра! – бесновалась классуха.
– Я могу сегодня с отцом прийти к вам домой, он бухой, конечно, как обычно, но объяснит, почему девочек обижать не надо, – уверенно сказал Кондрат, выходя из помещения.
Ольга Петровна моментально испуганно заткнулась. Батя у Кондрата был заслуженным сидельцем, и в настоящее время отбывал короткий срок на свободе, явно примеряясь кого-нибудь пырнуть ножом и уйти в привычную для себя среду обитания лет на восемь. Ольга Петровна уже пожалела, что вызвала родителей в школу. Батя Кондрата мог ее и в переулке встретить, благо жили они рядом, а поскольку трезвым он бывал редко, диалог мог пойти по любому пути, от удара в ухо до поцелуев взасос, и училка это знала. Такая вот простая деревенская у нас жизнь. Но Кондрат – красава, конечно! Что ему двойка? Он свалит после восьмого и, как я помню, займется ремонтом машин. Когда я его встретил в будущем, у него своя мастерская по покраске была, ну и кузова вправлял. Никакие литераторы ему не пригодились в жизни, тем более революционно настроенные.
Урок не то чтобы был сорван, но лютовать историчка перестала, а после побежала жаловаться к директору. Тоже, что ли, сходить стукнуть? Да нет. Мало ли что там у нее случилось? Я за годы семейной жизни привык к таким проявлениям женского характера и сейчас свою мудрость в новом теле не растерял.
Наезд училки сначала сбил Веру с толку, но она взяла себя в руки и на перемене подошла ко мне у всех на виду.
– Толя, надеюсь, ты не подумал, что я с тобой в кустах кувыркаться иду, как эта идиотка сказала? – спросила она требовательным тоном.
– С чего бы? Моя девственность жене достанется! – пошутил я.
– Да ладно! Ну ты… такой! – и Верка как-то по-иному оглядела меня, приняв мою шутку за чистую монету. – А Кондрат твой молодец, шикарно отбрил эту сволочь, только не досталось бы ему от Николая Николаевича.
– Он мальчик взрослый, разберется, – сказал я и, сложив принадлежности в дневник, пошел на следующий урок.
У нас в школе была пятидневка для восьмиклассников, и каждый день проходило примерно по шесть уроков, но, как часто бывает в провинции, то заболеет кто из учителей, то уволится. Так было и с нашей англичанкой, которая еще с зимы ушла в декрет и уже успела родить. Все это время уроки нам не ставили, вернее, ставили, но последними, и мы радостно убегали домой пораньше. Вот и сегодня я пришел рано, а дома меня уже дожидалась бабуля, наматывая круги по кухне.
– Ну наконец пришел, давай в магазин быстро! – проворчала она.
– А кушать? – возмутился я всерьез.
Мой нос учуял запах плова, а глаза увидели стопку блинов, а делать бабуля их умела. Как я понял в этой жизни – мне повезло с поваром, я, оказывается, вообще не ел вкусных блинов ни разу. Но с обедом ничего не вышло – пришлось быстрым аллюром нестись в универмаг.
Там меня дожидался костюм! Даже два! И если деловой костюм был обычным, блеклого мышиного цвета и немного великоватым мне, то спортивный был вещью. С гербом и олимпийскими кольцами на груди и надписью «СССР» на спине, модного сине-красного цвета! Таких в продаже никогда не видел.
– Это из спорттоваров костюм, выкинули небольшую партию, наши же на Олимпиаду не поедут, а вот костюмов наделали несколько тысяч. Он с наценкой идет, – пояснила знакомая бабки.
Я вцепился в этот костюм, и бабка сразу поняла, что придется покупать. Вздохнув, она полезла в платок, где были завернуты деньги. Мы купили оба костюма, две рубахи белого цвета, одну майку безбожно лиловой расцветки, за которую хотелось дать немедленно в рыло, ну и кеды. Так себе кеды, вернее, нормальные, но на фоне спортивного костюма не смотревшиеся совершенно. Сколько бабуля отдала, я не знаю, наверняка там накинули сверху, но меня выгнали с глаз долой, чтобы лишнего не увидел. ОБХСС не дремал еще.
Интересно, а правда наши подготовились к Олимпиаде в Лос-Анджелесе или алчная директриса решила ценник приподнять? Похоже на то, что костюм реально олимпийский. Я читал последние газеты. Действительно, СССР отказался от участия в Олимпиаде, причем совсем недавно – восьмого мая. Но я точно помню, что были потом организованы соревнования для соцстран, а в газетах и по телевизору этот факт не отметили еще.
Дома опять примеряю одежду и остаюсь доволен. А ведь мы неплохо живем! И телевизор у нас цветной, и холодильник «ЗиЛ», музыки только нет, кроме «Спидолы». Прикидываю, сколько может стоить такая магнитола, как у Дианы, и понимаю – не меньше пятиста-шестиста рублей. Аккуратнее надо будет с ней на днюхе. Попытался вычислить сумму дохода нашей семьи и понял, что это нереально. Бабка мне и размер пенсии не сказала, а ведь есть еще и молоко, и разные продукты из него, плюс батя таскает мясо с калымов, а мастер он хороший, со всей округи к нему ведут скот на забой, но это периодическая работа, вот поросят забивают осенью, например, больше всего. Забить мало, надо еще и разделать мясо, а бычок тянет килограмм на пятьсот-семьсот, я знаю. Батя еще и обвалку делает, и жиловку, и прочие премудрости. Платят за такой адский труд неплохо. Но манал я такие заработки! Еще и сопьешься так.
Вечером, еще до дойки коровы, к нам во двор постучался парень, приехавший на «Чезете-984»! Это сто двадцать пять кубиков, легкая модель для молодежи.
– Толя, меня зовут Иван Степанович, я тренер по мотокроссу. Не хочешь попробовать поучаствовать в тренировках? – с порога заявил он.
– Хочу, а когда прийти? – сразу согласился я.
– Вообще в воскресенье, тут недалеко от железнодорожного моста трасса наша, приходи в десять утра. И еще я тебе книжку привез, почитай, – и он достал какую-то потрепанную книженцию без обложки – то ли инструкцию по эксплуатации мотоцикла, то ли правила мотокросса. – Хочешь, сейчас до трассы сгоняем, я покажу тебе, что и как. Сразу, конечно, за руль не пущу, сначала выучи устройство мотоцикла, но ты хоть посмотришь.
– Да корову доить надо, сейчас приведут, – вздохнул я, удивив парня таким признанием в не мужской работе.
– Иди уже, сама справлюсь, – разрешила бабуля, подслушивающая наш разговор.
Едем на трассу. Ваня – на мотоцикле, я – на мопеде. Там он минут пять распинался про устройство мотоцикла, пока я его не прервал и не рассказал и устройство, и правила безопасности, и даже разные трюки описал. Вот всплыло в памяти.
– Удивил! Вижу, что готовился, – похвалил Иван. – Садись, кружок сделай вокруг меня, только не забудь про тормоза.
Тормоза! Хех! Нет, тормоза на «Чезете» были, но тормозили обычно ногами или двигателем. Да и нет больших скоростей на трассе обычно. Эту конкретную я проходил в прошлом теле на второй скорости максимум. Уже во взрослом возрасте я гонял для себя на «Яве», на которой вообще тормозов нет никаких – скорость гасится заносом. Но это на льду. Было желание показать класс, но я поступил, как взрослый мужчина, и, сделав пару кружков, остановился.
– Вижу, умеешь кое-что, молодец. На сегодня хватит, давай до выходного.
Дома долго не мог уснуть. Нахлынули воспоминания. Я даже вспомнил, что в конце года, прямо перед последним звонком, в школе сгорела мастерская трудовика – вроде как короткое замыкание. Скорее всего, так оно и было, скрывать нашему трудовику нечего. Он, конечно, подворовывал, как я сейчас понимаю, но тут же все пропивал. У нас был такой типичный трудовик, с лиловым носом и перегаром с утра. Посмотреть внимательным взором проводку у трудовика? Завтра в четверг у нас как раз два урока последних по труду.
Утром пью чай с молоком, отрываю лист календаря, что висит на стене, и читаю его. В этот день в тысяча девятьсот двадцать пятом вышел первый номер газеты «Комсомольская правда», например. А мы ее выписываем! Рассказать, что ли, на политинформации? У нас каждый четверг по утрам пятнадцать минут занимает политинформация.
Сижу на этой самой информации и слушаю речь нашего классного комсорга Андрея Люченко, тоже, кстати, отличный парень и можно было бы и его пригласить, но Штыба с ним совсем не контачил, и было бы странно звать. Тот, не затыкаясь, рассказывал прописные истины, затасканные пропагандой неисчислимое количество раз.
– Так вот, в этот день пять лет назад, пленум ЦК одобрил проект новой Конституции, а два года назад принял новую продовольственную программу с целью преодоления товарного дефицита, – закончил он и почему-то посмотрел на меня.
Ах да, я сегодня надел новые рубашку и брюки и стал видимым воплощением преодоления этого самого товарного дефицита! Правда, пленум тут ни при чем, а вот одна отдельная коммунистка – моя бабуля, очень даже при чем.
– Еще в этот день «Комсомолка» первый тираж отпечатала, – сказал я, желая сместить фокус внимания, и достал газету из портфеля.
Сидящая у нас комсорг школы Зиночка при этих словах встрепенулась. Она неизвестно зачем пришла к нам поприсутствовать, что случалось один или два раза за год.
Глава 11
– Штыба, молодец, важная дата, а давайте устроим общешкольное собрание, посвященное рупору всех комсомольцев – газете «Комсомольская правда»? Анатолий хорошую идею предложил! – воодушевленно произнесла она.
Ясно, опять подарок от комсомола! Зиночка выполняет поручение написать на меня отличную характеристику. Я сразу понял, куда ветер дует. Конечно, все проголосовали за инициативу комсомольца Анатолия Штыбы.
На последних двух уроках по труду мы корпели опять над шахматами, и после окончания уроков Сусана нам зачитал оценки, где у меня неожиданно оказалась четверка. Ни одной четверки за год не было, было штук пять троек. И как так вышло? Да как-как – у Сусаны и так полно косяков, чтобы не делать еще один новый, идя против воли директора. Удалось осмотреть и проводку, вроде все в порядке, но я заметил самодельный обогреватель у трудовика, обмотанный черной изолентой, уже затвердевшей от температуры. Когда все собирались домой, а трудовик вышел по своим делам, я быстро подрезал это устройство, буквально разломав его на куски. Не видел никто, кроме Кондрата, но он лишь подмигнул мне. Сто процентов решил, что хулиганю, а не спасаю школу от пожара. А гореть в помещении есть чему – здесь полно дерева и лаков. В прошлой жизни спасло то, что был день, и пожар заметили сразу. Вечером я услышал новость по телевизору – СССР организует соревнования «Дружба-84», причем диктор подчеркнула, что это не замена Олимпиаде. Эх, жаль, я не помню результаты этих соревнований, не очень интересовался, меня тогда больше футбол привлекал.