ая вела в их расположение, стояла рогатка с обрывками колючей проволоки. Она служила ориентиром для водоносов.
На другой день, когда стемнело, разведчики устроили засаду. Миновала полночь, и у ручья появился вражеский солдат. Наполнив водой несколько котелков, он двинулся в обратный путь. Но что такое? Рогатка, мимо которой он только что проходил, исчезла. Естественно, что гитлеровцу и в голову не могло прийти, что один из разведчиков успел убрать ее. Солдат решил, что заплутался.
Он возвратился обратно к ручью, ткнулся туда, сюда и вновь отправился разыскивать рогатку. На сей раз он увидел ее и уверенно зашагал по тропе, ведущей… на нашу сторону. Чуть дальше, там, где пленного можно было взять, не поднимая шума, его поджидали разведчики. Спустя несколько минут он был в их руках.
Все эти примеры говорят о том, что разведчику, помимо физической силы, ловкости, без которых не обойтись в рукопашной схватке, в момент захвата «языка» нужны еще смекалка, находчивость, самообладание. Этими качествами нередко обладали женщины. И хотя это может показаться на первый взгляд странным, они служили и в наших разведывательных подразделениях.
Десятки девушек-военнослужащих приходили ко мне с просьбой, а порой с требованием зачислить их в разведку. Среди них были медицинские сестры, связистки, зенитчицы. И отбиться от них было куда труднее, чем от мужчин. Ни опасности, ни своеобразие быта не пугали их.
Как сейчас, вижу Марию Бойко. Невысокая, стройная, с голубыми глазами, она выглядела совсем девчонкой. И тем не менее разведчики относились к ней как к полноправному бойцу. Дружба эта началась давно и закалилась в огне. Когда Мария была контужена, перевязывая раненого разведчика, и попала в госпиталь, не было дня, чтобы кто-то не наводил о ней справок.
После выписки она сразу же явилась ко мне:
– Прошу перевести в разведчики.
– Так вы и так фельдшер разведывательного подразделения, – удивился я.
– Это меня не устраивает. Хочу быть разведчицей.
Касалось бы это кого-то другого, разговор был бы коротким. Но передо мной, крепко сжав упрямые губы, опустив глаза – вот-вот расплачется, – стояла наша же девушка, наш фельдшер. И честное слово, не хватило духу резко оборвать ее, приказать выйти.
– И тем не менее придется остаться фельдшером. Куда же сейчас в разведчики после контузии?! – пробую я сделать маневр.
– Нет!
– Вот подлечитесь, окончательно окрепнете, тогда и поговорим…
– Нет!
Честное слово, в душе я невольно восторгался таким упорством. Прикинув те и другие варианты, я наконец согласился.
– Только нужно будет еще подучиться на армейских курсах…
– Спасибо, – просияла она. – А без курсов никак нельзя?
Теперь пришла моя очередь бросить отрывистое и непреклонное «нет».
Успешно пройдя курс обучения, Мария Бойко без сожаления сменила звание старшего лейтенанта медицинской службы на общевойсковое звание – лейтенант. Ее направили в 5‑й гвардейский стрелковый корпус и назначили командиром разведывательного взвода.
Я было совершенно забыл об этой упрямой девушке. Но вот, оказавшись как-то в гвардейском корпусе в связи с подготовкой дневного поиска, вновь встретился с ней. А было так.
Начальник разведки корпуса гвардии подполковник Г.А. Газарян сообщил мне:
– В поиск пойдёт гвардии лейтенант Бойко со своими разведчиками.
– Откуда он? Что-то не припомню такого офицера. Новенький, наверное?
– Так это, Максим Афанасьевич, не он, а она, Мария Бойко. Говорила, что вы сами ее на курсы направили, – рассмеялся Григорий Аракелович.
Мы отправились в разведывательное подразделение. Там я и увидел Марию. Те же упрямые губы, сосредоточенный взгляд. Но появилось в ее облике что-то новое. Что именно – не берусь точно сказать. Пожалуй, повзрослела, возмужала, хотя прекрасно понимаю, что последнее слово вроде бы неприменимо по отношению к женщине. Но что делать, если во время войны они взваливали на свои хрупкие плечи ношу, которая не всякому мужчине под силу.
Когда Мария Бойко докладывала о плане поиска и готовности разведчиков к выполнению задачи, я понял, что не зря она училась на краткосрочных курсах. В этом же убедило меня и ее поведение в поиске, который проходил в трудных условиях.
Объектом поиска и на этот раз было избрано боевое охранение. Наблюдением было установлено: в окопе находится пять человек. Засекли разведчики время завтрака и обеда гитлеровцев: в 6 утра и в час дня. Захват пленных решили приурочить к обеду. Для обеспечения действий разведчиков была выделена артиллерия и пулеметы, которые должны были прикрыть огнем отход группы.
В день поиска моросил дождь. Используя складки местности и плохую видимость, разведчики мелкими группами пробрались в тыл фашистскому боевому охранению и молниеносным броском достигли окопа. Но как ни стремительно было нападение, один из немецких солдат успел дать очередь из автомата. Два наших бойца получили ранения. Тогда в ход пошли гранаты. Четыре гитлеровца замертво свалились на землю, пятый был ранен в плечо.
Взрывы гранат всполошили вражеских солдат, находившихся в траншеях переднего края. Они тут же вызвали артиллерийский и минометный огонь. Гвардии лейтенант Мария Бойко выхватила ракетницу. Красная точка повисла на небосводе. Не успела она погаснуть, как заговорили и наши батареи. С двух сторон неслись снаряды. Вокруг окопа, в котором укрылись разведчики, поднимались черные столбы разрывов. Отходить к своим с ранеными бойцами и пленным было попросту невозможно. Кто-то из разведчиков вымолвил:
– Ну, братцы, хана… Кто доберется живой – привет родителям.
– Без паники! – оборвала его Мария Бойко. – Всем оставаться в укрытии.
Разведчики притихли. Все понимали, что это рискованное, но единственно верное в данной обстановке решение. Была и другая причина: никто не хотел показать себя слабее этой отважной девушки.
Небольшая группа немецких солдат стала приближаться к разведчикам по узкому ходу сообщения, который тянулся от основной траншеи к окопу, где ранее располагалось боевое охранение. Однако гитлеровцы были вынуждены двигаться гуськом, и наши бойцы без особого труда отбили эту попытку. Так продолжалось до позднего вечера. А когда стемнело, группа вернулась в расположение своих войск. Раненые разведчики были доставлены к медикам, пленный – в штаб. За отвагу, проявленную при выполнении этого боевого задания, и умелое руководство взводом в бою Мария Бойко была награждена орденом Отечественной войны I степени.
В разведывательной роте 19‑й гвардейской стрелковой дивизии так же отважно сражалась с врагом Шура Петрова. Она не раз принимала участие в дерзких вылазках в стан врага, умело вела наблюдение. После одного из удачных поисков она была удостоена правительственной награды.
Мария Бойко и Александра Петрова воевали в разведывательных подразделениях до самой победы. Сейчас Мария Иосифовна (по мужу Клипель) живет и работает в Хабаровске, а Александра Федоровна (по мужу Ребрина) – в Гродно.
Однако многие девушки-разведчицы не дожили до светлого праздника. Они погибли смертью храбрых. Среди них была и славная разведчица из 158‑й стрелковой дивизии Лена Лукашева.
В начале Великой Отечественной войны Лена закончила курсы санинструкторов. Летом 1942 года она уже была на фронте. Из санитарной роты попросилась в разведывательную. Много раз со своими боевыми товарищами она ходила в поиск. За храбрость ее наградили орденами Красной Звезды и Славы III степени.
В январе 1944 года Лена была зачем-то вызвана в штаб армии. Здесь она случайно встретилась с генералом Н.Э. Берзариным. Тот, хорошо зная лучших разведчиков, тепло поздравил девушку с наградами и предложил поехать на учебу.
– Разрешите последний раз сходить в поиск, – попросила Лена.
– Это вам обязательно нужно? – удивился Николай Эрастович. – Что за причина?
– Товарищ командующий, позвольте на этот вопрос не отвечать, – густо покраснела Лукашева. – Личные мотивы…
– Что ж, хорошо. Но, прошу вас, будьте осторожны.
В поиске, в котором приняла участие Лена, был ранен командир разведывательной группы. Она подбежала к нему, для того чтобы перевязать. Услышав вой приближающейся мины, девушка прикрыла собой командира. Взрыв раздался совсем рядом. Осколками Лукашева была смертельно ранена. Она погибла вместе с человеком, которого горячо любила.
В двадцатых числах мая 1944 года меня вызвали в штаб 3‑го Белорусского фронта. Начальники разведок других армий были уже тут. Начальник разведки фронта предупредил, что каждого из нас будет заслушивать командующий фронтом, которого интересует обстановка, сложившаяся перед боевыми порядками войск. Мы подошли к небольшому домику, который занимал командующий. Нас тут же провели в просторную комнату, которая, судя по всему, служила кабинетом. Из-за стола навстречу нам поднялся совсем молодой генерал со Звездой Героя Советского Союза на груди. Немало я был наслышан об Иване Даниловиче Черняховском, но что он выглядит так молодо, никак не предполагал. Впрочем, ведь тогда ему не было и сорока.
И.Д. Черняховский
Пока я представлялся, командующий фронтом пристально рассматривал меня. Затем крепко пожал руку и, пригладив темные вьющиеся волосы, сказал:
– Приступим к делу. Докладывайте, товарищ Волошин.
Я начал говорить. Прежде всего затронул вопрос о группировке противника, которая противостоит 39‑й армии. После этого перешел к характеристике оборонительных сооружений и системы огня. При этом я развернул крупномасштабную карту, на которую были нанесены огневые позиции артиллерийских и минометных батарей, огневые точки, выявленные разведчиками.
– А что это за цифры? – перебил меня генерал Черняховский.
– Отмечаем, когда обнаружен объект и как он проявлял себя в последующие дни.
– Неплохо придумано! А ведь порой бывает так: раз засекли пулемет, а потом месяц считают, что он на прежнем месте. Нужно будет и в других армиях распространить этот опыт.