Прости меня, юноша! Действительно, я постарел и поглупел, раз привязываюсь к тебе со своей дурацкой мудростью. Зульфи – вот для тебя наивысшая мудрость, иди же скорее к ней.
Саид убегает.
(Подойдя к вору.) Ну как твое здоровье, мой добродетельный спутник?
Багдадский вор. Целый день, долгий день мы едем с тобой… (Слезы выступили у него на глазах.) И я еще ничего не украл… Похорони меня в этой долине.
Насреддин. Смотри… (Взяв прутик, рисует на глинобитном заборе круг.)
Багдадский вор(просияв, вскочил на ноги). Лепешка! Слушаюсь и повинуюсь! (Порывается куда-то бежать.)
Насреддин. Какая лепешка?
Багдадский вор. Та, которую ты разрешил мне украсть! Или, может быть, ты думал о целой корзине лепешек? Или о серебряном блюде? Слушаюсь и повинуюсь. (Весь дрожит от нетерпения.)
Насреддин. Это не лепешка и не серебряное блюдо. А нечто более ценное.
Багдадский вор. Золотое блюдо!
Насреддин. Нет. Это – счастье!
Багдадский вор застонал и снова лег на землю.
И ради него я разрешаю тебе немного полечиться. Мы с тобой поедем в Коканд. И там ты достанешь четыре тысячи таньга.
Багдадский вор(вновь ожил, вскочил). Благодарю тебя, Ходжа Насреддин!
Насреддин. Только запомни: ты должен принести не просто деньги, а праведные деньги… Обязательно праведные!
Багдадский вор. Праведные деньги? Но чем они отличаются?
Насреддин. Не знаю, не знаю. Подумай сам. Жди меня у кокандской дороги. У меня тут еще одно дело. А в Коканд отправимся вместе. (Уходит.)
Багдадский вор. Праведные деньги!.. Четыре тысячи! Великий Аллах! Я даже не знаю, как они выглядят, праведные деньги: милостыню, что ли, должен собирать я у какой-нибудь мечети?!
Сельская чайхана. Агабек неторопливо потягивает чай из пиалы. Возле чайханы шепотом переговариваются дехкане, им нужно поговорить с Агабеком. Но никто не осмеливается – каждый посылает другого. Наконец старикашка Ярмат подходит к Агабеку.
Ярмат(низко кланяясь.) Да позволено будет мне обратиться к высокочтимому Агабеку…
Агабек важно кивает.
Нам известна цена второго полива. Но мы не слышали еще цены третьего полива и не знаем, к чему нам готовиться.
Агабек(коротко и зловеще). Узнаете!
Ярмат, пятясь, возвращается к дехканам. Низко поклонившись Агабеку, они уходят. Входит Насреддин.
Насреддин. Чайханщик! Чайник крепкого чая и сноп клевера моему ишаку! (Садится рядом с Агабеком.)
Чайханщик приносит чайник и пиалу. Агабек внимательно оглядывает Насреддина.
(Про себя.) О злая судьба… О ветер невзгод…
Агабек. Тебя кто-нибудь преследует, чужеземец?
Насреддин. Несчастья, беды и неудачи – вот мои преследователи.
Агабек. И куда же ты направляешь свой путь?
Насреддин. Мне все равно: юг или север, восток или запад… (Потряс кошельком.) У меня были деньги, я проиграл их в кости. Осталось сто пятьдесят таньга. Этими деньгами я постараюсь распорядиться разумнее. Выберу себе дело по сердцу…
Агабек. Торговлю?
Насреддин. Нет, к торговле я не чувствую склонности. Служба, да, служба в каком-нибудь тихом уголке, где я мог бы продолжать свои ученые занятия. (Опять потряс кошельком.) Служба… пока я могу еще внести полновесный залог…
Агабек. Значит, ты едешь на поиски службы?
Насреддин. Не здесь же мне оставаться! Эй, чайханщик, сколько за чай?
Агабек. Подожди! Я знаю для тебя место. Недалеко, совсем рядом.
Насреддин. Достойному собеседнику благоугодно говорить загадками?
Агабек. Ответь сначала на мои вопросы, а потом я открою тебе смысл моих слов. Не приходилось ли тебе когда-нибудь раньше бывать в этом селении?
Насреддин. Нет, не приходилось.
Агабек. Не имеешь ли ты здесь родственников?
Насреддин. Нет. Все мои родственники в Бухаре.
Агабек. А друзья? Может быть, в этом селении есть человек, с которым ты дружен или когда-нибудь раньше был дружен?
Насреддин. Такого человека здесь нет.
Агабек. Тогда, может быть, твои родственники – те, что в Бухаре, – имеют здесь друзей или, наоборот, твои бухарские друзья имеют здесь родственников?
Насреддин. Ни я сам, ни мои родственники и друзья, ни родственники моих друзей и друзья моих родственников и друзья родственников моих друзей никогда не бывали в этом селении, никогда нигде о нем не слыхали и никого здесь не знают!
Агабек. Остается последний вопрос: не бывает ли твое сердце подвержено приступам глупой жалости к чужим людям?
Насреддин. Всю жалость моего сердца я трачу на самого себя, для чужих не остается ничего.
Агабек. Разумное слово! А теперь приготовься услышать нечто удивительное, что приведет тебя в радостный трепет. Видел ли ты здешнее озеро и знаешь ли, кто им владеет?
Насреддин. Озеро видел, но кто им владеет – не знаю.
Агабек. Владелец этого озера – я! Ты ищешь место под денежный залог? Что ты думаешь о должности хранителя озера?
Насреддин. Хранитель озера… Не знаю… Можно отказаться, а можно и согласиться… Надо подумать день или два…
Агабек. Ты как раз тот человек, который мне нужен! Тебе я могу доверить охрану моего озера от расхищения, ибо ни родственные, ни дружеские чувства не заставят тебя нанести мне ущерб!
Лавка купца-менялы Рахимбая на кокандском базаре. Появляются Насреддин и Багдадский вор.
Багдадский вор. Праведные деньги… Да где ж их искать? Здесь на всем базаре нет ни одного праведного таньга!
К лавке подходит женщина, закрытая покрывалом, это вдова.
Вдова. О великодушный купец, я пришла с мольбой к тебе…
Рахимбай. Проходи! Я не подаю милостыню!
Вдова. Я прошу не милостыни. После кончины мужа у меня остались драгоценности, я берегла их на черный день. И вот трое моих детей – голодные… Но никто не покупает драгоценности без предварительного осмотра начальником стражи, как приказывает ханский фирман. А ты ведь знаешь, почтенный купец, что после осмотра у меня уже не будет ни денег, ни драгоценностей: начальник стражи обязательно скажет, что они краденые, и заберет в казну.
Рахимбай. Хм!.. В казну или не в казну, а заберет. Покажи!
(Вытряхивает из мешочка на прилавок золотой браслет, серьги.)
Что ты хочешь за это?
Вдова. Две тысячи таньга.
Багдадский вор(Насреддину). Она просит треть настоящей цены. Это индийские рубины, я вижу отсюда.
Рахимбай. Золото с примесью, а камни – самые дешевые, из Кашгара.
Багдадский вор(Насреддину). Он врет!
Рахимбай. Только из сожаления к тебе, женщина, я дам за это за все… ну… тысячу таньга…
Багдадский вор рванулся, Насреддин удерживает его.
Вдова. Мой покойный муж говорил, что за одни рубины заплатил больше тысячи.
Рахимбай. Не знаю, что он говорил, но драгоценности могут быть и крадеными, помни это. Тысяча таньга!
Вдова(упавшим, голосом). Хорошо, согласна… Дети голодные…
Рахимбай. Какое мне дело до твоих детей! (Прячет драгоценности, отсчитывает деньги.) Вот, получи!
Багдадский вор(Насреддину). Разбойник!.. Я сам вор, видел много воров, но подобных грабителей не встречал!
Вдова(подсчитав). Здесь всего пятьсот…
Рахимбай. А сколько же ты хочешь? (Переходя на базарный крик.) Я уплатил сполна, как мы уговорились! Я в расчете с тобой, убирайся!
Вдова. Мы уговаривались за тысячу…
Рахимбай. Убирайся, говорю я тебе! Ты хочешь обманом выудить у меня деньги! Убирайся, или я сейчас же сдам тебя с твоим краденым золотом страже!..
Вдова. Помогите! Он ограбил меня! Помогите, люди добрые!
Рахимбай. Я знаю вас, нищих! Попрошайка! И твой муж, наверное, был такой же оборванец!.. И твои дети!..
Загремел барабан, входит Камильбек в сопровождении стражников. Вдова замолчала, попятилась. Насреддин и Багдадский вор отступили за угол, подглядывают.
Камильбек. Приветствую почтеннейшего Рахимбая, украшающего собой торговое сословие нашего города! Мне послышался крик возле вашей лавки.
Рахимбай. Да вот эта попрошайка дерзко нарушает порядок. Получила с меня пятьсот таньга за свои драгоценности, согласно уговору, а теперь требует еще…
Камильбек. Драгоценности? А ну-ка, подведите ее ко мне, эту женщину!
Но вдова пустилась наутек.
Насреддин(Багдадскому вору). Беги вдогонку за этой вдовой, узнай, где она живет…
В лавку входит Арзи-биби. Сквозь легкое покрывало угадываются румяна и белила на ее щеках, краска на ресницах, сурьма на бровях и китайская мастика на губах.
Камильбек. Приветствую почтеннейшую Арзи-биби, жену моего лучшего друга.
Арзи-биби отвечает легким поклоном.
Рахимбай. Посмотри, жена, какой подарок я приготовил тебе! (Достает драгоценности вдовы, любуется ими и отдает своей жене.)
Арзи-биби. Спасибо, Рахимбай. Спасибо, милый.
Камильбек. С этими драгоценностями вы будете еще пленительнее, о прекрасная Арзи-биби. Как жаль, что наслаждаться созерцанием вашего ангельского лица в обрамлении этих драгоценностей дано одному только вашему мужу. (Подкручивая свои черные усы, искоса смотрит на Арзи-биби. Она, чуть приоткрыв покрывало, отвечает Камильбеку горячим взглядом.)