Пикник удался на славу. Мясо получилось душистым и ароматным, салат, который настрогала Мэй, на свежем воздухе казался особенно вкусным. Ло вспоминала посиделки во дворе ее дома в Волтингтоне, но теперь от этих воспоминаний только чуть-чуть щемило сердце. Вино расслабило ее, Ло развеселилась и, позабыв обо всем, принялась полушутя флиртовать с Гарри, который охотно отвечал ей тем же.
Вглядываясь в его лицо через свисающие с беседки кисти искусственного винограда, подсвеченные заходящим солнцем, Ло пыталась понять, что он чувствует, разговаривая с ней. Его серые глаза цвета непрозрачного льда постоянно менялись: то в них сквозила легкая неуверенность, то что-то похожее на насмешку. Ло подумала, что подобные перемены – всего лишь игра ее воображения, подстегнутого вином, которого она выпила явно больше обычного. А Гарри продолжал упорно подливать ей, так что Ло с каждой минутой пьянела все сильнее и сильнее.
Вскоре во дворе стемнело, и Мэй с Пэйном вызвались убрать остатки пиршества. Ло не возражала, она совершенно не чувствовала в себе сил подняться и что-либо сделать. Когда молодые люди ушли в дом, Гарри, пересказывавший забавный эпизод, случившийся на каком-то кастинге, неожиданно смолк и так пристально посмотрел на Ло, что она смутилась.
– Скажи, Лола, а там, в Волтингтоне, у тебя кто-нибудь остался?
– Дед, – ответила недогадливая Ло.
– А кроме деда?
– Так, приятели…
– А у тебя не было какого-то особенного приятеля?
– Особенного? – усмехнулась Ло и сразу же вспомнила про Лукаса. – Был, но он тоже уехал.
– Куда? – поинтересовался Гарри.
– В Солтлэнд…
– Ты поэтому здесь?
Ло почувствовала, как Гарри напрягся.
– Нет, – ответила она. – Я здесь, потому что я здесь. И точка.
– Ты не хочешь о нем говорить?
– Это мой друг, а не то, о чем ты подумал, – бросила Ло и попыталась подняться со стула. Тело ее не очень-то слушалось. Господи, как же я выгляжу! – подумала Ло, вновь позабыв, что Гарри видит ее совершенно другой.
– А почему тогда ты не найдешь его? – спросил Гарри, протянув ей руку, чтобы помочь подняться.
– Это долгая история.
Ло поднялась со стула, и в тот же момент Гарри обхватил ее обеими руками и принялся жарко целовать в губы. От неожиданности и смущения Ло начала вырываться. Но Гарри держал ее крепко, так крепко, что она почувствовала боль. Ей хотелось попросить его, чтобы он отпустил ее и прекратил делать то, что ей не нравится. Но Гарри зажал ей рот своими горячими губами, а потом… Потом Ло почувствовала, что ее возмущение сходит на нет. Этот настойчивый поцелуй начал доставлять ей удовольствие, и она даже не заметила, как ответила Гарри.
Это длилось едва ли больше минуты, но Ло показалось, что поцелуй был долгим, как вечность. За эту минуту она почувствовала всю гамму эмоций: от лихорадочного возбуждения до раздражения. И еще она, сама того не желая, постоянно сравнивала этот поцелуй с каким-то другим, таким же настойчивым, но куда более нежным…
Наконец Ло взяла себя в руки и легонько оттолкнула Гарри. Он отпрянул, и в его глазах Ло прочитала удивление.
– В чем дело? Не нравлюсь? – пробормотал он.
Ты, должно быть, и мысли такой не допускаешь, раздраженно подумала Ло, но тут же почувствовала себя виноватой.
– Мне… мне послышалось, кто-то идет, – ответила она, как бы извиняясь перед Гарри за собственные мысли.
– А… – с облегчением вздохнул Гарри. – Я-то уж подумал, что совершенно не интересую тебя как мужчина.
Испугавшись, что Гарри продолжит свои настойчивые домогательства, Ло поспешила его предупредить:
– Ты, наверное, сочтешь меня провинциалкой, но я не привыкла так внезапно завязывать отношения. У меня были мужчины…
– Я в этом не сомневался, – улыбнулся Гарри, снова привлекая ее к себе.
– У меня были мужчины, – настойчиво продолжила Ло, пытаясь стряхнуть его руку со своей талии, – но ни с кем из них я не целовалась на второй встрече.
– Мы уже третий раз встречаемся, – напомнил Гарри. – И вообще, это что – принципиально? – с вызовом поинтересовался он.
– Нет, просто это важно для меня, – спокойно ответила Ло.
Что-то было такое в ее голосе, что заставило Гарри посмотреть на нее по-другому и убрать свою руку с ее талии.
– Извини, об этом я как-то не подумал, – смутился он. – А вообще, у меня это первый раз.
– Поцелуй? – ехидно поинтересовалась Ло, почувствовав себя куда легче без настойчивой руки Гарри на своей спине.
– Нет, то, что девушка запрещает мне целовать себя из-за того, что мы едва знакомы. Это дедушкино воспитание?
– Помнится, ты говорил, что большинство твоих девушек судят о молодых людях по внешности, – заметила Ло, игнорируя не очень-то вежливый вопрос. – Ничего удивительного, что я – исключение и из этого правила.
– Мое исключение… – нежно прошептал Гарри, касаясь губами кончика уха Ло. – Знаешь, что меня больше всего пугает? То, что твой особенный друг, ну тот, что уехал в Солтлэнд, значит для тебя гораздо больше, чем ты говоришь…
– Глупости. Он просто друг. И мы… в ссоре. Вот и все.
– Надеюсь, что так, Ло… А я тебе небезразличен?
Ло посмотрела на Гарри и поняла, что не может ответить ни да, ни нет. Он вызывал у нее какие-то двойственные чувства. Иногда Ло верила ему, иногда нет. Иногда ей казалось, что он увлечен только ее внешностью, иногда – что его интересует нечто большее. Иногда она даже начинала считать его снобом, но потом он говорил или делал что-то такое, что полностью меняло мнение Ло. И даже этот поцелуй, неожиданный, страстный, вызвал у нее противоречивые чувства. Она и рада была бы сказать, что ей понравилось. Но не могла.
– Я не могу сказать, что ты мне безразличен, – призналась Ло. – И сказать, что я по уши в тебя влюбилась, тоже не могу. Мне нужно время, Гарри. Оно у тебя есть?
– Для тебя у меня есть все, что угодно, – шепнул Гарри и, заслышав шаги, отпрянул от Ло.
Ло не стала затягивать и уже на следующий день позвонила деду.
– Ло, детка! – Даже по телефону голос деда показался ей звонким и радостным.
– Де-ед… – умиленно протянула Ло. – Как же я по тебе соскучилась… У меня к тебе есть одна просьба.
– Да все, что угодно, – пробормотал растроганный дед, еще не зная, какой сюрприз готовит ему любимая внучка.
– Все, что угодно? – уточнила Ло.
– Конечно, детка…
– Дед, приезжай к нам погостить. Мне без тебя тоскливо, а Мэй соскучилась по твоим лепешкам с курицей…
– Но, Ло…
– Все, что угодно, дед. Ты сам сказал.
– Хитрющая же ты, Ло, – засмеялся Андрес. – И совсем не жалеешь своего старика.
– Дед, ты даже не представляешь, в каком доме мы живем… Мы переехали со съемной квартиры. Тебе наверняка здесь понравится. Возле дома – чудесный сад, беседка, жаровня. Тут целых четыре комнаты, так что ты сможешь спать, не опасаясь, что меня разбудит твой храп, – пошутила Ло.
– Ладно, уговорила, – сдался дед. – Ради этого стоит прокатиться до Солтлэнда. Хотя, если честно, мне все равно, где я буду гостить: в отдельной комнате или в углу на раскладушке. Я тоже очень скучаю по тебе, Ло.
– Де-ед… Когда ты поедешь?
– Сегодня соберу вещи, а завтра утром – в дорогу.
– Значит, ты будешь в Солтлэнде послезавтра, – подсчитала Ло. – Позвони с волтингтонского вокзала и скажи, каким поездом приедешь. Буду ждать твоего звонка.
Мэй обрадовалась приезду Андреса едва ли меньше, чем Ло. Девушки потратили целый вечер на то, чтобы подготовить для деда одну из комнат. Он привык жить на первом этаже, поэтому ему выделили комнату внизу. Ло и Мэй вдвоем переставили кровать к левой стене, а шкаф – к правой – деду так было привычнее. Стол, стоящий в центре комнаты, передвинули в угол. Когда все было закончено и Мэй сделала последний штрих, сняв тряпкой пыль с книжных полок, Ло окинула комнату критическим взглядом.
– А что? По-моему, просто замечательно, – удовлетворенно кивнула она.
– Мне кажется, дедушке Андресу понравится, – согласилась Мэй. – Главное, он не будет ворчать, что привык жить в своем доме.
– Ничего, у него будет другой повод поворчать, – улыбнулась Ло, блаженно развалившись в мягком кресле. – Дед ненавидит поезда…
9
Андрес Кампарес, и правда, ненавидел поезда. С самого детства. До того, как его родители обосновались вначале в пригороде Волтингтона, а потом и в самом Волтингтоне, им пришлось много поездить.
У Андреса все детство ассоциировалось с поездами: с торговками, везущими огромные корзины фруктов и сумки, полные копченостей, издававших раскаленный, как пустыня Сахара, особенный аромат; с дедульками, от которых пахло старостью; с женщинами, от которых за версту тянуло адюльтером и дешевыми духами; с вечно пьяным отцом, который не мог обойтись без фляжки, до отказа наполненной виски, даже в дороге; с матерью, у которой на веках отпечатались усталость и непроходимая тоска.
Поэтому Андрес Кампарес и ненавидел поезда. Он предпочел бы даже летать самолетом, несмотря на боязнь высоты. Но его бедные родители экономили каждый цент, поэтому ему оставалось только терпеть теток с копченостями, дедулек, ужасные духи, пьяного отца и печальную мать.
Если бы он мог поделиться этим с Ло, она бы, наверное, поняла его. Но Андрес никогда не докучал внучке подробностями своей непростой жизни.
Попутчики Андресу попались странные: с ним ехала пухленькая старушка со смешными глазами разного цвета, да такими яркими, что они казались молодыми, и пожилой военный, который всю дорогу разглагольствовал о том, с каким удовольствием запустил бы кучу боеголовок и устроил «танцы с приплясом» большей части земного шара.
Андрес старался игнорировать рассуждения отставного полковника и всю дорогу разговаривал со старушкой, которая оказалась довольно странной, но интересной собеседницей. Говоря о людях, она почему-то все время использовала местоимение «они», словно не относила к ним себя, и, рассуждая о человеческих проблемах, тоже высказывалась с какой-то третьей позиции. Андреса эти странности забавляли. К тому же на фоне отставного полковника старушка «с приветом» выглядела вполне дружелюбным и рассудительным существом.