Да, государство — не господин над гражданами, а созданный для управления общими делами институт. Который может больше или меньше служить разным и подчас противоречивым социальным группам, или даже отрываться от общества и осуществлять диктат над ним.
Для того, чтобы этого не допускать, — нужен контроль гражданского общества над государственными структурами. То есть — контроль самоорганизующихся граждан.
Правом контролировать государственную машину своей страны и чего-либо от неё, то есть — от государства, требовать действительно имеет «гражданское общество» — как совокупность граждан своей страны.
В первую очередь — их большинство. Те, кто не признаёт приоритетности суверенитета своей страны и пытается утверждать суверенитет иных прав: иностранных государств или международных организаций и/или их норм, — уже не является гражданами данной страны и сам себя лишает такого права ее гражданина, как право определять её судьбу и контролировать деятельность её государства.
Те, кто пытается утверждать, что гражданское общество и граждане — это не люди, отождествляющие себя со своей страной и с её суверенностью, а люди, обладающие некими иными, только «избранным» присущими политико-идеологическими качествами, не принимающие ценность истории своей страны, пропагандирующие приоритет норм внешних организаций над нормами своей страны, приоритет «универсальных прав человека» или чего либо подобного над суверенностью своей страны; не признающие принципа верховенства воли народа (его большинства) над иными началами, — уже не являются гражданами и не могут пользоваться правами граждан своей страны, её социальными гарантиями для своих граждан и — тем более — претендовать на контроль за её властью. Они — не граждане страны, они — «проживающие на её территории». Они могут считаться иностранцами, могут считаться лицами без гражданства, могут проживать в соответствии с нормами, установленными для таких лиц, — но они не являются гражданами и не могут пользоваться конституционно закрепленным полным пакетом прав граждан страны.
Они, соответственно, не имеют отношения к гражданскому обществу данной страны и не имеют права на политическое участие, политическую деятельность и участие во власти в данной стране, равно как и права на вмешательство в её внутренние дела.
Они — не гражданское общество. Они — сообщество «не-граждан». Или диаспоры других стран, которые они же добровольно выбрали, как приоритет для своих устремлений и образец для политической и социально-экономической организации. Это не значит, что они — плохие, преступники или «недочеловеки». Это значит только то, что они не являются гражданами данной страны и не имеют отношения к её гражданскому обществу и не имеют права говорить от его имени.
По отношению к ним можно быть гостеприимными хозяевами. Их можно даже селить в своем доме. За ними можно даже ухаживать и их лелеять. Но они — не хозяева. Они — нечто вроде гостей, которых граждане приютили в своей стране. По отношению к которым, вполне можно быть добрыми и дружелюбными, если они не нарушают правил, установленных гражданами. И которых граждане имеют право лишить своего гостеприимства, если неграждане будут нарушать установленные данными гражданами правила жизни и поведения.
Гражданское общество — это не они. Гражданское общество — это те, кто принял решение о мобилизационном прорыве своей страны, и принял вызов, согласившись на создании Нового Мира.
Бесспорно, каждый гражданин страны обладает неким безусловным комплексом гражданских прав, обеспечивающих ему и возможность полноценного существования в обществе, и возможность полноценного участия в обсуждении и решении его проблем. Но для того, чтобы этими правами обладать и пользоваться — прежде всего, нужно быть гражданином своей страны. Ни одно нормальное общество не предоставляет равные со своими гражданами права тем, кто перестал считать себя гражданами данной страны. Кстати, в России эти неграждане-квазилибералы на протяжении четверти века открыто восхищаются сходной правовой системой, установленной для этнокультурного русскоязычного меньшинства в республиках Балтии, как великим достижением «настоящей демократии»…
Гражданские свободы и гражданское общество в условиях мобилизационного прорыва
Конституционные права граждан — это не только их права на митинги и шествия, а также на свободу слова. Это еще и право на то, чтобы большинством голосов избирать ту власть, которую они предпочитают. И обязанность государства — не только создать все условия для полноценной реализации гражданами их гражданского права высказывать свое мнение по отношению к этой власти на митингах и шествиях, но и создать условия, чтобы решение большинства не было отвергнуто и отменено активными действиями меньшинства.
Власть не имеет права допускать повторения 1991 года, когда в марте три четверти граждан страны высказались за сохранение Советского Союза, а в августе того же года 1–2 % населения столицы открыли дорогу к его распаду.
В современном мире накоплен более чем достаточный арсенал средств и технологий, позволяющих формально мирными акциями приводить к свержению самого законного и благонамеренного правительства.
Еще раз: нельзя обманываться словами про мирных граждан, нельзя вступать в диалог с врагом, нельзя верить «западным партнёрам», нельзя допускать на государственные посты людей, имеющих — напрямую или через родственников и близких — личные бизнес-интересы за рубежом.
И наконец: граждане страны — это только те, кто отождествляет себя со своей страной и исходит из примата и признания ее суверенитета. Те, кто исходит из других приоритетов — не являются её гражданами и не могут претендовать на политические права.
Тип культуры периода мобилизационного прорыва
Ещё одним обязательным и необходимым условием осуществления прорыва в экономике является прорыв в культуре. Который, в свою очередь, предполагает приоритет двух принципов: принципа культурного суверенитета, и принципа самоценности прорыва в Будущее.
Принцип культурного суверенитета заключается в следующем:
— право страны и её народа руководствоваться теми образцами, ценностями и нормами поведения, которые выработаны в ходе их истории, признаются и принимаются народом;
— принятие или непринятие народом тех или иных образцов, норм и ценностей выше признания или непризнания их внешними для данной страны субъектами;
— право страны и её народа противодействовать распространению информационной продукции, угрожающей историко-культурной самоидентификации общества и чреватой разрушением значимых для него образцов поведения, ценностей, этических, эстетических и бытовых норм;
— право народа и граждан, право и обязанность государства не допускать использования сферы культуры для нанесения ущерба национальному суверенитету и территориальной целостности страны.
Принцип самоценности прорыва в Будущее означает создание культуры, собирающей в себя все те явления отечественной культуры и истории, в которых содержится посыл прорыва, устремлённости в Будущее и готовности к мобилизационному подвигу. Понимая под «явлениями отечественной культуры» не только созданное в России или русскими по происхождению, но — всё принятое в её истории и культуре из достижений мировой классической культуры как значимое для своего дальнейшего развития.
Сущность культурного прорыва — в ставке на новое Просвещение, утверждение новой рациональности как научно-технической основы нового, уже не промышленного, индустриального, а информационного производства. То есть — создание общества, где в производстве доминирует компонент производства знания, новых технологий.
Нашей стране нужна культура, сохраняющая национальный суверенитет, но одновременно — утверждающая в обществе те базовые тенденции духовной жизни страны, в которых наиболее полно сконцентрирована сущность историко-политической самоидентификации: мессианство, радикализм и эгалитаризм. И из этого выстраивается традиция, причем, вытекающая из определенного типа отношений с высшей истиной, тоже родившейся абсолютно не мистически, а в ходе определенного — и духовного, и материального — генезиса общества, порождающая склонность к глобальным действиям, глобальному социальному цивилизационному созиданию, постоянное переустройство мира. И, если консерватизм опирается на традиции, то он должен опираться и на эту традицию революции. Революции — не в плане бунта и уничтожения существующего, а в плане переустройства мира и создания нового на базе старого мира. То есть революция включает в себя всегда элемент консерватизма в этом отношении. Идти вперёд, достраивать, всё выше и выше. Другие традиции: тяготение к социальной справедливости, что явственно проходит сквозь столетия истории; традиция опережающих мощных рывков, склонность к масштабному созиданию, к прорывам, к строительству будущего, созданию лучшего мира.
И главное в этом прорывном типе культуры — готовность принять вызов, создав Новый Мир, основными чертами которого будут:
— создание производства изобилия, являющегося основой не культивирования потребления, а средством обеспечения удовлетворения стремления к познанию, творчеству и совершенствования мира;
— создание общества профессионального самоуправления, обеспечивающего разнообразие, совместное существование групп с разными интересами, увлечениями и пристрастиями, совместно существующими в едином социальном пространстве и взаимно обогащающими друг друга;
— создание условий для свободного развития каждого человека, обеспечение потребности каждого человека в творческой созидательной деятельности, в котором ничто человеку не сможет принести большей радости, чем свободно избранный им творческий труд.
Формат этого общества — общество разнообразия, обеспечивающее свою энергетику и свое саморазвитие за счет взаимообогащения существующего в его единстве различия.