Дмитрий АНДРЕЕВ: На фоне китайского опыта наш переход к рынку выглядит преднамеренным и целенаправленным разрушением всего того конструктивного и созидательного, что было создано в советской экономике.
Александр НАГОРНЫЙ: Да, у нас всё было ровно наоборот — так, как ни в коем случае не следовало бы поступать. В 1991 году мы отказались от красной доктрины — а ведь она была поясом безопасности для России, для русской цивилизации. К сожалению, советские руководители не понимали этого. Или не хотели понимать по каким-то причинам. В результате официальная идеология утрачивала свою привлекательность и конкурентоспособность, в мировоззренческой гонке выиграла прозападная антикоммунистическая идеология. Вот мы и оказались сегодня в ситуации, когда США открыто противостоят нашим национальным интересам по всем направлениям, а внутри России, тем не менее, существует значительная и при этом исключительно влиятельная группа, подыгрывающая Америке, кровно заинтересованная в том, чтобы отказаться от того курса, который пытается проводить на международной арене президент Путин, и вернуться к внешней политике 90-х годов, когда Россия вполне удовлетворялась ролью сырьевого придатка глобальной экономики, превращаясь из «Верхней Вольты с ракетами» в «Верхнюю Вольту без ракет». Но самое страшное, что, помимо таких откровенных противников возвращения России к статусу великой державы, есть еще и гораздо более широкое обывательское сообщество, которое, вроде бы, и придерживается патриотических взглядов, но при этом насквозь проникнуто духом потребительства. И те, кто принадлежит к этому сообществу, — стоит только возникнуть хотя бы малейшей угрозе для их привычного образа жизни — немедленно забывают про свою прогосударственную и пропутинскую риторику. Совсем недавно мы имели прекрасную возможность убедиться в органической, глубинной несовместимости потребительских и патриотических ценностей — когда ввели контрсанкции и всего-навсего возникли трудности с некоторыми деликатесами. А что будет, если санкции каким-то более значительным образом скажутся на благосостоянии наших соотечественников? Между тем, всё идет именно к такой развязке: наши американские «партнеры» совершенно явно сделали ставку на сценарий насильственной смены власти в России, и в подобном сценарии важнейшая роль будет отводиться именно проявлениям массового недовольства. Как спровоцировать и как должным образом подогревать такого рода недовольство — совершено ясно: надо просто создать препятствия для привычной потребительской модели. А сделать это в наших условиях чрезвычайно легко. Американскому истеблишменту очевидна слабость нынешней Российской Федерации. Олигархическая модель управления наиболее доходными отраслями экономики не только не демонтирована, но еще больше укрепилась и стала для «властной вертикали» гораздо более опасной, нежели прежде, — поскольку, в отличие от Ходорковского и Березовского, никто сейчас открыто не высказывает каких-то оппозиционных идей, но недовольство в среде тех, кто ворочает большими деньгами, всё равно накапливается, и оно вырвется наружу, как только Кремль столкнётся с какими-то реальными трудностями. Нарастают оппозиционные настроения у молодежи и интеллигенции. Словом, возникает весьма взрывоопасная социальная смесь, которая может уничтожить сегодняшнюю Россию по образцу ликвидации Советского Союза в 1991 году. А то, что Соединенные Штаты делают ставку на расчленение нашей страны, уже не вызывает никакого сомнения. Распад «Восточного блока», СЭВ и Организации Варшавского договора, а затем — и СССР обернулся для западной, прежде всего — американской, экономики исключительно благоприятными последствиями: в «империю доллара» так или иначе оказались втянутыми порядка 400 миллионов человек. Сейчас Америке требуется новый рывок в развитии — особенно ввиду нарастающей конкуренции с Китаем. И такой рывок возможно осуществить за счет обрушения Российской Федерации. В свое время Горбачёв заявил, что политические преобразования должны идти впереди реформ экономических, — и вместо выстраивания смешанной экономики с сильным госконтролем по китайскому образцу, мы получили развал СССР. И сейчас может произойти то же самое. Например, через провоцирование общественной дискуссии о необходимости изменения Конституции России в направлении ее большей демократизации. Мол, посмотрите на итоги президентских выборов: неужели вам не надоело, что власть устраивает декоративные выборы, которые ничего не решают? Если-де хотите, чтобы ваши голоса действительно на что-то влияли, — меняйте Конституцию, требуйте большей самостоятельности регионов. Вот вам путь к трансформации федерации в конфедерацию. Каким будет геополитический и экономический потенциал у такой конфедерации — совершенно понятно.
Дмитрий АНДРЕЕВ: Хорошо, с Соединенными Штатами всё понятно, тут не может быть никаких иллюзий. Но при таком раскладе насколько оправданно рассчитывать на поддержку со стороны Китая?
Александр НАГОРНЫЙ: Россия в настоящее время не является угрозой для интересов Китая, а вот распад России, ее конфедерализации, переориентация с курса на обеспечение суверенитета в международной политике на роль американского сателлита, как это уже было в недавней истории, может создать для КНР проблемы — и немалые. В Пекине это хорошо понимают, поэтому готовы к упрочению всего формата отношений с Россией. Дело за Москвой — а у нас снова нет чёткого плана действий, поскольку системные либералы во власти, включая финансово-экономический блок правительства, не готовы к радикальному разрыву с Западом и к полной переориентации на Китай. Вместе с тем, и в Китае сегодня не так уж и безоблачно. У Си Цзиньпина — своя фронда: влиятельные группы в приморских провинциях, которые связаны с ориентированными на экспорт отраслями китайской экономики. За годы, прошедшие с начала реформ Дэн Сяопина, они сосредоточили в своих руках огромные средства и очень опасаются «раскулачивания». А Си Цзиньпин уже фактически приступил к такому «раскулачиванию», к наведению порядка и борьбе против коррупции, которая расцвела при его предшественниках. То есть политические повестки в Китае и в России сегодня очень похожи. И там, и здесь необходимы наведение порядка для более эффективного развития и ради упрочения национальной конкурентоспособности. Поэтому китайский опыт для нас чрезвычайно важен, нам необходимо наращивать темпы развития, которые за последние годы либо нулевые, либо даже отрицательные — в то время как вызовы только усиливаются.
Дмитрий АНДРЕЕВ: Вопрос к вам и как к эксперту по США. Сегодня можно уже прямо сказать, что по своему накалу антироссийский курс администрации Трампа намного превосходит аналогичную позицию администрации Обамы. Что нам следует ожидать? Какие риски и угрозы существуют и будут нарастать, пока в Белом доме остается нынешняя администрация? Можно ли сказать, что Трамп-президент — это антипод Трампа — кандидата в президенты?
Александр НАГОРНЫЙ: Я начал бы ответ на этот вопрос с того, что у нас в дипломатических, мидовских кругах существует очень странная установка: мол, Трамп очень хочет дружить с нами, а нехорошие люди из Конгресса и основных СМИ не позволяют ему так себя вести. Да, действительно, налицо все основания считать именно так. Борьба против Трампа в американском истеблишменте и в ведущих СМИ не просто продолжается, но становится всё жестче. Демократическая партия и элита атлантического побережья оправились от поражения на выборах 2016 года и перешли в наступление на Белый дом, причем довольно успешно. Однако совершенно неверно делать отсюда вывод, что эта борьба ведется из-за разных подходов к вопросу об отношении к России и что Трамп настроен пророссийски. Несмотря на серьёзный раскол в американских элитах, который наглядно проявился в ходе президентской кампании 2016 года, некий внутренний консенсус относительно необходимости преодоления этого кризиса всё же существует. И в основе такого консенсуса — как раз вполне цельное, различающееся, может быть, лишь в нюансах, мнение о том, как Америке следует вести себя с Россией. Никаких иллюзий здесь не может быть в принципе: Россия мешает сохранению и укреплению американского глобального лидерства — а значит, Москву следует жестко поставить на подобающее для неё третьестепенное место. Такой установке следуют в равной мере как «бояре», так и «царь», и не надо тешить себя неоправданными упованиями на какие-то симпатии последнего. Именно при Трампе политика США в отношении России стала максимально жёсткой. Именно при новой администрации Белого дома против нас была развязана настоящая война, распространившаяся, в том числе, и на спорт. Нас демонстративно наказали, лишили права участвовать в Олимпиаде под государственным флагом, прекрасно понимая, что перед президентскими выборами Кремль вряд ли отважится пойти на бойкот игр. Следует признать, что здесь мы на самом деле потерпели сокрушительное знаковое поражение. Американцы долго готовили это олимпийскую «спецоперацию». Сначала они отследили наши каналы влияния в международных спортивных организациях, нейтрализовали какое-то количество высоких чиновников, если не напрямую лоббировавших наши интересы, то, во всяком случае, относившихся к России лояльно. После такой «чистки» Вашингтон фактически взял под контроль всё международное спортивное чиновничество и стал ему диктовать, как поступать с российской стороной. И это — всего лишь единственный, причем далеко не самый острый и насущный, несмотря на всю его «громкую» медийную составляющую, вопрос. Поэтому нам надо готовиться к тому, что американское давление на Россию продолжится и дальше, будут разжигаться всё новые и новые региональные конфликты, эти проблемы тяжким грузом лягут на плечи нашей не очень сильной экономики. Правда, такой сценарий может возыметь и положительный эффект — если мы мобилизуемся и начнём создавать нормально работающую экономику, которой у нас до сих пор нет, потому что такие фигуры как Кудрин и Чубайс остаются основными идеологами и вдохновителями экономического курса страны.