«Может быть, он все-таки любит меня? — с раскаянием думала Лиза. — А я не хочу этого видеть, чтобы не испытывать угрызений совести? Пожалуй, Костя первый мужчина, которого я не могу понять».
— Ты действительно хочешь жениться на мне? — осторожно спросила она, когда все закончилось.
— Да, если бы ты сама этого хотела, — вздохнул Воинов. — Но ты не хочешь и, конечно же, права. Что я могу тебе дать? Женюсь я на тебе или нет, через месяц мне возвращаться в армию. Я не принимаю непосредственного участия в боях, но ведь всякое случается… Вот если я вернусь с войны целый и невредимый, а ты к тому времени разлюбишь своего жениха, я с удовольствием вернусь к этому разговору.
Лиза обняла его. Нет, кажется, не любит. Впрочем, любви не бывает, она это знает давно…
Глава 10
Несмотря на решительный отказ Элеоноры, граф Ростоцкий и не думал отступать от своих намерений. Но теперь он сменил тактику: не решаясь встречать девушку после курсов Красного Креста, стал наносить частые визиты Архангельским. Эти визиты утомляли Петра Ивановича.
Застав очередной раз графа в гостиной, Элеонора подумала, что советы, полученные и примененные ею в тот памятный вечер на даче у Крестовоздвиженских, сработали наоборот: Ростоцкий, который, по мнению Лизы, должен был бежать от Элеоноры без оглядки, настойчиво преследовал ее своим вниманием, а вот Ланской… С тех пор она о нем ничего не слышала.
Выпив в гостиной чашку чаю, Элеонора уходила к себе, игнорируя все попытки графа вовлечь ее в разговор. Роль гостеприимной хозяйки приходилось исполнять Зинаиде Ивановне, которая, беседуя с Ростоцким, продолжала с большой скоростью строчить на швейной машинке. Иногда их беседы затягивались, и Элеонора думала: а почему бы графу не жениться на Зинаиде Ивановне? Ведь и по возрасту она ему подходит больше, чем сама Элеонора!
— Я не знаю, как его отвадить от дома, — жаловалась она Лизе.
— Да чем же он тебе мешает? — удивлялась та. — Может быть, он вовсе не из-за тебя к нам ходит!
— А из-за кого?
— Из-за Зинаиды Ивановны! — отвечала Лиза и, видя удивленный взгляд Элеоноры, начинала смеяться: — Да не волнуйся ты так, конечно, он в тебя влюблен, это видно. Кстати, мне недавно сказали, что у Ростоцкого очень большой капитал. Просто огромный! Так что советую подумать.
— Я не пойду за него, даже если он будет владеть всеми деньгами мира, — гордо объявила Элеонора.
— Ты просто не знаешь, что такое быть богатой… Но о чем мы говорим? Насколько мне известно, пока граф еще не просил твоей руки.
— Да, это так, — грустно заметила Элеонора.
— Не грусти! — опять засмеялась Лиза. — Я уверена, что в ближайшее время это случится. Такие люди никогда не отказываются от своих намерений.
— Так что же мне делать? — Элеонора сама поняла, насколько глупо прозвучал ее вопрос.
— Не знаю. — Лиза пожала плечами. — Наверное, ждать. Увидишь, все само собой образуется.
«Образуется! — мысленно повторила Элеонора. — Конечно, образуется. Но очень хотелось бы знать, что думает по этому поводу Алексей Владимирович Ланской!..»
На следующие выходные снова отправились в Сестрорецк. Не успели девушки выйти из автомобиля, как с визитом явился Ростоцкий, опять гостивший на даче у Крестовоздвиженских. Он принес с собой огромную корзину заморских фруктов.
Лиза обрадовалась, а Элеонора только вздохнула. К счастью, погода на этот раз стояла замечательная, и девушка питала определенные надежды, связанные с лаун-теннисом.
И они сбылись! Загорелый Ланской уже спешил к воротам дачи Архангельских с ракетками в руках. Элеонора издали залюбовалась им: в белом костюме, со спадающей на лоб светлой прядью волос, сегодня он был особенно красив! Она поневоле перевела взгляд на Ростоцкого, беседующего с Ксенией Михайловной. По сравнению с Ланским он выглядел таким старым и неприятным!
Девушки переоделись в спортивные костюмы, состоявшие из белых юбок и блуз, и в сопровождении Ланского отправились на специальное поле для лаун-тенниса. Сзади увязался граф — куда же без него? По дороге Алексей Владимирович сказал, что скоро отправится на фронт. Сердце Элеоноры мучительно сжалось. А вдруг он не успеет полюбить ее до своего отъезда?
«О чем я думаю? — тут же одернула она себя. — Ведь на фронте могут ранить! Или даже… убить. Но нет, нет, это абсолютно невозможно!»
В Клиническом институте ей постоянно приходилось видеть кровь, раны, телесные страдания, и, несмотря на юный возраст, она уже стала привыкать к этому. Но при мысли, что прекрасное тело ее возлюбленного может быть разорвано пулей или осколком, Элеонора почувствовала, что ноги не держат ее.
— Любовь моя, — еле слышно шептала она, наблюдая, как Ланской вместе с Лизой выходит на поле и пробует мяч.
Началась партия. Лиза играла очень азартно, но Ланской с легкостью отражал ее подачи. Высокий класс его игры был виден даже такой дилетантке, как Элеонора. Ростоцкий сидел рядом с ней и постоянно вытирал пот тонким платком с монограммой. Бегавший за мячом Ланской выглядел гораздо свежее его.
Проиграв партию, Лиза объявила, что устала. Алексей Владимирович подошел к Элеоноре и спросил, не желает ли она поиграть.
— Боюсь, я недостаточно хорошо владею ракеткой, чтобы играть с вами, — с трудом выговорила девушка.
Ланской стоял перед ней, разгоряченный игрой, с взмокшей прядью на лбу, и Элеонора не могла отвести глаз от выреза его спортивной рубашки, в котором ритмично двигались ключицы. Ах, какая у него была нежная кожа!..
— Я учту, что вы новичок в лаун-теннисе, — вежливо сказал Ланской, протягивая руку.
Конечно, Элеонора поднялась со скамейки!
Ей удавалось принимать его подачи, и наконец она тоже почувствовала азарт…
— Вы делаете большие успехи! — крикнул Ланской, пропустив первый мяч.
Что могло быть слаще этой похвалы?
Но, к великому сожалению Элеоноры, вскоре они были вынуждены прервать игру — с дачи Архангельских пришли звать на обед.
Во время обеда она сидела рядом с Ланским. Косясь на его красивые руки, безупречно справлявшиеся со столовыми приборами, мысленно она вновь переживала все моменты игры и чувствовала себя счастливой.
На десерт подали фисташковое мороженое, а потом старшее поколение расположилось на веранде в деревянных шезлонгах. Ростоцкий, который, несмотря на жару, выпил за обедом много вина, тоже устроился в шезлонге и через несколько минут захрапел. Посмотрев на него, Элеонора быстро отвела взгляд, таким отвратительным он ей показался.
Лиза и Ксения Михайловна уже несколько раз говорили Элеоноре, что лучшей партии для нее и представить невозможно. Но у нее было на этот счет собственное мнение.
Ланской предложил барышням прогулку на залив.
Элеонора, пытаясь выглядеть равнодушной, ждала, что ответит Лиза.
— Я еще не отдохнула от лаун-тенниса, — сказала она. — Прогуляйтесь вдвоем с Элеонорой, я уверена, что она вам не откажет. — И Лиза лукаво посмотрела в сторону сестры.
Ланской обратил к Элеоноре вопросительный взгляд.
— Пойдемте, Алексей Владимирович, я давно хотела полюбоваться здешними видами. — Эта фраза далась ей с трудом, но, кажется, девушке удалось сохранить внешнее спокойствие. — Я только возьму шляпу и зонт.
Последние слова она произнесла еле слышно, испугавшись, что Ростоцкий проснется и выразит желание идти с ними или ее остановит Ксения Михайловна, сочтя прогулку вдвоем с молодым человеком неприличной. Но все прошло как нельзя удачно.
Они молча дошли до входа в приморский парк и по дубовой аллее, обсаженной благоухающим розовым шиповником, направились к блестевшей на солнце полосе залива. Гуляющих в этот час было немного, дачники отдыхали после обеда, пережидая жару, в сонном стоячем воздухе гудели стрекозы, бабочки перепархивали с одного цветка шиповника на другой.
Когда они вышли на залив, Элеонора зажмурилась от ярких бликов, играющих на воде. Над водой носились чайки, тяжелый силуэт кронштадтского Морского собора ясно вырисовывался на безоблачном небе, а повернув голову налево, в сторону Петрограда, девушка увидела вдалеке полыхающий в солнечных лучах купол Исаакия.
Ланской подвел ее к скамейке, стоявшей под большим белым зонтом. По-прежнему не говоря друг другу ни слова, они уселись рядом и стали смотреть на залив. Сердце Элеоноры билось часто-часто: она чувствовала, что сейчас произойдет что-то важное, и очень боялась все испортить, поскольку не имела опыта любовных отношений.
И вдруг Ланской, повернувшись к ней, взял ее руку в свои! Она обрадовалась, что ее рука не была потной, хотя стояла жара.
— Я очарован вами, Элеонора, — тихо произнес он, и эти слова отозвались в ее бедном сердце сладчайшей музыкой.
Держа спину безупречно прямой, она повернула голову и бросила на Ланского один из кокетливых Лизиных взглядов.
— Алексей Владимирович, — сказала она, улыбнувшись Лизиной же улыбкой, — кажется, вы решились делать мне комплименты?
— Вы сводите меня с ума, — пробормотал он и приложил ее пальцы к своим губам.
«Вот оно!» — внутренне возликовала Элеонора, но, вместо того чтобы продолжить объяснение, Ланской неожиданно привлек ее к себе и начал целовать.
Прошло некоторое время, прежде чем девушка нашла в себе силы решительно отстраниться. Затем она поднялась со скамьи, Ланской поднялся вслед за ней.
Элеонора медленно пошла по берегу. Надо признаться, случившееся озадачило ее. Поцелуй не доставил ей особенного удовольствия. Что хорошего в щекотании усов и прикосновении влажных губ к твоим собственным? Или она что-то сделала не так? Надо отбросить условности и подробно расспросить обо всем Лизу…
Но самое странное — Алексей Владимирович так и не признался в том, что любит ее, и не попросил ее руки!
Они уже подходили к даче, когда Ланской, зайдя вперед, остановился перед ней. Она замедлила шаги.
— Вы для меня как магнит, Элеонора, — сказал он.