Элеонора посмотрела на него с удивлением. До сих пор она как-то не задумывалась над тем, что этот немолодой полноватый человек тоже способен любить.
— Простите меня, граф. Я не подумала о ваших чувствах. Если бы я знала о них, вы бы гораздо раньше услышали, что я не могу стать вашей женой…
— Но вы так и не назвали причину!
— Зачем вам знать?
— Несмотря на юный возраст, вы очень жестоки, Элеонора Сергеевна!
— Хорошо, граф, поскольку вы так настаиваете… Дело в том, что мое сердце несвободно.
— Вы стали невестой другого, не сообщив об этом мне? Но это же… Это просто недостойно вас, Элеонора Сергеевна!
— Все не так, граф. Я не стала его невестой, это пока не решено. Но, говорю вам со всей искренностью, я никогда не полюблю никого другого.
— Элеонора Сергеевна, вы еще так молоды, — улыбнулся Ростоцкий. — Нельзя в шестнадцать лет полюбить навечно, поверьте…
Взгляд Элеоноры дал понять Ростоцкому, что он может говорить все, что угодно, но ее-то любовь будет вечной. Он покачал головой.
— Снимите груз с моей души, — заговорила Элеонора. — Откажитесь от меня сами. Поверьте, этот брак не принес бы нам счастья, а лишь одни страдания… И давайте на этом закончим наш разговор.
— Вы позволите проводить вас?
Элеонора огляделась в поисках дворецкого, но его не было.
— Хорошо, граф.
Он предложил ей руку, и они пошли по улице в сторону дома Архангельских.
И вдруг из-за угла показалась большая компания молодых офицеров, среди которых Элеонора сразу узнала Ланского. Ей захотелось немедленно провалиться сквозь землю. Господи, что Алексей Владимирович может подумать про нее? Поздним вечером она идет по улице под руку с Ростоцким… Да захочет ли Ланской жениться на девушке, позволяющей себе такое?!
Когда компания офицеров приблизилась, Ланской поклонился ей и графу. Элеонора ответила сдержанным кивком.
Но дома от ее сдержанности не осталось и следа. Она металась по комнате, придумывая, как бы немедленно объяснить возлюбленному обстоятельства своей поздней прогулки с другим мужчиной. Ведь если Ланской и собирался сделать ей предложение, теперь он откажется от своих намерений!..
Элеонору спасло только то, что предыдущую ночь она провела без сна. Юный организм взял свое, и девушка не заметила, как уснула, хотя собиралась рыдать всю ночь.
Глава 14
До свадьбы оставались уже считанные дни.
Переходя из комнаты в комнату, Лиза демонстрировала жениху дорогие модные новшества, устроенные в квартире, Макс рассеянно хвалил их, но, казалось, думал о чем-то своем.
В рабочем кабинете, обставленном в отличие от «восточного» строго и консервативно, он уселся в кресло и углубился в изучение ящика с сигарами. Выбрав одну из них, Воронцов обрезал кончик сигары, разжег ее и, с удовольствием затянувшись, откинулся на спинку кресла. Лиза стояла напротив и наблюдала за ним с улыбкой.
— А что же ты не показала мне постельное белье? — спросил он, раскурив сигару.
После представления Воронцова Архангельским жених и невеста стали обращаться друг к другу на ты.
— В спальне целый гардероб голландского белья. Но я не думала, что мужчины интересуются такими вещами.
— Правда? — прищурился Воронцов. — А чем же они, по-твоему, интересуются?
Смутившись, Лиза отвела взгляд, и ее жених весело расхохотался.
— Не стоит строить из себя невинную девушку, Лиза. Тебе это не идет.
Лиза посмотрела на него с изумлением.
— Да-да, дорогая, — продолжал веселиться Воронцов, — меня не обманешь. Я прекрасно знаю, что почем. Поэтому избавляю тебя от необходимости лгать мне. Разве ты не рада этому?
Протянув руку, он привлек Лизу и усадил ее к себе на колени. Она слабо сопротивлялась.
— Ну-ну, дорогая, рядом с нами нет твоей добродетельной тетушки Елены Михайловны, так чего же ты боишься? — Он ткнулся носом в ее шею. — Ах, какие духи! Ты сводишь меня с ума, Лиза…
Сделав гибкое движение, Лиза освободилась от его рук и отскочила в сторону.
— Осталось всего четыре дня. Неужели вы не можете потерпеть?
— «Вы»? — улыбаясь, протянул Воронцов. — Значит, мы снова на вы? В этом что-то есть, пожалуй… В том, чтобы «потерпеть», как вы изволили выразиться. В таком случае не хотите ли, Елизавета Петровна, сыграть со мной партию в шахматы?
— К сожалению, это невозможно, — растерянно сказала Лиза. Впервые в жизни она не знала, как вести себя с мужчиной. И самое ужасное, этот мужчина был ее женихом! — В нашей квартире нет шахмат.
— Это огромное упущение. Не ожидал. Так чем же прикажете с вами заниматься? Может быть, все-таки покажете хваленое голландское белье? — Оставив недокуренную сигару в малахитовой пепельнице, он с улыбкой подошел к Лизе…
…Через полчаса Воронцов перевел дух и весело сказал:
— Я не ошибся.
Лиза безучастно лежала рядом с ним и думала, удастся ли избежать скандала, если придется объявить об отмене предстоящей свадьбы.
— Не сердись на меня, — неожиданно попросил жених, поворачиваясь к ней.
— Я не сержусь, только давай устроим все без скандала.
— Что устроим?
— Наш разрыв.
— Разрыв? С какой стати? Пусть я вел себя сейчас не очень благородно, но ведь у тебя и до меня были мужчины. Так что мы квиты. А я как раз и хотел, чтобы наш брак был союзом двух взрослых и разумных людей.
Лиза лихорадочно размышляла над тем, что Воронцов — гораздо более опасный человек, чем казался на первый взгляд. Но разве для нее есть обратная дорога? Если этот брак расстроится, неминуемо случится скандал, после которого ей, Лизе, придется забыть о хорошей партии. Будет большой удачей, если ее согласится взять в жены хотя бы Воинов… Нет, ей необходимо сохранить любовь Макса Воронцова во что бы то ни стало!
— Сегодня вечером я обещала навестить родителей, — сказала она, поднимаясь с кровати.
— Я готов сопровождать тебя, дорогая, — немедленно отозвался Воронцов.
— Но посмотри, что ты сделал с моим платьем! Ты разорвал его! Как я теперь смогу показаться в нем родителям?
— Давай я съезжу к ним и привезу тебе другое платье.
— Нет уж, Макс! Ты только представь себе, как это будет выглядеть: ты приедешь к родителям и попросишь одежду для меня!.. Это немыслимо!.. Впрочем, я знаю, как поступить. Я отправлю записку Элеоноре.
— И пошли кого-нибудь за шахматами.
Эту записку санитар принес в операционную в самый неподходящий момент: Демидыч спасал молодого парня, пострадавшего от поножовщины, и Элеонора ни на секунду не могла отойти от стола. Зная, что записка адресована ей, девушка сгорала от нетерпения: она надеялась, что записка от Ланского.
— Ну и убийцы нынче пошли! — бубнил Демидыч, которому уже наскучило штопать ранения на подвыпившем пролетарии. — Ничего как следует сделать не могут. Сколько мы уже ран на нем насчитали? Восемнадцать? Они даже зарезать человека не могут! А я думаю: или убивай сразу, или вообще не берись за это дело. Иначе что получается? Ни Богу свечка, ни черту кочерга, а только нам с тобой лишний труд. Смотри, девка, внимательно, есть на нем еще дырки?
— Значительных повреждений больше нет, — сказала Элеонора.
— Тогда клади повязки. А я пошел.
— Иван Демидович! — возмутилась она. — Его же всего придется бинтовать, как мумию египетскую! Я одна не справлюсь.
Демидыч, уже на пороге операционной, остановился:
— Ладно, помогу.
Вдвоем они запеленали пациента в бинты. Передав его санитару, Элеонора наконец-то смогла прочесть лежавшую на подоконнике записку. Увы, это было всего-навсего послание от Лизы. От разочарования Элеонора не сразу поняла, чего сестра хочет от нее.
— Можно я пораньше уйду? — попросила она Александру Ивановну. — Моя сестра просит помощи.
— Что у нее случилось?
— Не знаю, — вздохнула Элеонора. — Она просит принести ей платье, причем срочно и тайно. Лиза не может без приключений.
— Молодец девчонка, не теряет времени! — засмеялась Титова.
Выбрав одно из многочисленных платьев сестры, Элеонора поспешила на Мойку.
Сворачивая с Невского, она — надо же было опять такому случиться! — лицом к лицу столкнулась с Ланским.
— Элеонора! — воскликнул он. — Как же я рад вас видеть!
Ничто в его поведении не давало повода думать, что он презирает девушку после того, как встретил ее с графом Ростоцким.
— Вы спешите? — продолжал Ланской. — Нельзя ли мне проводить вас?
— Пожалуйста, — позволила она, не сразу сообразив, что спешит к сестре с весьма деликатной миссией.
Ланской предложил ей руку.
— Вы идете так быстро, я не могу угнаться за вами. У вас такая красивая походка… Извините мою нескромность, Элеонора Сергеевна, но красивее не бывает! Если бы вы знали, как я скучал без вас, — продолжал он, и каждое его слово отзывалось сладкой музыкой в душе девушки. — Будь моя воля… — Он внезапно замолчал.
— Будь ваша воля, и что же? — после паузы проговорила она.
— Куда вы идете, Элеонора Сергеевна? — Помедлив, Ланской не ответил на ее вопрос, задав свой собственный.
Девушка засмеялась. Она смеялась дольше, чем это было прилично, но ей нужно было придумать, что сказать.
— Я направляюсь смотреть квартиру Воронцовых. Меня вызвала Лиза, ей необходимо срочно знать мое мнение о портьерах, я несу целую коробку образцов. Подождите здесь, Алексей Владимирович. Может быть, Лизе удобно будет пригласить вас, и тогда я за вами пошлю. Согласны?
Она с замиранием сердца ждала, что ответит Ланской. Если он откажется, все кончено.
Но он сказал, что, конечно же, подождет.
По-видимому, Лиза так и не наняла прислугу, поскольку у двери Элеонору встретил сам Воронцов. Он молча улыбнулся и повел девушку по анфиладе.
Лиза была в библиотеке. С распущенными волосами, одетая в полупрозрачный пеньюар, она лежала на диване, глядя на шахматную доску с расставленными фигурами.