всем, что имела, ради моих амбиций. Понемногу я начал подниматься… Но тут моя жена заболела. У меня уже были деньги на врачей, я возил ее в Германию, Швейцарию… Потом деньги кончились, я влез в большие долги, и мы поехали в Ниццу.
Тяжело вздохнув, Макс закурил. Его руки подрагивали.
— Я еще никому не рассказывал об этом. Никто не знает, как мы прожили в Ницце ее последние дни. Она не верила, что умирает, и сердилась на меня за то, что я ничего не могу для нее сделать. Она плакала, я испробовал все способы хоть как-то развеселить ее. На самом деле я умирал вместе с ней… А потом я остался один. Я хотел последовать за ней, но для этого мне не хватило мужества… И тут, по злой иронии судьбы, ко мне потекли деньги. Я расплатился с долгами, а потом… Потом деньги превратились для меня в наркотик. Порой я очень сильно рисковал, вкладывая средства в самые немыслимые проекты, но меня словно заколдовали. Все, к чему я ни прикасался, приносило доход. Так я жил довольно долго. Сам не знаю, Лиза, почему я решил жениться на тебе. Наверное, потому, что ты красива… Ты скоро подаришь мне первенца, но я…
— Не продолжай, — попросила Лиза. — Я все поняла. Спасибо тебе за откровенность. А сейчас позволь, я тебя ненадолго оставлю.
Надев пальто, она вышла в парк. Ей надо было собраться с мыслями. Потрясенная рассказом мужа, она долго бродила по холодным аллеям. Раньше ей и в голову бы не могло прийти, что Макс пережил такую страсть!
Во-первых, Лизе было жалко его. Какое счастье, что сама она не принадлежала к натурам, позволяющим предмету любви застить весь остальной свет!
Во-вторых, она немного завидовала покойной жене Макса, той самоотверженности и легкости, с которой она отдала свои деньги мужу. Сама Лиза так бы не поступила.
За этими размышлениями она внезапно почувствовала странное движение в животе. Будто бы там быстро затрепетала маленькая рыбка. Лизе стало щекотно и прохладно. Неужели это зашевелился ее ребенок? Доктор Фрост говорил, что первые движения плода она ощутит только через три недели.
Но раньше ничего похожего она не испытывала…
— Здравствуй, — серьезно обратилась она к человеку, подавшему знак из ее собственной утробы. — Ну и как мы будем с тобой жить?
Но этот маленький человек еще не умел отвечать.
…Лиза думала, что после своего откровенного рассказа Макс должен чувствовать неловкость. Поэтому, переодевшись в легкий пеньюар, она с улыбкой вошла в спальню и легла рядом с мужем как ни в чем не бывало.
— Секс сам по себе очень приятная вещь, даже если он происходит без любви… — проговорила она, обнимая Макса.
Да, Лизе было обидно, но она была и благодарна мужу за то, что он нашел в себе силы открыться перед ней. Ведь теперь она знала причины его холодности.
«Какое счастье, что я не люблю его», — думала она, лежа рядом с ним в постели.
Со временем стало ясно, что Макс не раскаивается в том, что доверился жене. Их беседы за шахматами стали теплее, а ночи — веселее, чем раньше. Лиза знала, как ублажить мужчину в постели, и теперь не стеснялась демонстрировать свое искусство.
А потом ребенку наскучило быть рыбкой. Ровно на двадцатой неделе беременности, как и обещал доктор Фрост, Лиза почувствовала шевеление. Ребенок ворочался, устраиваясь поудобнее. Он словно потягивался, очнувшись от глубокого сна.
В этот момент Лиза поняла, что мир для нее изменился, будто бы раньше она наблюдала за окружающим в зеркале, а теперь повернулась к нему лицом.
Вскоре Лиза получила весточку от Элеоноры. Это был ответ на письмо, в котором она пересказывала сестре свой памятный разговор с мужем. Тогда ей было просто необходимо с кем-то поделиться.
Вслед за радостными восклицаниями Элеонора извинялась за бумагу и чернила, которые действительно были ужасными, и переходила к тому, что более всего интересовало Лизу.
«Вот и ты поверила в любовь, — писала она. — Я была уверена, что рано или поздно это произойдет. Ты пишешь, что завидуешь той любви, которую испытывал твой муж к своей покойной жене. Но ведь ты тоже могла выйти замуж за человека, который любил тебя и, наверное, до сих пор любит. Если бы вы поженились, Константин Георгиевич стал бы счастливейшим человеком на свете…»
«Интересно, откуда ей это известно?» — Лиза быстро просмотрела две следующие страницы письма, которые были полностью посвящены Воинову.
«Если бы ты знала, какой он великолепный хирург! Он оперирует раненых, от которых отказался бы любой другой врач, и творит при этом настоящие чудеса. Еще я очень благодарна Константину Георгиевичу за его доброе отношение ко мне. Он оберегает меня от всех бед, с которыми мы сталкиваемся здесь, от холода, артобстрелов, нескромности. («Кажется, у сестры есть все задатки остаться старой девой, — подумала Лиза. — Она ставит артобстрелы и нескромность на одну доску».) Я чувствую себя под его надежной защитой. Благодаря ему никто из окружающих меня мужчин не позволил себе даже намека на пошлость. А ведь я здесь единственная женщина. Константин Георгиевич воистину удивительный человек, и я счастлива, что мне довелось работать вместе с ним и помогать ему в трудах».
«Чудны дела твои, Господи! — подумала Лиза. — Элеонора любила Ланского, уехала на фронт с Воиновым и теперь вот пишет, какой он удивительный человек. Интересно, как он сам относится к ней?»
Лиза нисколько не ревновала. Воинов был ее далеким прошлым, а после того, как в ней проснулся ребенок, и вовсе стал для нее призраком.
Конечно, она надеялась, что после того, как муж откровенно рассказал ей историю своего первого брака, их отношения изменятся к лучшему. Но не тут-то было. Ишиас прошел, и все вернулось на круги своя. Лиза по-прежнему не имела никакого влияния на Макса. Наверное, он женился на ней только затем, чтобы мучить ее! Как и раньше, он без всяких объяснений запрещал ей выезжать в Лондон, делать крупные покупки и проводить в доме ремонтные работы. Но кое-что все-таки изменилось.
Теперь, когда она ждала ребенка, его запреты гораздо меньше огорчали ее. Макс, злорадствовала Лиза, оказался в той же ситуации, что и она, когда обнаружила, что не может влиять на него.
Он не пускает ее в театр? Пожалуйста!
Он говорит, что у леди Уоллард собственное авто, и спрашивает, не хочется ли Лизе такое же? Нет, дорогой, спасибо!
По-видимому, ее супруг слегка растерялся. Перед Лизой открывались новые горизонты, счастье будущего материнства, и Макс уже не мог сделать ее такой же несчастной, каким был сам. Ему нечем было наказать жену за то, что он ее не любит. Пару раз он холодно выговаривал ей из-за невкусного, по его мнению, завтрака, но Лиза не дрогнула. Она даже не пыталась оправдываться, а просто обещала исправиться, причем делала это с улыбкой, отчего Макс еще более раздражался. А потом Лиза попросту перестала вникать в подробности ведения хозяйства, переложив все заботы на плечи дворецкого и экономки. Даже переделка интерьеров, о которой она раньше так мечтала, уже не интересовала ее. Лиза читала где-то, что беременность отрицательно сказывается на умственных способностях женщины, и теперь думала, что именно это с ней и происходит, но думала с улыбкой.
Зато ей стало легче общаться с соседками. Во время визита к одной из них она посоветовала той поменять цвет штор, после чего почувствовала, что ее былая страсть к оформлению интерьеров вполне удовлетворена.
С мужем она оставалась неизменно доброжелательной и терпеливой, что порой выводило его из себя.
«Пусть Макс не любит меня, — думала она, — но больше он не может мною управлять».
А в постели ее власть над ним только возрастала, несмотря на беременность. Макс приходил к ней каждую ночь, и каждую ночь она старалась угождать ему. Лиза подозревала, что, стремясь освободиться от этой зависимости, Макс имел связи с другими женщинами, но в основном это ничего не меняло.
Лизин живот был уже большим, но она не жалела о былой стройности. На шестом месяце беременности она чувствовала себя прекрасно, много гуляла в парке и пешком ходила в гости к соседкам.
Она часто думала об Элеоноре, писем от которой больше не приходило. Лизу очень интересовало, как развиваются отношения сестры с Воиновым.
Костя всегда говорил о ней с нежностью, а Элеонора, судя по ее единственному письму, восхищалась им. Но достаточно ли этого для того, чтобы между ними начался настоящий роман?
Лиза мало интересовалась известиями с фронтов, но ее соседки иногда говорили об ужасах современной войны, и при таких разговорах Лизу каждый раз передергивало от страха за сестру.
Какую глупость все-таки совершила Элеонора, не став графиней Ростоцкой!
Глава 19
Элеонора проснулась оттого, что кто-то тряс ее за плечо. Она прилегла ненадолго, не раздеваясь, поэтому моментально вскочила. Над ней стоял Воинов. Девушка поразилась его растерянному виду.
— Что случилось? — спросила она и попыталась угадать сама, но в голову ничего не приходило.
Уже две недели на их участке фронта было затишье. Раненых поступало немного, они эвакуировались без задержек, поэтому сотрудники госпиталя могли по-человечески спать и есть в часы, отведенные для завтрака, обеда и ужина. Это казалось им пределом мечтаний.
— Элеонора Сергеевна, надежда только на вас, — взволнованно говорил Воинов, увлекая ее на улицу. — Представляете, я отпустил Корфа с Демидычем в Ряттель до утра, а от Куприянова никакого толку.
— Да что произошло, наконец?
— Привели женщину рожать, а я ни разу в жизни самостоятельно не принимал роды.
— Вы шутите! — Элеонора даже остановилась. — Откуда она здесь взялась?
— Приехала в штаб дивизии повидаться с мужем. Сегодня он уехал в часть, она должна была вернуться домой. Не знаю, почему в штабе решили, что здесь ей будет лучше рожать, чем в Ряттеле. У нее первые роды. Господи, что же делать? У нас везде холодно. Успеем ли протопить до того, как она родит?