— У меня к вам только два вопроса: в каких отношениях вы были с пропавшим Каспаровым? И имеется ли в вашем доме огнестрельное оружие?
— Погодите-погодите, — опешила Марина, ставя перед Ольгой чашку с горячим чаем. — Вы это что же? Дочь мою подозреваете? Милиция нас допрашивала уже раз пятнадцать. А теперь, значит, вы взялись?
Легкий танцующий запах бергамота, струящийся из чашки, вызвал у Ольги очередной приступ дурноты. Она судорожно сглотнула слюну, глубоко вдохнула, медленно сквозь зубы выдохнула и пришла в себя.
— Работа такая, — ответила она, как бы извиняясь. Корчить из себя идиотку всегда неприятно, но в данном случае другого выхода не было. В противном случае ее просто выставят за порог. Она сделала глоток, обожглась и зашипела:
— Ш-ш-ш, горячо как.
Послышался звук хлопнувшей двери, и в столовую заглянул пожилой мужчина в черной вязаной шапке с усталыми глазами. Из-за его спины высунулась хорошенькая мордашка девочки лет семи-восьми с льняными, как у матери, волосами:
— Ой, здрасьте, — удивленно пискнула она и спряталась за отца.
— Папа! Почему так долго? — с волнением выдохнула Лиза и порывисто вскочила. Безукоризненная кожа на ее лице пошла некрасивыми нервными пятнами, она бросилась к отцу и зарылась лицом в мохнатый воротник потертой дубленки, точно ища у него защиты.
— Ну-ну, Лизавета, все хорошо. Не переживай так, разберемся, — глухо сказал мужчина, бережно отстраняя старшую дочь. — Вечер добрый, — поздоровался Градов (Ольга догадалась, что явился хозяин дома), в его голосе слышалось откровенное недоумение. — У нас что, гости?
— Да какие! — желчно заметила Марина, помогая мужу раздеться. — Московский детектив Ольга Полевая собственной персоной.
— Палева, — невозмутимо поправила Ольга с вожделением глядя на корзинку с румяным маковым печеньем. Ей мучительно хотелось есть, но под нелюбезными взглядами семейства Градовых она не решалась к нему притронуться.
— Опять про Каспарова пытают? — тон хозяина сделался жестким. Глаза сузились и потемнели. Он смотрел на Ольгу и ждал. Под плохо выбритыми скулами нервно вздулись желваки.
Продолжая играть роль недалекой милиционерши, Ольга простодушно улыбнулась:
— У меня буквально пара вопросов.
— Да, и один из них мне особенно понравился, — вмешалась Марина, ее глаза возмущенно блестели, на скулах проявился лихорадочный румянец. — Имеется ли в нашем доме оружие?
Градов сорвал с себя шапку, бросил жене и, не разуваясь, прошел к столу:
— Насколько я понял, вы работаете в частном порядке?
Ольга уже поняла, что разговора не получится, но изо всех сил старалась спасти положение. Кивнув, она взяла-таки печенье и засунула его в рот.
— Ну а если это так, то мы не обязаны отвечать на ваши вопросы.
Ольга заметила, как дрожат руки мужчины, недоуменно захлопала глазами и торопливо бросила в рот еще одно печенье, необходимо было заглушить острую сосущую боль в желудке до того, как ее выпроводят.
— Я вижу, вы меня не понимаете…
Градов недобро усмехнулся и закончил:
— Другими словами, я прошу вас немедленно покинуть наш дом и больше здесь не появляться. До свидания.
Он с грохотом отодвинул стул, встал, метнул гневный взгляд на притихшую жену и со словами «Зачем ты ее вообще впустила?» вышел из комнаты. За столом повисла напряженная пауза. Ольга медленно обвела взглядом присутствующих. Марина смотрела на нее с вызовом, Лиза съежилась и вдавилась в спинку дивана так, точно хотела просочиться сквозь обшивку, младшая дочь Градовых удивленно разинула рот, уставившись на Ольгу широко открытыми глазами. Ольга взяла себя в руки и подмигнула перепуганной девочке:
— Н-да, видно, из вашего дома людей не каждый день выгоняют. Да, детка? А вот мне повезло.
Она с достоинством поднялась и вышла в коридор. Из гостиной не доносилось ни звука. Ольга неторопливо оделась и, торжественно произнеся в пустоту коридора «Спасибо за чай. До свидания!», закрыла за собой дверь. Внутри клокотала обида, ей еще никогда не доводилось бывать в столь унизительной ситуации. К обиде примешивалось и чувство некоторого удовлетворения, визит к Градовым принес ей больше, чем она ожидала. Необдуманные слова Лизы, нервозность и агрессивное поведение ее отца доказывали — они что-то скрывают.
— Горячо, нюхом чую. Горячо, — твердила она, отворяя калитку.
За спиной гулко бухнула дверь, и кто-то крикнул:
— Подождите, пожалуйста!
Ольга оглянулась, по дорожке бежала наспех закутанная в шерстяную шаль Марина, в руках она держала что-то завернутое в салфетку.
— Подождите, я вам тут пирожков положила.
— Не надо, — Ольга открыла калитку и зашагала к машине.
— Извините нас, — не отставала Марина. Она задохнулась от быстрого бега, — нехорошо получилось. Люди от меня никогда голодными не уходили.
Сунув сверток Ольге за пазуху, она остановилась, шумно перевела дух и скороговоркой выпалила:
— Не обижайтесь. Нас милиция две недели дергала. Только успокоились, а тут вы.
— Бывает. Я на вас зла не держу, — сдержанно ответила Ольга. Видя, что Марина медлит, она улыбнулась. — Все в порядке. Идите, замерзнете совсем.
— До свидания, еще раз извините, — Марина нерешительно потопталась на месте, повернулась и побежала к дому.
Звякнул засов, Ольга осталась одна. Мороз опять усилился, пронизывающий ветер пробирал до костей, она бегом припустила к машине. И тут из-под джипа вынырнула низкая черная тень, потом еще одна и еще.
— Собаки, — догадалась Ольга. — Придется выполнять обещание.
Она с готовностью зашуршала врученным ей свертком, в нем оказались еще теплые беляши.
— Налетай, ребятки, — задорно крикнула она и вывалила угощение на снег.
Едва не сбив ее с ног, собачья шайка алчно накинулась на еду. Ольга спокойно села в машину, включила зажигание и, пока грелся двигатель, наблюдала за собачьей пирушкой.
«Хороший день, — размышляла она, — дельце запахло. Пока непонятно чем, но запахло. За Градовым нужно установить наружное наблюдение. Срочно».
Джип плавно тронулся и медленно покатил к выезду из города. Благодарные дворняги проводили Ольгу до конца улицы, устроив что-то вроде почетного эскорта. Она помахала им на прощание, лохматые бродяги разразились в ответ звонким дружелюбным лаем.
Проезжая мимо местного муниципалитета, находившегося в скромном трехэтажном здании советской постройки, она притормозила. Поникший выцветший флаг безмолвно грустил над козырьком центрального входа. Припорошенный снегом бронзовый бюст Ленина на постаменте напротив — все как пятнадцать лет назад. Ольге показалось, что она вернулась в прошлое, в огромную мощную страну под названием СССР, что перестроечная кутерьма — только сон, что за следующим поворотом вместо рекламного щита окажется красный транспарант с надписью: «Партия — ум, честь и совесть нашей эпохи». Щемящая ностальгия по беззаботному светлому детству, по чувству защищенности и уверенности в завтрашнем дне захлестнула ее. Взгрустнулось.
«Москва за пятнадцать перестроечных лет изменилась до неузнаваемости, а здесь все, как прежде. Ничего не поменялось. Ничего, кроме убийств. В те времена люди жили спокойнее», — размышляла она, прощаясь с патриархальным Рузавиным. Впереди была двухчасовая дорога, Ольга включила радио, настроилась на «Маяк» и принялась анализировать свой визит к Градовым.
Подъезжая к Москве, Ольга решила позвонить домой. Трубку, как и следовало ожидать, сняла Мара:
— Да, Аля. Олежек меня встретил, готовит ужин. Я путаюсь у него под ногами и травлю анекдоты «от Ларика». Оказывается, твой муж до безумия любит всякие приколюхи.
— Мара, что это за жаргон? — фыркнула Ольга. — Тебе мартини купить?
— Еще спрашиваешь! Конечно. И оливки не забудь. Я пью мартини только с оливками. Попробуешь. Это просто отпад!
— Побойся бога, Мара. Влияние Ларика низведет тебя до уровня австралопитека, — кольнула Ольга мать.
— Ерунда. А вот то, что нормальный мужчина под влиянием твоей варварской работы превращается в истеричную домохозяйку, — предмет серьезного разговора. И он состоится! — пригрозила Мара и положила трубку.
— Нажаловался уже, — тяжело вздохнула Ольга и вдавила педаль акселератора до отказа.
Шоссе прорезало белое тело замерзшей земли грубым незаживающим шрамом, мимо проносились деревеньки, поселки, небольшие города. А впереди воинственно полыхало оранжевое зарево, город-монстр нервно пульсировал бесчисленными огнями ночных клубов, торговых центров, ресторанов и дискотек. То была Москва.
Глава десятая
После ухода Ольги в доме Градовых воцарилась давящая, изматывающая душу тишина. Все попрятались по своим углам, даже хлопотливая Марина умудрилась подогреть ужин, ни разу не брякнув посудой. Ели тоже молча, не глядя друг на друга. Павел механически двигал челюстями, не чувствуя ни вкуса, ни запаха еды. Лиза с видом безутешной вдовы вяло ковыряла вилкой кусок дымящегося ароматного курника. Марина сидела, подперев щеку ладонью. И только Варюшка громко причмокивала, самозабвенно уплетая пропитанную бульоном нежную корочку пирога.
По телевизору транслировали очередной милицейский сериал, где оголтелый уголовник с автоматом метался по бесконечным катакомбам, то и дело отстреливаясь от бравых милиционеров.
— Господи, как же это надоело, — простонала Марина. — Опять из цикла «Наши победят». Сказки показывают. Сидит сейчас какой-нибудь маньяк дома, смотрит эту муть, ужинает и надрывается от хохота.
Павел вздрогнул и отшвырнул вилку, тарелка отчаянно зазвенела и треснула пополам. Марина подпрыгнула от неожиданности:
— Да что с тобой сегодня?
— Ничего. От твоих глубоких мыслей воротит. Чаю налей.
Губы Марины скривились, глаза наполнились слезами, но она сдержалась. Лиза нервно теребила бумажную салфетку и молчала. Варюшка сыто икнула и попросила:
— И мне, мам. С сахаром. Три ложки.
Опустошив залпом бокал, Павел отправился в кабинет, на пороге он задер