— Почему ты не ешь? — в пятый раз повторила Мара, призывно щелкая пальцами перед Ольгиным носом. Она изо всех сил старалась достучаться до погруженной в размышления дочери, вернуть ее, так сказать, в лоно семьи. — Ау, милая!!! Я здесь. Аля, ты меня слышишь?
— Слышу, слышу, — сердито проворчала Ольга и сунула в рот паровую котлетку.
С некоторых пор Мара признавала исключительно диетические блюда. Выйдя замуж за мужчину много себя моложе, она поставила перед собой задачу не стареть ни под каким видом. И изводила себя то голоданием, то сыроедением, то вегетарианством. Мара жаждала потерять пять килограммов и приобрести свежий цвет лица, вместо этого она едва не потеряла зубы и волосы и приобрела хронический гастрит.
— Господи, Олег! Как ты живешь с этой тронутой? — Мара картинно воздела холеные ручки к потолку и возмущенно закатила глаза. — Она же круглосуточно со своими бандитами. Медиум преступного мира какой-то! Аля, ты добром не кончишь, помяни мое слово, — и Мара погрозила тридцатипятилетней дочери наманикюренным пальчиком.
— Мара, прекрати этот спектакль. Я устала. Мне отдохнуть хочется, расслабиться, а ты вдруг о материнских обязанностях вспомнила. О воспитании, в частности. Опоздала, дорогая. Лет этак на двадцать пять опоздала, — огрызнулась Ольга, она устала настолько, что сил сердиться всерьез не было.
— Я добра тебе желаю, — не сдавалась Мара. — Тебе сейчас о ребенке нужно думать, а Олег говорит, что ты ввязалась в очередную криминальную авантюру.
Олег проигнорировал негодующий взгляд Ольги и шмыгнул на кухню под предлогом, что нужно поставить чайник.
— Твой зять просто ябеда.
— Ну хорошо. А почему вы никуда не ходите? Здесь в Москве столько крутых тусовок, я бы на твоем месте…
Сленг матери забавлял Ольгу, она понимала, что Маре хочется выглядеть современной, «продвинутой». И она тянется, пыжится из последних сил, чтобы не отставать от молодежи, ее неловкие потуги делали ее смешной и трогательной.
— Мара, — Ольга укоризненно посмотрела на мать. — Твой, мягко говоря, эпатаж неуместен. Ну зачем тебе все эти «круто», «тусовка», «офигенно»?
— Докатились. Яйцо курицу учит, — надулась Мара, бросила на Ольгу гневный взгляд и обиженно отвернулась.
Ольга устало огляделась: стол, диван, кресло и тумба с телевизором. Спрятаться было негде, квартира небольшая: всего-то две комнаты — они с Олежкой приобрели ее около года назад. Продали однокомнатную в Чертаново, доставшуюся Олегу после смерти бабушки, добавили денег и купили эту. Площадь квартиры, конечно, небольшая, зато в новом доме и в Хамовниках. Ольге не терпелось обустроить дом по высшему разряду, но денег постоянно не хватало, и пока они осилили только добротную итальянскую кухню, вся остальная мебель перекочевала сюда из старой квартиры. У них даже книжного шкафа не было, и книжные стопки пылились на полу в спальне. Кроме кухни было еще одно дорогостоящее приобретение — антикварная люстра, ее Ольга купила по случаю у знакомой, та переезжала на постоянное место жительства в Нью-Йорк и перед отъездом распродавала вещи. И Ольга не удержалась, люстра была потрясающая — прозрачный, как слеза, богемский хрусталь в бронзе с патиной, XIX век. Если верить Наташкиной легенде, то принадлежала она семье графов Карницких. Благородная антикварная вещь смотрелась в их простецкой гостиной нелепо, как герцогиня, по иронии судьбы оказавшаяся в хижине. Любуясь мириадами переливающихся хрустальных искр, Ольга понемногу успокаивалась. Бежать в любом случае было некуда. Мара через месяц уедет, и все вернется на круги своя. Ее, как и крещенские морозы, нужно просто пережить.
Олег вернулся в комнату и, увидев надувшихся друг на друга женщин, предложил:
— Девочки, я предлагаю еще выпить. Честно говоря, Мара, ваш итальянский компот меня не впечатлил. У меня в заначке имеется старый добрый «Арарат». С Нового года греется. Сейчас принесу, — и, мурлыча под нос «А твои глаза цвета виски…», он удалился.
Его миротворческая деятельность принесла плоды — Мара чуть оттаяла, включила музыку и принялась убирать со стола, Ольга зажгла красную ароматическую свечу и отправилась на кухню за лимоном.
— Правильно, девочки, армянский коньяк нужно пить в торжественной обстановке, — балагурил Олег, разливая красноватую маслянистую жидкость по пузатым приземистым бокалам. — За маму самой прекрасной женщины на земле, за любимую жену и сына! Виват!
Дамы пригубили коньяк и смущенно улыбнулись. Олег поправил галстук (он был единственным в его гардеробе и надевался лишь в особых случаях) и продолжил:
— Моя дражайшая половина состоит из сплошных достоинств, ее единственный недостаток — это профессия!
— Понесло, — раздраженно пробормотала Ольга и сунула в рот ломтик лимона.
— Дай человеку высказаться! — вступилась Мара за зятя. — Продолжай, Олежек, продолжай.
— Так вот, сей пресловутый недостаток ставит под угрозу здоровье нашего будущего сына и семью как таковую. Два дня назад мне предложили должность заместителя директора фирмы по финансам, я, естественно, согласился. Оклад втрое выше, персональный автомобиль плюс социальный статус. Я недаром затеял этот разговор при твоей маме, дорогая, — и он эффектно развернулся к Ольге. — Я прошу твою маму повлиять на тебя.
— В каком смысле?
— Я прошу тебя оставить работу. С завтрашнего дня я в состоянии обеспечить семье достойную жизнь. Я закончил.
— Браво! Браво! Поздравляю! — Ольга бурно захлопала в ладоши. — Я оценила. Долго репетировал, милый?
Откровенная насмешка жены Олега огорошила, он-то думал, она обрадуется его успеху, будет гордиться мужем, но вместо ожидаемых восторгов он получил охапку колкостей. Ища поддержки, он беспомощно взглянул на тещу. Мара схватила свой бокал, опрокинула его в рот, поперхнулась, закашлялась, рассвирепела и только открыла рот для сурового назидания, как раздался звонок в дверь.
— Я так и знал! — Олег вскочил как ужаленный. — Это Дубовой, голову на отсечение даю! Прячьте коньяк.
— И кто из нас после этого чокнутый? — Ольга демонстративно постучала себя пальцем по лбу и отправилась открывать дверь.
— Вот сейчас мы и выясним — кто! — вспылил Олег. — Только твой беспардонный дружок шляется по ночам без приглашения. Мара, уберите бутылку, не то этот тираннозавр все вылакает. А я для вас ее берег.
Олег не ошибся. Органный бас Дубового разом перекрыл все звуки в квартире. Поздоровавшись с Ольгой, подполковник протиснулся в гостиную и радостно взревел:
— Мара, дорогая, здравствуй! Ты молодеешь не по дням, а по часам, если так пойдет, то скоро Ольгу будут принимать за твою маму, а не наоборот.
Очки Мары запотели от удовольствия, она заливисто рассмеялась и протянула Стасу обе руки для поцелуя. Дубовой с чувством поцеловал сначала одну, потом вторую и заговорщически подмигнул Ольге.
— Это ты сейчас в точку сказал. Скоро перейдем на гольфы и бантики, — едко заметила Ольга, протискиваясь на свое место.
Стас добродушно захохотал, от его зычного смеха стены загудели, сам собой выключился магнитофон, а Олег саркастически улыбнулся.
— Сто лет будешь жить, Стас, только я про работу заговорил, ты тут как тут. Мы приезд Мары отмечаем. Водку будешь? — Олег гостеприимно пододвинул гостю стул и еще раз вымученно улыбнулся. В глазах, однако, явственно читалось: «Черт бы тебя побрал, сарацин проклятый!»
— Какой русский откажется от нее, родимой? Наливай! — и Стас по-хозяйски облокотился на стол. — Я ведь, откровенно говоря, минут на пять заскочил. По делу.
— И слава богу, — съязвил Олег, наливая добрую порцию принесенной из холодильника водки в коньячный бокал.
Ольга метнула на мужа убийственный взгляд и уселась напротив подполковника:
— Что случилось, Стас?
Дубовой оценивающе посмотрел на водку, поднял бокал, круговым движением взболтал содержимое и со словами «Ну, будем здоровы!» залил его внутрь. Громко крякнул и огляделся в поисках закуски, не найдя на столе ничего, кроме лимона, аккуратно положил в рот три ломтика сразу, тщательно прожевал, сглотнул и наконец отозвался:
— Щепкин звонил. Дело Каспарова закрыто. Час назад взяли трех местных бандитов, те во всем сознались. Так что можешь жить спокойно, Ольгуня. Без нас разобрались.
Мара вопросительно посмотрела на Олега, тот только руками развел: так, мол, и живем. Ольга забарабанила пальцами по столу:
— Закрыто, говоришь? А где труп? Где деньги? Нашли?
— Дело времени. Щепкин говорит, через недельку-другую расколем.
— Ничего они не найдут, — твердо сказала Ольга.
— Это почему же? — глаза Дубового округлились, и он внимательно посмотрел на Ольгу. — Договаривай.
— Потому что я уверена, что все не так просто. У меня на подозрении есть парочка людей, которые могут знать, кто убил и почему.
— Да-а-а? — дурашливо протянул Дубовой. — То есть сгоняла в Рузавин на денек и убийцу нашла? Лихо, лихо.
— Я так не сказала, — тихо проговорила Ольга. — Я сказала, что все не так просто.
— Черт, как же мне все это надоело! — простонал Олег, яростно сдирая с шеи ни в чем не повинный галстук. — Дом, в котором говорят только о трупах и бандитах. Поужинать спокойно не дадут. Это невыносимо. Мара, пойдемте на кухню, я хочу говорить о нормальной жизни, а не о покойниках и убийцах.
Мара согласно кивнула и, сославшись на начинающуюся мигрень (одна из ее бесчисленных византийских хитростей), последовала за разъяренным зятем. Стас растерянно хлопал глазами, наблюдая за семейной ссорой. Дождавшись, когда дверь за матерью закроется, Ольга невозмутимо продолжала:
— Я была сегодня у Градовых. Это бывший компаньон Каспарова. А дочь Градова работала у Каспарова вплоть до самой его смерти. Это уже само по себе интересно. Кроме того, мне там не понравилось.
— Что именно не понравилось? — Стас серьезно взглянул на Ольгу. — Или опять интуиция?
— Определенно пока сказать не могу, но что-то в этом роде. Я у тебя двух ребят в помощь попросить хотела.