Или, кинув на плавающие, вертящиеся, скользкие брёвна мостки, попробовать перетаскать трубы на себе?
Каждая труба весит почти четыреста килограммов. Если нести трубу вчетвером, и то придётся по сто килограммов на одно плечо.
А перетаскать надо не десять — сто труб.
— Как, ребята? — спросил Лёвин рабочих. — Будем ждать? Или всё-таки рискнём?
Рабочие молчали.
— Я-а-асно-о, — понимающе протянул Лёвин. — Тогда что ж… Нас тут четверо коммунистов. Мы и пойдём. Так, товарищи?
— Так, — сказал Сабиров.
И встал рядом с Лёвиным.
— Так, — проговорил Женин отец.
И тоже встал рядом с мастером.
И четвёртый коммунист Иван Петров тоже встал рядом с Лёвиным.
Тут и Женя Жаров — железный буровик встал с отцом рядом.
— Ты куда собрался? — спросил его Лёвин.
— Я — с вами.
— Вот что, — сказал, улыбаясь, мастер Лёвин, — считать умеешь?
— Умею… до десяти…
— Отлично! — обрадовался Лёвин. — Дам тебе десять красных флажков. Стой на бугре и считай принесённые трубы. Как насчитаешь десять — втыкай в бугор флажок, Десять флажков воткнёшь, кричи «Ура!».
Когда четверо стали ладить мостки, приколачивая доски к всплывшим брёвнам лежнёвки, остальные стояли на бугре — смущённые и чуточку растерянные.
Стояли и молчали, глядя на работающих товарищей.
Первым заговорил самый старший из них, кочегар котельной дядя Вася. Он сказал:
— Какой же мы рабочий класс, ребята, если бросим товарищей в беде? Где же наша рабочая спайка?
— Что такое спайка? — высунулся с вопросом Женя.
— Значит, дружба. — Поворотился к рабочим: — Как хотите, товарищи, я — к ним.
И пошёл помогать Лёвину и тем троим, что ушли первыми.
— А мы разве не из этого теста сделаны? — сказал молодой верховой, бородатый весёлый Саша. — Все возьмёмся, а?
Четверо брали на плечи одну трубу и медленно, след в след, шли по узенькому дощатому настилу, под которым бурлила и клокотала коричневая вода, пузырилась и хлюпала болотная трясина.
Когда кто-нибудь оступался с мостков в тонкое жидкое месиво, ему протягивали руки. Помогали вскарабкаться на настил. И снова четвёрка несла тяжёлую стальную поклажу к буровой. Медленно. Короткими, размеренными шагами. След в след.
А Женя с Рыжиком стояли на бугре.
— Ты мне не мешай, — ласково говорил Женя другу, — а то я собьюсь.
Когда подле вышки положили первые десять труб, Женя воткнул в бугор первый красный флажок. Потом второй. Потом третий.
Глядя на весёлую шеренгу красных флажков, на Женю и на лопоухого Рыжика, рабочие улыбались — легче казалось им четырёхсоткилограммовая ноша на плечах и путь по скользким, уходящим из-под ног доскам.
Размеренно гудела работающая буровая.
Грохотала могучая лебёдка, спуская бурильные трубы в скважину.
Одна за другой уходили и уходили под землю двенадцатиметровые трубы. Всё длинней становилась составленная из них металлическая змея с вертящейся роющей головкой на конце.
Через каждые восемь часов менялись вахты буровиков.
Дымила котельная.
Дымила кухня, где Женина мама, повариха Валя, варила для рабочих борщ, пекла пирожки с грибами и с капустой, стряпала блины и шанежки.
А Женя Жаров — железный буровик вместе с Рыжиком собирал в тайге малину и смородину, голубику и чернику. Завтра мама сварит из ягод варенье и кисель. А рабочие будут есть и похваливать, и благодарить за усердие Женю Жарова — железного буровика.
Вдруг Женя обнаружил, что пропал Рыжик.
Он всё время крутился подле Жени, когда тот обирал куст чёрной смородины. Крутился, крутился — да вдруг исчез.
Напрасно звал его Женя. Напрасно искал. Нет Рыжика!
— Может, в тайгу ушёл, — вслух подумала мама.
— Он уже вырос, не пропадёт, — попытался успокоить Женю папа.
— Нет! — плакал Женя. — С Рыжиком беда…
— Может, и впрямь беда, — согласился мастер Лёвин. — Давайте, кто свободен от вахты, соберёмся и поищем Рыжика.
Лосёнка нашли.
То ли неудачно прыгнул маленький глупый Рыжик. То ли ненароком угодил ногой в чью-то нору. Только нашли его со сломанной передней ногой.
Нашли и принесли на буровую.
— Тут нам самим не справиться, — сказал мастер Лёвин, ощупав повреждённую ногу Рыжика.
Сказал и ушёл в свой балок. Включил рацию. Настроился на нужную волну. Взял в руки микрофон и заговорил:
— База… База… База… Как меня слышите? Как слышите?.. Приём…
— Слышу хорошо, Геннадий Михайлович… Хорошо слышу, — откликнулись с базы. — Что случилось?.. Приём…
А Женя в это время сидел подле больного Рыжика. Кормил лосёнка хлебом и уговаривал не плакать. А сам плакал.
— Не горюй, Женя, — сказал, подходя к ним, Геннадий Михайлович. — Сейчас прилетит доктор и вылечит твоего Рыжика.
Прошло часа три, и над буровой завис маленький краснобокий вертолёт. Покружившись, сел на поляну рядом с буровой вышкой. Высокий усатый человек с чемоданчиком сказал:
— Где ваш больной? Показывайте.
Забинтовал врач Рыжику больную ногу. Наложил поверх бинта гипсовую повязку. И запретил лосёнку вставать.
Рыжик доктора не слушается. Бьётся и всё норовит подняться на ноги.
Пришлось подвешивать его на ремнях, чтобы ноги до земли не доставали. И пока не зажила нога, Женя кормил друга хлебом и свежей душистой травой, поил родниковой водой.
Буровая бригада Геннадия Михайловича Лёвина считается самой лучшей во всём Советском Союзе. Но и в такой знаменитой бригаде случаются неполадки.
Сидел Лёвин в столовой, обедал. Разговаривали, шутили буровики, подтрунивали над Женей, который тоже обедал за одним столом с отцом и матерью.
Женя первым и услышал, что буровая вдруг замолкла.
— Почему буровая молчит? — спросил он.
Все прислушались. В самом деле, молчит. Что случилось?
Тут вбежал бурильщик Сабиров.
— Беда, Геннадий Михайлович! Прихват!
Вскочили рабочие из-за столов и вслед за Лёвиным побежали на буровую.
Женя тоже выскочил из столовой, не доев супа. Забежал в загон, где стоял Рыжик, и, обняв его за шею, сказал:
— Бежим скорей на буровую. Там беда. Прихват!
Бывает, что где-то на глубине начинают крошиться стенки скважины. Комья обрушившейся породы так зажимают стальную трубу, что та — ни вверх, ни вниз. Это и называют буровики — прихват.
Столпились рабочие на площадке буровой вышки и ждут, что прикажет мастер. Но Геннадий Михайлович с приказом не спешит.
Оглядел трос. Ощупал взглядом приборный щит. Негромко скомандовал:
— Сергей, Алёша! Живо меняйте трос. Ваня, готовь нефтяную ванну…
Готовить нефтяную ванну — значит, в скважину, где застряли трубы, налить нефть. От нефти станут мягче обвалившиеся в скважине комья породы. А трубы сделаются скользкими и их легче будет выдернуть.
Бывает, застрявшие в скважине трубы рвутся, когда их начинают вытаскивать. И если не выловить и не вытащить из скважины обрывки труб, скважина погибла — начинай бурить новую.
Но в этот раз нефтяная ванна помогла. Трубы вытащили.
Беда миновала.
Скважину добурили до отметки, то есть до того самого пласта, в котором миллионы лет томилась под землёй нефть.
Потом вышку передвинули на три метра и пробурили на этой таёжной поляне шестнадцать скважин.
Когда бригада Лёвина кончила бурить последнюю, шестнадцатую скважину, кончилось лето.
Тайга потемнела.
С берёз, рябин, осин и черёмух, что росли по таёжным опушкам, осыпалась золотая, жёлтая, красная листва.
Налились соком и стали сладкими рябиновые гроздья.
Пожух, почернел и полёг багульник.
Грустно шуршала на ветру высохшая, ломкая, бурая осока.
Осень стёрла все краски летней тайги, оставив нетронутым только зелёный цвет.
Холодные ветры и дожди загнали таёжных обитателей в дупла и норы, где давно уже были запасены сушёные грибы, ягоды, орехи на долгую сибирскую зиму.
Белки заделывали последние трещинки в дуплах, чтоб ни морозу, ни снегу туда ходу не было.
Бурундуки и барсуки маскировали входы в норы, рыли запасные выходы.
А хозяин тайги — медведь улёгся в огромную берлогу, где и будет спать-посыпать всю зиму, посасывая свою лапу да посматривая сны.
Пришла пора и буровой бригаде Геннадия Михайловича Лёвина перебираться на новое место. А Рыжика решили отпустить в тайгу.
Теперь это был не маленький глупый лосёнок, а большой гордый лось, который мог сам себя прокормить. Мог за себя постоять.
— Беги, Рыжик, — сказал Геннадий Михайлович Лёвин. — Будь сильным и смелым.
— И меня не забывай, — сквозь слёзы проговорил Женя.
— Волку в лапы не попадай, — сказал Сабиров.
— Не хворай, — добавила Женина мама.
Рыжик постоял немного, словно в раздумье. Понюхал воздух. Пошевелил большими ушами. Вскинул красивую голову и, коротко протрубив, скрылся в густом пихтаче.
Много нефти добывают нефтяники нашей страны. Больше половины всей этой нефти добывают здесь, на севере Западной Сибири, в глухом прежде краю — в Тюменской области. Нефтяная река вытекает из-под земли по десяти тысячам скважин, которые пробурили буровики. Каждая двадцатая из действующих нефтяных скважин пробурена бригадой Геннадия Михайловича Лёвина. Недаром сияет на груди Лёвина Золотая Звезда Героя Социалистического Труда.
Когда Геннадий Михайлович узнал, что о его буровой бригаде будет написана вот эта книжка, он решил сказать вам, ребята, вот что:
— Дорогие, малыши! Многие из вас, наверное, только собираются стать школьниками, а кое-кто — уже октябрёнок. Сколько ещё не прочитанных книг у вас впереди! Сколько не пройденных дорог, не зажжённых пока пионерских костров, весёлых утренних песенок горна! Сколько не выученных правил, не решённых задач и примеров…