Петр ИнгвинЗдравствуй, вечность
Метель в свете фар создавала иллюзию, будто летишь сквозь звезды в далекой-далекой галактике. Карина поерзала и едва сдержала вздох: галактика была нашей, постыло знакомой. Об этом не давала забыть пружина, которая прорвала обивку в самой некомфортной части сиденья и грозила набедокурить в местах, с конструкцией автомобиля не связанных.
— Знаешь, как называется наша работа? — кипятился капитан Григорович, лихо выворачивая руль при обгоне. — Пойди туда, не знаю куда, найди того, не знаю кого. Придумали слово: Вечные. Ищите, болезные. А как? Знать бы, кто они: нашедшие эликсир вечной жизни счастливчики, внедрившиеся инопланетяне, присвоившие открытие ученые, прежняя раса, или еще кто. Никаких зацепок, одно название.
— Еще были версии про падших ангелов и вампиров, — с вымученной улыбкой вспомнила Карина.
— Леших и домовых прибавь. Кощей — Вечный? Без сомнения, он же Бессмертный. Нужно брать в разработку. Составляй план, поднимай людей, начинаем розыск.
Вечные шутки о Вечных. Карина поглядела, как профессионально капитан управляется с вверенным средством передвижения, в чужих руках редко доезжавшим до точки Б, поскольку упрямо не заводилось в точке А. В руках Григоровича любое дело спорилось: и старая техника воскресала, и люди без дела не сидели. И вообще.
— Васильев считал, что нужно отрабатывать даже абсурдные версии, — обронила Карина.
Ее взгляд перетек в окно: над головами шел на посадку белопузый лайнер.
Григорович явно симпатизировал ей, бывшей стажерке, а ныне почти догнавшей в звании соратнице. Просьбу подвезти он, как всегда, исполнил безоговорочно. Когда автомобиль подрулил к зоне прилета, Карина аккуратно снялась с крючка пружины, так и не признавшись в незаметной глазу проблеме. Потом. Кому-то другому. Или это сделает кто-то другой, более растяпистый.
— Встречаешь родителей? — поинтересовался, наконец, капитан. — Может, жениха? Ничего от любимых коллег не скрываешь?
Если б не работа бок о бок… Карина потупилась. Застегивая пальто — форму вне торжественных случаев и вызовов на ковер сотрудники не носили — она объяснила:
— Елена Ивановна прилетает. Хочу поговорить.
— Это зря. — Капитан скривился. — Думал, у тебя, как у нормальных людей, пятница вечер, а ты, оказывается, по делу. Знал бы, не повез. И, для информации: с Еленой поосторожней, ее благоверный с Казанскими в терках, под горячую руку не попади, когда его на тот свет отправлять будут. Может, пойти с тобой? Или подождать?
Подождать? Из живота поднялась теплая волна, и планы едва не рухнули под воловьим взором Григоровича. Нет, никаких служебных романов. К тому же, капитан занят аналогичным расследованием, здесь они конкуренты.
После учебы Карину распределили в недавно созданный отдел «Ноль». Работенка, сказали знающие люди, непыльная, сиди, помалкивай, да дважды в месяц в платежной ведомости расписывайся. Зато карьерный рост бешеный, нигде, как в секретных отделах, такой текучки нет, и так быстро звезды на погонах в размере не растут. Знать бы на тот момент причину текучки…
Капитан ждал ответа.
— Спасибо, не надо, — выдавила Карина.
— Не надо пойти или…
Оба отвели взгляды.
— Я доберусь.
— Хорошо. — Стекло в приоткрытом окне поехало вверх. — Если что — звони.
Уехавшая машина обдала теплым чадом, щеки кольнуло вихрем снежинок. Вскоре Карину поглотил зев посадочного терминала, наполненного людьми, как сытый кашалот планктоном. Вдали от паспортного контроля толпа встречающих и таксистов быстро редела, и около ВИП-зоны настигла блаженная тишина. Табло показывало, что рейс приземлился.
О бывшей начальнице в отделе старались забыть. До нее Васильев копытами землю рыл, уже забрезжило что-то конкретное…
Подполковник Васильев — легенда отдела. За пять лет существования в «Нулевом» сменилось несколько руководителей, и ожидалось назначение нового. Васильев был первым. От призрака результата, забродившего при нем по коридорам здания, где отделу выделили целый сектор, у сотрудников поднялись настроение, зарплаты и амбиции.
Взрыв газа в подъезде, где находилась его квартира, поставил точку на карьере подполковника. Не погиб, но — который год в коме, и оптимизма, как говорили, состояние не внушало.
Его заместительницу, капитана Бойко Елену Ивановну, по случаю назначения получившую майора, в отделе называли не иначе, как Бойкая Бойко. Вместо обнаружения Вечных Бойкая Бойко налаживала личную жизнь. Вход в прежде закрытые круги общества расширил горизонты, активная начальница закрутила романы, и вскоре ее проводили под венец с теневым королем области, вертевшим деньгами, людьми и должностями. Широко известный (в нужных кругах) миллионер увез новобрачную за океан, а новым шефом стал майор Багаутдинов Бедуллах Бамматович. Имя оказалось длиннее времени нахождения у руля. Сразу после принятия дел майора сбил грузовик. Следующие руководители ничем себя не зарекомендовали, кроме постоянных разъездов по заграницам, нытья о финансирования и быстрого ухода в другие, более понятные сферы. Сейчас отдел находился в подвешенном состоянии. Если брать сотрудников, работавших со дня основания, то капитан Григорович не подходил из-за раздражавшей верхи способности лезть не в свои дела, а Карина не доросла званием. И когда появился шанс прыгнуть выше головы…
Смысл существования отдела вроде бы прост: из общей массы выделить людей, которые только притворяются людьми. Или являются людьми, но с удивительной странностью — не умирают. Необходимо таковых найти и предъявить — с научным обоснованием и детальным разбором деятельности этих существ, включая мотивы и возможности. Требовалось либо доказать наличие, либо опровергнуть. Понятно, что во втором случае звездочки с погон полетят быстрее, чем прилетели. Доводы, на которых продолжалось финансирование, выглядели жалко, фактов не было, поскольку свидетели, как правило, оказывались невменяемыми или неадекватными, а улики странным образом улетучивались. Вместо результативности по собственному профилю успешные операции «Нулевого» повышали раскрываемость убийств и любовных афер: умники, поменявшие внешность и документы, очень удивлялись, когда к ним приходили с наручниками. В отделе царило уныние, новых идей не было, общий провал списывали на дурное руководство.
Узнав о краткосрочном возращении в страну Бойкой Бойко, встречать ее Карина отправилась в личное время без согласования с коллегами: бывшую начальницу не любили, в результате из-за нее недолюбливали весь женский пол в погонах. За исключением Григоровича все видели в Карине такую же вертихвостку, которая упорхнет в ответственный момент.
Проверять пропавших в расцвете сил, чтоб по былым привычкам найти их в другой части света — долго, скучно и неэффективно. Все же индивидуумы, по всем параметрам подходившие под условия розыска, иногда проклевывались. Тогда отдел накрывала волна бурной деятельности… но объекты со звериным чутьем обнаруживали охоту и исчезали, на сей раз бесследно. Поскольку они Вечные, то на вторую встречу при этой жизни рассчитывать не приходилось. Объяснений происходящему имелось три. Первая: у противника действительно столь развита интуиция. Вторая: в конторе на уровне исполнителей либо руководителей завелся «крот». И третья, к которой постепенно склонялось большинство: Вечных не существует, а версии вилами на воде писаны. С некоторого времени сотрудники перестали делиться догадками, предпочитая параллельные расследования.
У Карины вырисовалось следующее: неприятности с руководителями отдела случались, когда они что-то нащупывали. Васильев, по упорно курсировавшим слухам, обнаружил не только выход на Вечных, но — главное — некий компромат, которым можно добыть тайну вечной жизни или хотя бы принудить к сотрудничеству. У подполковника, который превратился в живое бревно, спросишь не скоро, а, возможно, что никогда. Записей не сохранилось, даже наметок. Сменившая его Бойкая Бойко в приоритет выдвинула личное счастье, а Бедуллах Бамматович вновь копнул столь глубоко, что сам на два метра закопался.
И все же Карина надеялась. Не осталось записей — могли запомниться слова. Бывшая коллега, взлетевшая до руководства и благополучно с него сбежавшая, могла что-то помнить. Любая фраза, брошенная подполковником перед трагическими событиями, могла дать зацепку.
В стеклянном коридоре показалось знакомое лицо.
— Елена Ивановна!
Дорого упакованная женщина шла под руку с мужем, путь прокладывала пара телохранителей, еще двое прикрывали сзади.
Бойкая Бойко, которая уже не Бойко, застопорилась:
— Капитан Ростоцкая?
— Все еще старший лейтенант. — Печально разведенные руки показали, что ситуация в отделе не радужная, потому повышение Карине грозит, как генералу наряд по кухне. — Можно поговорить?
Муж Елены Ивановны — невысокий крепыш в дубленке, чья стоимость измерялась окладами Карины в течение века — посерьезнел:
— Проблемы?
Бывшая начальница, а ныне счастливая жена обернулась к мужу:
— Милый, это с прежней работы. Я еду на своей машине, там и поговорю. Если все нормально, позвоню. Карина, я тороплюсь, и если ты не за рулем…
— Добралась на попутке.
— Пошли, все обсудим в дороге.
Елена Ивановна поцеловала подозрительно косившегося супруга, и два телохранителя сопроводили хозяйку с гостьей до закрытой стоянки — где передали двум новым, которые посадили в заблаговременно прогретую машину. Охрана села в другую, и оба транспорта, в чьем отношении лозунг «Автомобиль не роскошь, а средство передвижения» не работал, грозно рыкнули на окружающих и, убедившись, что ни одна глупая антилопа львам дорогу не перебежит, вальяжно выкатились на шоссе.
— Какими судьбами? — спросила Елена Ивановна, с удовольствием правя сухопутным дредноутом.
— Хотела задать пару вопросов.
— Застой на работе? Опять в стену уперлись? Знакомо. Расскажи обо всех, как дела, как Бедолага справляется.