По периметру вдоль Латимор, мы подошли к старым кварталам города, с района которых на возвышенности виднелся академический забор. Там я и заметил стоячего трупа. Выглядел он как человек, в ночи даже кожа его казалась вполне себе здорового цвета, только губы чутка посинели. Оглядевшись, Шалли четыре раза топнула ногой, что-то прошептала, и, о чудо, земля в метре от нас просела, открыв ступеньки и мрачное, неосвещенное подземелье впереди. Идти туда — значило идти во тьму без света.
— Первые пять ступенек нужно обойти. — Подойдя к входу с боку, спрыгивает на лестницу вампирша. Вот бля, прикольная ловушка, не попасть в неё можно разве что случайно. Вряд ли кто-то добровольно может проявить инициативу взять и спрыгнуть во мрак, желая переломать себе ноги или заработать растяжение. Повторяю за первопроходчицей, захожу и спускаюсь с её стороны. Переживать о зрении пришлось не долго. Около десятка секунд в полной слепоте, и тут всё вокруг начинает играть старыми красками. Такими, какими я видел мир при привычном свете.
— О, Дьябло, ваши глаза так прекрасны… — Простонала обнимающая себя, таращащаяся на меня извращенка. — В этой кромешной тьме они горят словно пламя инферно, я могла бы наслаждаться их красотою вечно!
Реально на голову больная. Демоница, хули…
— Потом полюбуешься, веди.
— Я запомню ваше обещание, Князь Дьябло, и не думайте, что я забуду! — Виляя задницей, Шалли начинает изменять своё тело. Сотворяет некое заклятье. Из позвоночника её, сквозь мелкое отверстие в латексе, вылезает хвост с острым наконечником. Из спины, так же через едва заметные прорези, просачиваются перепончатые крылья. Лишь лоб, всё так же без рогов, да и кожа всё так же бледная. — Теперь, двадцать секунд не дышать… — Говорит вампирша и, сделав следующий шаг, словно заставляет пространство впереди колыхнуться. Послушно исполняя, так же прохожу вперёд. Ещё одна очень простая ловушка, да только, если ты идиот в магии как я, не попасть в неё — задачка со звёздочкой.
Где-то в конце коридора послышался выкрик, тяжёлый, истошный. мужской. Переглянувшись с вампиршей, получаю сигнал «можно» и тут же с места рвусь вперёд. Тоннель закруглялся, постепенно, преодолевая его, вижу свет, тени, слышу не только мужское беспомощное мычание, но и плач, множественный, женский. Ещё не опоздал, ещё успею!
Сильнейшим ударом, как хоккеист влетает в борт площадки, не вхожу в поворот и впечатываюсь в стену. Камни, пыль, факел, на который я налетел, припаливает мне одежду. Во мне просыпается тяга к насилию, вижу нелицеприятную картину и ощущаю как зверею, как сила начинает наполнять моё тело. Окружив бедную, беззащитную, связанную девушку с заплаканными глазами, разбитым лицом, стоят три десятка оголённых по пояс ублюдков. У ног их, сопя, глядя на родную, любимую, пуская слёзы, сопли, лежат старик, старуха, два молодых мужчины и три, таких же голых, избитых и беспомощных девушки.
Разум мой помутился, тело вспомнило просьбу о том, что я должен придать их суду, не убить, а взять живыми и передать. Неужели это был приказ? Ария… что ты наделала, неужели… Нет, нихуя.
Милосердие? Они не заслужили милосердия!
Одежда, как молочная плева лопается, лоскутами повисая на увеличившимся в размерах телом. Руки разрывают рукава, ботинки лопаются и даже исподнее рвётся на лоскуты.
— П-п-получилось? — Со спущенными штанами спрашивает у подельника один из культистов, с ублюдским капюшоном на голове.
— Это… Не Агония, мы… Мы призвали не того. — Делает шаг назад тот, у кого спрашивали.
— Это Дьябло! — Только и успел заверещать, кинуться в один из восьми тоннелей оккультист, как я тут же рванул в его сторону. Мощнейшим ударом кулака, не сдерживаясь, заляпал остатками его требухи, костей и крови стены, пол, потолок. Моя красная кожа была заляпана его дерьмом, но мне повезло, я сумел вовремя вспомнить, среагировать, сдержаться, ударить так, чтобы не пострадала голова. Держа в правой лапе голову, стряхивая от кишок левую, скидываю с его лица колпак. Какой-то незнакомец, кидаю башку в сторонку, гляжу на оставшихся.
Паника, крики, культисты один за одним бросаются в тоннели, а я, как собака, как бешеный, злой охотничий пёс, реагирую на каждого. Медленные, жалкие и никчёмные, я рву их тела, размазываю по стенам, одного, второго, третьего. Конечности летят во все стороны, культисты орут, кричат как резанные и пленники, но крики всех и каждого словно услада, алкоголь, наркотик. Безумие, меня охватила жажда крови, убийства, я чувствовал себя так хорошо, словно вот-вот познаю саму суть слова «блаженство».
Удар, заклятье, сильного, такого, с коим я ещё не имел дело, возвращает меня в сознание. Выводит из неконтролируемого припадка. То бил демон, прямо мне в затылок, магией земли, каким-то рассыпавшися на песчинки камушком. Оглянувшись, на земле, возле лишённого ног, ползущего к одному из выходов культиста, вижу двух существ. Первый напоминает чем-то маленького человечка, солдатика созданного из камня. В руке своей он держит несколько каменных шипов. И второй, в виде нормального такого, чем-то похожего на Шалли демона, ростом с взрослого мужика.
— Эй-эй, Дьябло, это не я, слушай… Это всё он, это мелкий засранец кинул в тебя той зубочисткой? Давай только без на… — Разговорился козлоподобный хер, с аурой, что ничем не уступала ауре Кларка. Ударом кулака я снёс этому демону голову, а с ней пол туловища в придачу. Мелкого каменного фамильяра с зубочистками не трогал, он кидал их только тогда, когда хозяин произносил команду «кидай». Наступив культисту на спину и раздавив, лёгким движением руки отрываю голову, смотрю на лицо. Это опять не он…
Со смертью господина фамильяр замирает. Не пропадает, а просто стоит и смотрит на меня. У него нет голоса, но я слышу некие облегченные возгласы, благодарность за избавление. Он не хотел меня атаковать, пришлось. Забив на каменного, оборачиваюсь, смотрю на результат своего безумства. Кровь, кишки, оторванные конечности и писюны с бубенцами по всем стенкам. Будь здесь старый я, сто процентов блеванул, слишком жестокое месиво предстало глазам. Да только, сознание моё, как и тело, слишком сильно изменилось. Визуально картина глазу неприятна, но морально я был удовлетворён.
— Эй, никто не ушёл? — Видя прячущийся в тени силуэт вампирши, спрашиваю я. Голос Шалли сильно изменился, задрожал. — Разумеется, нет, владыка. Словно существует сила, способная уйти от вас в гневе… Это… Это было великолепно, шедеврально, богоподобно!
— Тише ты, там свидетели, я их не убил?
— Разумеется нет, даже в припадке ярости пеклись о букашках, как матери вампиры не пекутся о своём потомстве. Невероятная заботливость. — Отвечает вампирша, приобретая человеческое тело. — Я усыпила их, да только, поздновато. Поспеть за вами невозможно, явилась, когда вас уже назвали истинным именем Дьябло. Может лучше убить их, клянусь, сделаю это безб…
— Не смей и пальцем тронуть. — Говорю я, и демоница, подняв ручки, отходит к стене. В глазах и ауре её животный страх.
— Тогда магия, зелья там всякие, убивать ведь… Неправильно. Ха-ха-ха… Да? Вы же и меня не убьёте, как того? Я ведь вам помогаю, да?
Вампирша задрожала. Да что с ней такое, сама не своя.
— Разумеется. Собирай головы в кучу, мы должны убедиться, что Кларк здесь.
— Слушаюсь и повинуюсь!
Ох, и раскидал же я трупы по катакомбам, повсюду кровища, останки, головы, что катались и летали. В приступе ярости, я захерачил как минимум двух наших одногруппников, с десяток именитых местных шишек, в числе коих и торговцы, и аристократы со своим помётом-детьми. Только Кларка всё найти не мог. Где ты, блять, чудовище злоебучее… По второму разу перекладывая головы, гляжу на Шалли, что по третьему разу пересчитывала их.
— Тридцать две… — Глядя на меня полными растерянностями глазами, говорит вампирша. — Ой-ой, кажется, их было больше…
Нет, только не это!
Улица Лавочников. То же время.
Сидя в карете, глядя на часы, Кларк Штильферн облизнулся. Его темные братья уже начали первый ритуал, девушки девственницы, он лично оценил их красоту, и… был вынужден уйти. Сегодня судьба ему улыбнулась дважды. Старший Апостол повстречал проклятое дитя Арию Блекберри, сам смог убедиться в исключительности её проклятья и силе фамильяра. Девочка из простой семьи с множеством талантов сразу раскусила его, почувствовала истинную суть и отстранилась. Цель испугалась, сбежала, но по воле судьбы сегодня была обязана стать его жертвой. Та энергия, целомудренность, сила и красота, исходившие от Арии, говорили об одном, она — тот самый идеальный сосуд для Княжны Агонии.
Кларк Штильферн знал, сегодня братья его долго, до самого рассвета будут измываться над своей жертвой. На счастье, там имелось сразу три молодые девки, и одна постарше, играться с ними можно долго, а мучать их мужчин ещё дольше. Потому, этой ночью он и не торопился, хотел сегодня же, пока пламя чужих мучений горячо, заполучить и свершить ещё один, финальный ритуал. Ария Блекберри, девочка из трущоб, пробившаяся на самые вершины человеческого общества. «Глупое дитя, добыча, она должна стать моей» — глядя в горящие окна, в столпотворение из прикорытников Тау, терпеливо наблюдал и ждал Кларк.
Время шло. «Почему они здесь, чего так долго, почему не уходят?» — Нервничая, всё чаще проверяя свои карманные часы, апостол предполагает худшее, задаётся вопросами. Ария испугалась его, пропал и не вернулся помощник, что должен был сопроводить кузина на ритуал. Что-то шло не по плану, всё слишком растягивалось. Впервые на памяти оккультного любителя демонов, ощущение надвигающейся беды сдавливало его горло.
— Больше ждать нельзя. — Обращаясь к соратнику, говорит Кларк.
— Но ведь луна только достигла фазы. Старший брат, сектанты…
— Я сказал, ждать нельзя. — Ударив кулаком о стенку, рыкнул на бастарда отца, незаконнорождённого брата Кларк. — Вчера пропал один из средних от Марлини, даже письмо не послал. Сегодня Мой связной не прибыл с докладом от средних братьев. Он не мог забыть мой прямой приказ, не мог. Что-то явно идёт не так.