крещение.
Надо сказать, что омовения и другие ритуалы, связанные с водой, были довольно распространены на древнем Ближнем Востоке. В Сирии и Палестине существовали целые «крестильные секты», практиковавшие погружение новообращенных в воду. Язычники, принимавшие иудаизм, часто совершали ритуальное омовение, чтобы избавиться от своей прошлой идентичности и стать частью избранного народа. Иудеи чтили воду за ее «пограничные» качества, считая, что она имеет силу перевести человека или предмет из одного состояния в другое: из нечистого в чистое, из мирского в сакральное. Библейский текст изобилует упоминаниями об очистительных ритуалах, связанных с водой: предметы (шатер, меч) окропляли водой, чтобы посвятить их Богу; люди (прокаженные, женщины в «нечистые дни») окунались в воду для очищения. Служители Храма в Иерусалиме лили воду на ладони, прежде чем подойти к жертвеннику. Первосвященник совершал первое ритуальное омовение, прежде чем войти в Святое святых в День искупления, а второе — сразу после того, как принимал на себя все грехи народа.
Самой известной сектой, практиковавшей очищение водой, была уже упоминавшаяся община ессеев. Движение ессеев не было строго отшельническим, одни из них жили в городах и селениях Иудеи, другие полностью удалялись от мира, создавая общины типа кумранской, соблюдая безбрачие и имея общую собственность (единственным имуществом, которым разрешалось владеть члену кумранской общины, были плащ, кусок льняного полотна и большой топорик, с помощью которого при необходимости можно было устроить себе отхожее место в пустыне). Поскольку ессеи считали человеческое тело низменным и порочным, они создали строгую систему омовений с полным погружением, которые следовало повторять снова и снова, чтобы поддерживать себя в состоянии ритуальной чистоты. Ессеи также практиковали однократный, инициационный ритуал омовения (тоже своего рода крещение), с помощью которого они принимали в общину новых членов.
Возможно, этот ритуал послужил основой для того необычного обряда крещения, который проводил Иоанн. Он и сам мог принадлежать к упомянутой секте. Между ним и ессеями есть сходство, которое, при желании, можно истолковать как родство. И Иоанн, и община ессеев обосновались в пустынной области Иудеи примерно в одно и то же время: сообщается, что Иоанн ушел в пустыню в юном возрасте, что соответствует принятой у ессеев практике усыновления и обучения сыновей священников. И Иоанн, и ессеи отрицали авторитет Храма: ессеи имели свой собственный религиозный календарь, соблюдали свои пищевые запреты и отвергали жертвоприношения животных, которые были главной частью храмового ритуала. И Иоанн, и ессеи видели в себе и своих последователях подлинный народ Израиля; и тот, и другие активно готовились к концу времен: ессеи ожидали начала последней войны, в которой «сыновья Света» (сами ессеи) сразятся с «сыновьями Тьмы» (служителями Храма) за власть над иерусалимским Храмом, который ессеи впоследствии очистят и снова превратят в священное место. И еще одно — и Иоанн, и ессеи, судя по всему, отождествляли себя с «гласом вопиющего в пустыне», упомянутым у пророка Исайи: «Приготовьте путь Господу, прямыми сделайте в степи стези Богу нашему» (Ис. 40. 3). Все четыре евангелия вкладывают эти слова в уста Иоанна, в то время как для ессеев они были самыми важными строками в Писании, определявшими их представление о себе и своей общине.
Но все же между Иоанном и ессеями довольно много различий, которые заставляют соблюдать осторожность и не делать слишком категоричных выводов. Иоанн изображается не как член какого-либо сообщества, а как отшельник, одинокий голос, взывающий из пустыни. Его проповедь не для избранных, она обращена ко всем иудеям, стремящимся отказаться от порочного пути и начать праведную жизнь. И что самое важное, Иоанн отнюдь не одержим идеей ритуальной чистоты; его крещение, судя по всему, задумывалось как однократный обряд, а не то, что следует повторять снова и снова. Возможно, на Иоанна как-то повлияли ритуалы других иудейских сект той эпохи, в том числе и ессеев, но, похоже, крещение в водах Иордана было его собственной уникальной идеей.
Какой же смысл тогда заключался в иоанновом крещении? В Евангелии от Марка то, что делал Иоанн, именуется «крещением покаяния для прощения грехов» (Мк. 1. 4). Ярко выраженный христианский характер этой фразы заставляет всерьез усомниться в ее историчности. Она выглядит скорее как христианская проекция, наложенная на действия Крестителя, а не как объяснение, которое дал бы им он сам. Хотя, если это так, для ранней церкви такое заявление кажется несколько странным: получается, Иоанн имел власть прощать грехи еще до того, как он узнал об Иисусе.
Иосиф недвусмысленно утверждает, что Иоанново крещение было «не для отпущения грехов, а для очищения тела». В этом случае ритуал Иоанна становится похожим скорее на обряд инициации, посредством которого люди вступали в его секту или орден, и это предположение подтверждается новозаветным текстом, где группа коринфян гордо заявляет, что они крестились «во Иоанново крещение» (Деян. 19. 3). Но это тоже было бы проблематично для раннехристианской общины. Поскольку если и есть что-то, в чем согласны между собой все четыре евангелия, когда речь заходит об Иоанне Крестителе, так это факт, что примерно на тридцатом году жизни, по неизвестным причинам, Иисус из Назарета покинул свое крошечное селение в Галилее, оставил дом, семью и обязанности и совершил трудное путешествие в Иудею, чтобы принять от Иоанна крещение в водах Иордана. По сути, жизнь исторического Иисуса начинается не с его чудесного рождения и не с его юности, о которой мы почти ничего не знаем, а с того момента, когда он впервые встречается с Иоанном.
Упомянутая проблема для ранних христиан заключается в том, что любое согласие с основными фактами сюжета о взаимодействии Иоанна с Иисусом привело бы к молчаливому допущению, что Иоанн, по меньшей мере сначала, был фигурой, превосходящей Иисуса. Если крещение Иоанна было прощением грехов, как утверждает Марк, принятие Иисусом крещения свидетельствовало о том, что он нуждался в очищении от грехов с помощью Иоанна. Если крещение было инициационным обрядом, как предполагает Иосиф, следовательно Иисус присоединился к движению Иоанна в качестве одного из его учеников. Это в точности совпадает с притязаниями последователей Иоанна, которые, много лет спустя после казни обоих, отказывались присоединиться к христианам, поскольку считали, что их учитель, Иоанн, более велик, чем Иисус. В конце концов, кто кого крестил?
Историческое значение Иоанна Крестителя и его основополагающая роль в служении Иисуса создали сложную дилемму для авторов евангелий. Иоанн был популярным, уважаемым и почти повсеместно признанным учителем и пророком. Его слава была слишком велика, чтобы ее игнорировать, факт крещения Иисуса был слишком известен, чтобы его замалчивать. Историю следовало рассказать. Но ее также следовало сгладить и обезопасить. Нужно было поменять персонажей ролями: Иисуса следовало сделать главным лицом, а Иоанна, наоборот, понизить в статусе. Отсюда проистекает постепенный регресс в описании Иоанна от первого евангелия (от Марка), где он представлен как пророк и наставник Иисуса, к последнему (от Иоанна), где фигура Крестителя появляется только для того, чтобы признать божественность Иисуса.
Марк описывает Иоанна Крестителя как совершенно независимого персонажа, который крестит Иисуса наряду со многими другими людьми, пришедшими к нему, чтобы покаяться и искупить грехи. «И выходили к нему вся страна Иудейская и Иерусалимляне, и крестились от него все в реке Иордане, исповедуя грехи свои… И было в те дни, пришел Иисус из Назарета Галилейского и крестился от Иоанна в Иордане» (Мк. 1. 5, 9). Креститель у Марка говорит, что сам он не является обещанным мессией: «Идет за мною Сильнейший меня, у Которого я недостоин, наклонившись, развязать ремень обуви Его» (Мк. 1. 7) — но, что странно, он никогда не признает в Иисусе того, о ком он говорил. Даже после формального крещения Иисуса, когда разверзлись небеса и Святой Дух сошел на него в виде голубя, а глас с небес сказал: «Ты Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение», Иоанн никак не отмечает и не комментирует это божественное вмешательство. Для него Иисус является просто еще одним просителем, еще одним потомком Авраама, пришедшим к Иордану, чтобы присоединиться к обновленному народу Израиля. Иоанн просто переходит к следующему человеку в очереди на крещение.
Матфей, писавший двумя десятилетиями позже, практически слово в слово пересказывает текст Марка, но не забывает исправить одно из вопиющих упущений своего предшественника: в тот момент, когда Иисус приходит на берег Иордана, Иоанн тотчас узнает в нем «Идущего за ним».
«Я крещу вас в воде, — говорит Иоанн. — Он будет крестить вас Духом Святым и огнем».
Иоанн у Матфея сначала отказывается крестить Иисуса, говоря, что это ему самому нужно креститься у пришедшего к нему. Только после того как Иисус дает ему разрешение, Иоанн отваживается крестить простолюдина из Назарета.
Лука делает следующий шаг, повторяя рассказ Марка и Матфея, но при этом не заостряя внимание на самом процессе крещения. «Когда же крестился весь народ, и Иисус, крестившись, молился: отверзлось небо…» (Лк. 3. 21) Иными словами, в описании крещения у Луки нет действующего лица. Иисуса крестит не Иоанн. Иисус просто принимает крещение. Лука подкрепляет свою позицию тем, что описывает детство обоих персонажей, при этом подчеркивая, что даже пребывая в утробе матери Иисус уже превосходил Иоанна: рождение Иоанна от бесплодной Елизаветы было, конечно, чудом, но оно никак не может сравниться по степени чудесности с рождением Иисуса от непорочной девы. Все это является частью единого замысла, который евангелист развивает в своей следующей книге, в «Деяниях апостолов»: цель его состоит в том, чтобы убедить учеников Иоанна оставить своего пророка и последовать за Иисусом.
Когда евангелист Иоанн через тридцать лет после Марка пишет свой рассказ о крещении Иисуса, Иоанн Креститель больше не является крестителем: этот эпитет не используется в тексте ни разу. По сути, Иисус никогда не крестился у Иоанна. Единственное предназначение последнего в четвертом евангелии — свидетельствовать о божественности Иисуса. Иисус не просто «Сильнейший» в сравнении с Иоанном. Он есть свет, Господь, Агнец Божий. Он предвечный