Зейтун сел и долго смотрел на фотографию, а потом убрал ее обратно в коробку.
В доме он спать не мог. Жара ночью усилилась, а выдерживать новоорлеанскую липкую духоту без кондиционера он и раньше не мог. Лежа на пропитанной потом простыне, Зейтун, кажется, придумал выход. Он порылся в стенных шкафах и нашел купленную несколько лет назад палатку. Прошлым летом, как только жара отступила, он установил ее на заднем дворе, и дети укладывались спать на свежем воздухе.
С палаткой в руках он вылез через окно Надиминой спальни на крышу. На улице было немного прохладнее из-за легкого бриза, время от времени взрезавшего застоявшийся воздух. Зейтун поставил палатку на плоской части крыши над гаражом, придавив по углам книгами и шлакоблоками. Потом притащил матрас из детской спальни и с трудом пропихнул его внутрь палатки. Небо и земля!
Лежа на матрасе, Зейтун прислушивался к движению воды. Все еще поднимается? Этого следовало ожидать. Более того, его бы даже не удивило, если бы утром в их районе вода поднялась до двенадцати-тринадцати футов.
Зейтуна окружала непроницаемая темнота; было бы тихо, если бы не собачий вой. Он несся со всех сторон: начали несколько голосов, к ним присоединились еще десятки. В районе у них многие держали собак, так что к лаю Зейтун давно уже привык. Ночью какая-нибудь одна разволнуется и давай гавкать, ей ответят другие, и такой устроят на несколько часов переполох, что не уснешь. Налаявшись вволю, собаки одна за другой затихали, и тогда воцарялась прежняя тишина. Но в эту ночь все было по-другому. Хозяева бросили своих питомцев, и те это знали. В их вое, раскалывающем ночь на мириады осколков, звучала растерянность и горькая обида.
Среда, 31 августа
Зейтун проснулся на рассвете и выбрался из палатки. Небо очистилось. Куда ни глянь, везде одно и то же: город ушел под воду. Как и все жители Нового Орлеана, Зейтун был осведомлен об опасности затопления города, окруженного с трех сторон водой и защищенного неудачно спроектированными дамбами, но то, что он увидел при дневном свете, превосходило любые ожидания. Единственное, что пришло ему на ум, это Страшный суд, Ной и дождь, длившийся сорок дней и сорок ночей. Однако вокруг все словно застыло в тишине. Ни звука, ни движения. Сидя на крыше гаража, Зейтун прочесывал взглядом окрестности, ища хоть какой-нибудь двигающийся объект: человека, или животное, или машину. Ничего.
Пока Зейтун совершал утренний намаз, тишину разорвал рокот вертолета, летящего над макушками деревьев в сторону центра.
Зейтун подошел к краю крыши и посмотрел вниз: вода больше не прибывала. Он почувствовал некоторое облегчение, решив, что она, вероятнее всего, так и останется на этой отметке или даже опустится на фут, сравнявшись с уровнем озера Пончартрейн по принципу сообщающихся сосудов.
Присев рядом с палаткой, Зейтун позавтракал хлопьями, которые ему удалось спасти до того, как затопило кухню. Допустим, вода перестала подниматься, но делать что-либо в доме все равно нельзя. Он спас все, что можно было спасти, и теперь оставалось только ждать, пока вода спадет.
Позавтракав, Зейтун начал маяться от безделья. Он чувствовал себя как в ловушке: вода стояла слишком высоко, чтобы по ней ходить, и была подозрительно грязной, чтобы плыть. Хотя… ведь есть каноэ… Зейтун посмотрел на плавающую на заднем дворе лодку, привязанную к столбу веранды. Стоя на крыше своего полузатопленного дома посреди разрухи, настигшей город, он вдруг ощутил нечто вроде прилива вдохновения. Представил, как в одиночку поплывет по улицам, постигая новый неизведанный мир. Он его изучит. Он станет первооткрывателем.
Зейтун спустился по стене дома в каноэ, отвязал веревку и отправился в путь.
Он плыл по Дарт-стрит, разрезая веслом прозрачную неподвижную воду. Странно, но почти сразу же он ощутил спокойствие. И даже ужасающие разрушения вокруг него не нарушили душевного покоя. При таких невообразимых потерях! Видно, царившая в городе тишина действовала гипнотически.
Зейтун отплывал все дальше от дома, задевая днищем каноэ за антенны мотоциклов и машин. Все транспортные средства, старые и новые, ушли под воду и их теперь не спасти. Он стал подсчитывать, сколько машин пропало: тысяч сто, может, даже больше. Что с ними будет дальше? Кто их заберет, когда спадет вода? Какая яма станет их могилой?
Почти все знакомые уехали из города дня на два, не предполагая значительных последствий. Он проплывал мимо их домов, многие из которых красил или даже помогал строить, прикидывал, насколько серьезно дома пострадали изнутри. Представил, в каком ужасе будут хозяева, сколько их ждет мучений, и загрустил. К такой катастрофе мало кто, а скорее всего, вообще никто не был готов.
Зейтун подумал о животных. Белки, мыши, крысы, лягушки, опоссумы, ящерицы. Все погибли. Миллионы животных утонули. Только птицы могут выжить во время апокалипсиса. Птицы, змеи и другие твари, способные перебраться повыше, спасаясь от подступающей воды. Он стал высматривать рыб. Если в город пришла вода из озера, то уж наверняка принесла с собой рыбу. И, как по заказу, среди веток затопленного дерева промелькнула быстрая тень.
Зейтун вспомнил про собак. Положил весло на колени и поплыл по инерции, стараясь определить, из каких домов прошлой ночью доносился собачий вой.
Он не услышал ни звука.
Картина Зейтуну открывалась причудливая: он видел одновременно город и его зеркальное отражение, дома и деревья, разрезанные странно спокойной поверхностью воды. Новизна и необычность ситуации пробудили в нем дух искателя приключений: ему хотелось увидеть все своими глазами, увидеть, что стало с городом. С другой стороны, внутренний голос строителя нашептывал об ужасных разрушениях, о том, как много времени понадобится на восстановление. Годы, может, даже лет десять. Хотелось бы знать, понимает ли остальной мир то, что уже понял он: это катастрофа библейского масштаба.
В их районе, расположенном в нескольких милях от дамбы, вода поднималась достаточно медленно, вряд ли кто-нибудь утонул. Но там, где дома стояли рядом с дамбами… Зейтуна дрожь пробрала при этой мысли. Он не знал, какие размыло заграждения, но был уверен: если это произошло, никому из живущих поблизости спастись не удалось.
На Венсен-плейс он повернул и двинулся на юг. Вдруг кто-то окликнул его по имени. Зейтун посмотрел наверх и увидел высунувшегося из окна второго этажа своего клиента Фрэнка Ноланда. Фрэнк был сухощавый энергичный шестидесятилетний мужчина. Пару лет назад Зейтун делал у них в доме ремонт; с тех пор они с Кейти, иногда встречая Фрэнка и его жену на улице, всякий раз обменивались с ними дружескими приветствиями.
Зейтун в ответ помахал Фрэнку и поплыл к дому.
— Сигаретки не найдется? — спросил Фрэнк.
Зейтун отрицательно покачал головой и приблизился к окну, где стоял Фрэнк. Странное это было ощущение: плыть по двору знакомого дома; выходит, нет больше преград, препятствующих проникновению на частную территорию. Он может беспрепятственно, прямо с улицы, свернув на лужайку перед домом, пересечь ее и оказаться под окном второго этажа, чуть ниже подоконника. Зейтун начинал приспосабливаться к новым порядкам этого водяного царства.
Фрэнк был без рубашки, в одних теннисных шортах. Сзади маячила жена и еще одна женщина, примерно ее возраста, вероятно, гостья. На обеих только шорты и футболки, они явно мучились от жары. День еще только начинался, а дышать было уже трудно, как в парилке.
— Ты не мог бы меня отвезти куда-нибудь за сигаретами? — спросил Фрэнк.
Зейтун объяснил ему, что магазины сегодня вряд ли работают и уж тем более не торгуют сигаретами.
Фрэнк вздохнул и показал пальцем на веранду соседнего дома:
— Видал, что случилось с моим мотоциклом?
Зейтун вспомнил, что Фрэнк рассказывал про свой допотопный байк: как он его купил, восстановил и берег как зеницу ока. А теперь над этим мотоциклом шесть футов воды. Накануне, когда началось наводнение, Фрэнк переставил байк с подъездной дорожки на веранду сначала своего дома, а потом на соседскую, благо, та была повыше. Но и это не помогло. Сквозь толщу воды едва просматривались очертания непохожего на себя мотоцикла, словно там покоился реликт какой-то древней цивилизации.
Они с Фрэнком поговорили о шторме и наводнении, о том, что Фрэнк, хоть и ждал ураган, оказался совершенно к нему неподготовленным.
— Можешь захватить меня с собой? Я бы посмотрел, что с моим пикапом, — попросил Фрэнк. Зейтун ничего не имел против, но предупредил, что путешествие будет долгим: он собирается посетить один из своих домов милях в двух отсюда.
Фрэнк согласился, перелез через подоконник и спустился в каноэ. Зейтун выдал ему второе весло, и они тронулись в путь.
— Новенький, хорошей фирмы, — сказал Фрэнк. Он запарковал пикап в Фонтенбло в расчете, что машина будет в безопасности: как-никак дорога там на фут выше. Через шесть кварталов, когда они приблизились к цели, Зейтун вдруг услышал, как у него за спиной Фрэнк со свистом втянул в себя воздух. Его пикап переместился в другое место и футов на пять ушел под воду. Как и от мотоцикла, от машины остались одни воспоминания.
— Ничего не хочешь из него забрать? — спросил Зейтун. Фрэнк покачал головой:
— Не хочу даже на него смотреть. Поехали.
Они продолжили плавание. Некоторое время спустя увидели на балконе второго этажа белого дома пожилого мужчину. Это был врач, Зейтун его знал. Они с Фрэнком свернули во двор и спросили, не нужна ли помощь. «Нет, за нами скоро приедут», — сказал доктор, пояснив, что с ним в доме его экономка и что они ни в чем пока не нуждаются.
В доме неподалеку из окна второго этажа свисала белая простыня. Приблизившись, Зейтун с Фрэнком увидели в окне пару: обоим лет по семьдесят, выглядывают на улицу.
— Ну что, сдаетесь? — поинтересовался Фрэнк.
Мужчина усмехнулся.
— Хотите отсюда выбраться? — спросил Зейтун.