Ахмад не нашелся что сказать.
— Заканчиваем, а то дорого… — сказал Зейтун. — Завтра позвоню.
Добравшись до университета, Зейтун увидел, что вода стоит низко и из каноэ можно шагнуть прямо на сухую землю. Он прошел в замощенный дворик «Масджид ар-Рахма» и огляделся. Повсюду на земле валялись ветки — других повреждений не было. Он только собрался заглянуть внутрь, как вдруг увидел выходящего из боковой двери человека.
— Нассер? — удивился Зейтун.
Это и впрямь оказался Нассер Даюб. Он тоже был родом из Сирии, уехал оттуда в 1995-м в Ливан. В Бейруте проник на борт танкера, даже не зная, куда тот направляется. Оказалось, что танкер шел в Соединенные Штаты, и, как только он причалил в порту, Нассер спрыгнул на землю и сразу попросил убежище. Переехал в Новый Орлеан и, пока улаживались формальности, жил в общежитии центра. В конце концов он получил статус беженца.
— Абдулрахман?
Они обменялись рукопожатием и рассказали друг другу, чем каждый занимался после урагана. Дом Нассера, в районе Бродмур, прилегающем к Аптауну, затопило. Нассер знал, что университет стоит на холме, и попросил приюта в студенческой ассоциации.
— Хочешь остаться здесь или поедешь со мной?
Нассер задумался: в кампусе он был бы в безопасности, этот район вряд ли затопит и едва ли сюда доберутся грабители, — но все же решил ехать с Зейтуном. Ему хотелось посмотреть, что происходит в городе и в каком состоянии его дом.
Нассер сбегал за своей брезентовой сумкой и сел в каноэ. Зейтун дал ему второе весло, и они отчалили.
Нассеру было тридцать пять лет. Высокий, с веснушчатым лицом и густой копной рыжих волос, тихий, но легко возбудимый; при первой встрече он показался Кейти невротиком. Нассер подрабатывал на покраске домов и время от времени устраивался к Зейтуну. Закадычными друзьями они не стали, но Зейтун обрадовался, что наткнулся на Нассера, тем более сейчас, после наводнения. У них было много общего: Сирия, эмиграция в Америку и переезд в Новый Орлеан, схожие профессии.
Они гребли и по дороге обменивались впечатлениями от увиденного, рассказывали, чем питались и где спали. Оба слышали по ночам собачий лай. Именно ночью. Нассер тоже подкармливал собак — в пустых домах, на улицах, где бы ни встречал. Присутствие в городе тысяч брошенных животных было одной из основных странностей переходного периода (после урагана, но до начала возвращения людей в свои дома).
Ветер усиливался. Борясь с почти горизонтальными безжалостными струями дождя, они проплыли мимо почтового отделения на пересечении Джефферсон-парквей и Лаффит-стрит. Парковка перед почтой использовалась в качестве пункта эвакуации. Жители, которые хотели выбраться из города на вертолетах, должны были собраться около почты, а оттуда бы их уже отправили в безопасное место.
Около почты Зейтун спросил Нассера, не хочет ли и он эвакуироваться, но тот сказал, что пока еще нет. Нассер краем уха слышал, что людей высаживали на эстакады и там бросали. Он подождет, пока не найдутся места получше, а до тех пор останется в городе. Зейтун предложил Нассеру пожить либо у него на Дарт-стрит, либо в доме на Клэборн и упомянул, что в последнем работает телефон. Для Нассера это было равносильно дару небес — он должен был обзвонить кучу родственников, сообщить им, что жив и здоров.
По пути на Клэборн-авеню они увидели плавающую посередине дороги упаковку бутылок с водой, перетащили ее в каноэ и поплыли дальше.
Когда добрались до дома, Нассер стал привязывать каноэ к столбу веранды. Зейтун только собрался вылезти из лодки, как вдруг услышал, что его окликают.
— Зейтун!
Он решил, что его зовет сосед, Чарли Рэй, но кричали из другого дома, стоящего позади дома Чарли, на углу Роберт-стрит.
— Сюда, сюда!
Кричали Вильямсы, обоим лет по семьдесят. Олвин, пастор Ново-Вифлеемской баптистской церкви, был прикован к инвалидному креслу; со своей женой Бьюлой он прожил сорок пять лет. Зейтуны познакомились с ними вскоре после того, как переехали в Новый Орлеан. Раньше они жили от Вильямсов неподалеку, и сестра пастора часто у них ужинала. Кейти запамятовала, как это началось, но сестра была старенькая, ей нравилось, как Кейти готовит, и всегда перед ужином Кейти ставила на стол лишнюю тарелку. Так продолжалось довольно долго; Кейти только радовалась, что нашелся хоть один человек, которому по вкусу ее стряпня.
— Эй! — закричал Зейтун и подплыл поближе.
— Как думаешь, ты не смог бы помочь нам выбраться? — спросил Олвин.
Пастор с женой пересидели ураган у себя в доме, но у них закончились вода и продукты. Зейтун никогда еще не видел их такими изможденными.
— Пора уносить ноги, — сказал Олвин.
При таком дожде и ветре невозможно было увезти стариков в каноэ. Зейтун пообещал им, что обязательно что-нибудь придумает.
Он поплыл вверх по Клэборн-авеню к Мемориальному медицинскому центру, зная, что там расположились полицейские и солдаты Национальной гвардии. Ливень и ветер сильно затрудняли движение. Приблизившись, Зейтун увидел, что здание кишит военными: они были везде — перед входом, на крыше, на пандусах, на балконах. Медицинский центр походил на хорошо укрепленную военную базу. Стоило Зейтуну подплыть поближе — он уже различал лица, — как двое из солдат навели на него дула винтовок.
— Стоять на месте! — прозвучал приказ.
Зейтун перестал грести. Ветер усиливался, удержать каноэ на одном месте было невозможно, Зейтун опасался, что его не услышат.
— Мне нужна помощь! — прокричал он.
Один из солдат опустил винтовку. Второй даже не шелохнулся.
— Мы не можем помочь. Двигай на Сент-Чарлз.
Зейтун решил, что его не поняли. Каноэ развернуло боком, ветер уносил его слова. Стараясь говорить как можно громче, он пояснил:
— Нужно эвакуировать двух стариков, мужа и жену. Они застряли в том конце улицы.
— Это не наша забота, — сказал один из солдат. — Плыви на Сент-Чарлз.
Теперь уже оба опустили винтовки.
— А по рации с ними связаться вы не можете? — спросил Зейтун. Неужели этот малый всерьез хочет, чтобы он на каноэ отправился в такую даль — на перекресток Наполеон-авеню и Сент-Чарлз-авеню, — хотя им ничего не стоит связаться с другим подразделением по рации? Какой от них вообще прок?
— Мы не можем никому звонить, — сказал другой.
— Как же так? — спросил Зейтун. — У вас такая техника, а позвонить не можете?!
Солдатик, совсем еще мальчишка, на пару лет старше его сына Закари, явно растерялся. Он не знал, что говорить и что делать дальше. И в результате просто повернулся и ушел.
Остальные молчали, глядя на Зейтуна и не выпуская из рук свои М-16.
Зейтуну здесь больше делать было нечего.
Он плыл к пересечению Сент-Чарлз и Наполеон-авеню, кряхтя от боли в плечах. Из-за сильного ветра приходилось прилагать вдвое больше усилий. Вода чем дальше, тем становилась мельче. Приблизившись к перекрестку, Зейтун увидел палатки, военную технику и десяток полицейских и солдат. Он вылез из каноэ и подошел к одному из военных, стоявшему на зеленой разделительной полосе посередине улицы, которую новоорлеанцы называли «нейтральной полосой».
— Тут такое дело, — начал Зейтун, — одному инвалиду нужна помощь, медицинская помощь. Срочно.
— Хорошо, мы им займемся.
— Адрес нужен? — спросил Зейтун.
— Да, конечно, давай, я запишу, — сказал военный и открыл блокнот.
Зейтун продиктовал адрес. Тот записал и убрал блокнот в карман.
— Так вы поедете? — спросил Зейтун.
— Ага.
— Когда?
— Через час.
— Все в порядке, — успокоил Зейтун Вильямсов. — Они уже едут. Сказали, через час будут.
Пастор с женой поблагодарили Зейтуна, и он вернулся в дом на Клэборн, где подобрал Нассера, и они отправились искать, кому бы еще помочь. Это было в начале второго.
За тысячу миль от Нового Орлеана муж Юко, Ахмад, с огромной скоростью вел «хонду» по Нью-Мексико. Кейти отдыхала, дети сидели сзади. Ахмад гнал без передышки семь часов; такими темпами они в субботу к обеду будут в Финиксе.
Ахмад убедил Кейти не слушать новости по радио, но даже на музыкальных каналах, круглосуточно гоняющих рок- и кантри-музыку, просачивались обрывки информации: в тот день президент Буш посетил Новый Орлеан и сильно сокрушался по поводу утраты усадьбы сенатора Трента Лотта в прибрежной части Миссисипи. Вооруженные до зубов солдаты Национальной гвардии только что вошли в Конференц-центр. Военным внушили, что им предстоят схватки чуть ли не с армией партизан, но они не встретили никакого сопротивления, напротив, увидели только измученных голодных людей, мечтающих вырваться из города. Кейти немного успокоилась, решив, что в город потихоньку возвращается порядок. «Военное присутствие, — заявил комментатор, — скоро будет повсеместным».
Разъезжая по городу, Зейтун с Нассером наткнулись на брошенный военный джип с ящиком сухих пайков. Вскоре на одной из эстакад им встретилась семья из пяти человек, и они отдали им пайки и несколько бутылок воды. Удачно получилось: Зейтун не хотел таскать с собой ничего ценного и радовался любой возможности сбыть кому-нибудь свои трофеи.
Было около пяти вечера, когда Зейтун и Нассер повернули к дому на Клэборн. Начинало темнеть.
Хоть Зейтун и был уверен, что пастора с женой уже эвакуировали, но все же решил проверить, и они, сделав крюк, поплыли к дому Вильямсов.
Олвин и Бьюла сидели на крыльце под моросящим дождем с вещами наготове. В ожидании помощи они провели там четыре часа.
Зейтун пришел в ярость. Его предали! Он почувствовал себя беспомощным: пообещал помочь пастору и его жене, а поскольку его самого обманули, получалось, что и он обманщик. Он извинился перед стариками и рассказал все по порядку: как он сначала бросился в больницу, но стоявшие на посту солдаты его прогнали, как потом отправился на Сент-Чарлз просить помощи у военных или спасателей. Пастор выразил уверенность, что помощь вот-вот прибудет, но Зейтун не захотел пускать это дело на самотек.