– Как хорошо, что ты пришла, Зельда, – зашептал он. – Я, кажется, не на шутку расхворался. Здесь никого нет. Мне так не хотелось тебя беспокоить, но пришлось… К-ха, к-ха, к-ха.
Продолжая водить фонариком, Тони нашел газовую горелку и зачиркал спичками, пытаясь зажечь ее.
– Нет, ничего не выйдет, – глухо раздалось с постели. – Газ отключили.
Нашли огарок свечи в грязном стакане и зажгли. Колеблющийся огонек едва озарил часть комнаты и на потолке задвигались громадные черные тени.
Зельда поднялась и молча поглядела на Майкла. Он лежал с закрытыми глазами и тяжело, прерывисто дышал. Новый приступ кашля заставил больного приподняться и терзал его, терзал, разрывая, казалось, на части его грудь.
Что делать?!
Майкл страдает, болен, может быть, умирает! Где найти врача в такой поздний час!
– Его нельзя оставлять здесь, – сказала Зельда с отчаянием. Но единственное убежище, какое ей пришло в голову, – были ее собственные маленькие комнатки.
– Я бы на вашем месте свезла его в больницу, – посоветовала Миранда.
– Куда же? В какую?
Тони предложил соседнюю – Св. Игнатия.
Они стояли в центре едва освещенной комнаты, как заговорщики или как три черных привидения в призрачном белом свете фонарика, а с кровати каждую минуту раздавался хриплый кашель.
– Он умирает, – еле сдерживая рыдания, произнесла Зельда.
– Да нет же, просто он сильно простужен и его надо поместить в больницу, – повторила практичная Миранда.
– Нет, нет, говорю вам, он умирает!
– Не думаю, чтобы я был так плох, Зельда, – раздался вдруг вперемешку с кашлем голос Майкла. – Я думаю, лучше в ту… к которой… я… приписан.
Она кинулась к нему, опустилась на колени, обхватила его голову руками и страстно зашептала:
– Майкл, дорогой мой, я буду ходить за тобою, я тебя не оставлю, обещаю тебе!
Она припала губами к его руке, затем мокрой от слез щекой нежно коснулась щеки Майкла. Слабое пожатие горячих пальцев было ответом на эту ласку.
Через минуту она выпрямилась с долгим вздохом.
– Хорошо, Тони, поищите доктора или больницу. Мы будем ждать вас здесь.
Шофер побрел вниз, нащупывая дорогу, а Зельда сверху светила ему фонариком. Воротясь в комнату, она села на край жалкой постели, не выпуская фонарик из рук. Майкл, отдыхая от кашля, лежал тихо не то в забытьи, не то просто сильно ослабев – и единственным звуком, нарушавшим тишину, было его короткое свистящее дыхание. Зельда, дрожа от холода, смотрела в полумраке на небритые щеки и черные круги под глазами, на почти обнаженное плечо, едва прикрытое остатками изорванного рукава…
Она принялась медленно водить фонариком по комнате. Из темноты выступали то кучка пустых коробок из-под папирос, то скомканные газеты, то чашка или тарелка с остатками пищи, то разбросанная ветхая одежда, то пустые тюбики из-под красок. Грязь и запустение царили кругом.
К-ха, к-ха, к-ха! Больной снова тяжело приподнялся. К-ха, к-ха, к-ха…
– Воды! – прохрипел, задыхаясь, он.
За грязной занавеской, среди мусора они нашли водопроводную раковину.
Кашель все продолжался. Эти ужасные звуки точно иглы пронизывали все существо Зельды; каждый взрыв кашля, как нож, врезался ей в грудь. Она пробовала поддерживать Майкла, когда начинался новый приступ, но любое прикосновение причиняло ему боль.
Зельда уже думала, что ей самой придется бежать за доктором, когда зазвучал рожок «скорой помощи». В окно были видны огни подъехавшего автомобиля.
Шум, голоса, громкие шаги на лестнице. Одна за другой стали открываться двери на площадках, замерцали огни, высунулись головы любопытных. Появился доктор – молодой человек с повелительными манерами.
– Что случилось с газом? Нельзя ли здесь зажечь что-нибудь?
– Его отключили.
– Где пациент?
К-ха, к-ха, к-ха. Не слушая объяснений, доктор нагнулся над распростертой фигурой. Зельда светила фонариком.
– Сильная простуда – вот и все. Кто распорядился вызвать «скорую помощь»? Здесь нет никакой экстренности.
– Это я послала за вами. – Голос Зельды зазвучал твердо и решительно. Молодой врач удивленно посмотрел на нее в полумраке.
– Это я послала своего шофера за врачом. – Я – Зельда Марш, больной мой близкий друг.
Доктор заметно смягчился.
– Он весь горит и его замучил этот проклятый кашель, – продолжала Зельда. – А тут такой холод, и нет света, к тому же здесь некому ходить за ним. Он умрет, если его оставить здесь. Его необходимо перевезти в больницу, поместить в лучшую палату, я за все заплачу. Я поеду с вами, и мы переговорим обо всем.
– Хорошо, мисс Марш, мы его доставим в больницу Св. Игнатия. Подымайте больного, друзья.
Опытные руки санитаров подняли на носилки укутанного в одеяло Майкла и понесли в ожидавший внизу автомобиль. Зельда и Миранда шли за ними. Несмотря на поздний час, у автомобиля уже успела собраться кучка любопытных. Носилки глубоко вдвинули внутрь, доктор вскочил за ними и захлопнул дверцы. Но до Зельды успел донестись еще раз раздирающий кашель Майкла.
Больничный запах навеял столько воспоминаний: о Бойльстоне, его консультации, о станции скорой помощи, где спасали Джорджа, о городской больнице Сан-Франциско и ужасной палате № 35… Зельда нетерпеливо отогнала эти воспоминания.
Монахиня в черном встретила их, и Зельда, взволнованно глядя в красивое, бескровное лицо, объяснила причину их позднего вторжения, и, борясь со слезами, описала бедность и заброшенность, в которой нашла Майкла.
– Пожалуйста, прошу вас, только не в общую палату! Я уплачу, уплачу, сколько нужно, только сделайте, чтобы у него была отдельная комната, хорошая сиделка и все самое лучшее, и опытный доктор. Он мне – как брат, мы старые друзья…
– У вас нет своего врача?
– Нет, я никого не знаю.
– Доктор Лоренс Дуайт – прекрасный врач. Он бывает здесь по утрам. Приезжайте и поговорите с ним. А пока его посмотрит наш дежурный врач. Уход будет хороший, не беспокойтесь.
– Когда бывает здесь доктор Дуайт?
– Между девятью и десятью. Если хотите, я попрошу его посмотреть больного до начала операций.
– Да, да, непременно. Спасибо вам. Я приеду утром. Так вы обещаете доставить ему все самое лучшее и присмотреть за ним? Я не знаю, сколько он пролежал в той ужасной норе один, без помощи. Может быть, он голоден?! – Голос ее оборвался.
– Вам незачем волноваться. У нас обо всем позаботятся.
Зельда порылась в сумочке. Монахиня жестом остановила ее.
– Нет, этого пока не надо. Скажите имя больного и ваше имя и ваш адрес. Вы уплатите за все потом.
Имя, которое произвело такое впечатление на молодого доктора, было, вероятно, незнакомо этой бесстрастной женщине в черном; она спокойно записала его и адрес отеля.
Доктор Дуайт, вышедший на другое утро к Зельде в чопорную приемную с портретами каких-то монахов и иллюстрациями к текстам писания на стенах, оказался лысым, серьезным мужчиной в очках, за стеклами которых прятались умные и внимательные глаза. В них мелькнуло удовольствие, когда Зельда назвала себя.
Но когда она спросила его о Майкле, он нахмурился и поджал губы.
– Больной в не особенно хорошем состоянии и надо будет держать его под наблюдением некоторое время. Проследить температуру, исследовать его лучами…
– Но вы не думаете, что у него что-нибудь серьезное?
Доктор замялся.
– Пока еще ничего не могу сказать. Такого рода случаи нуждаются в длительном наблюдении. Я не привык давать непроверенные заключения, – добавил он, видя нетерпеливое волнение Зельды.
Сконфуженная этой отповедью, она сказала поспешно:
– Конечно, конечно, извините меня. Я так тревожусь о нем. Он так одинок…
– Я понимаю вас, – ласково проговорил доктор. – Молодой человек сильно запустил свое здоровье, но мы постараемся поставить его на ноги. Как только смогу сказать что-нибудь определенное, я вас извещу.
– Спасибо, большое спасибо, доктор… Можно мне к нему?
– О, разумеется.
Майкл лежал на высокой кровати в узенькой серой комнате, единственное окно которой выходило во двор. Его глубоко запавшие глаза были закрыты; он дышал слабо и прерывисто. Светлая щетина по-прежнему покрывала подбородок и щеки, но волосы теперь были расчесаны, и на нем была чистая больничная сорочка из грубого полотна, Зельда тихо стояла в ногах постели, печально глядя на больного. Вот Майкл зашевелился, хрипение в горле перешло в надрывный кашель, терзавший ее уши прошлой ночью, преследовавший ее даже во сне. Худое тело Майкла все напрягалось, глаза, казалось, вот-вот выскочат из орбит. Когда приступ прошел, он улыбнулся ей слабой тенью прежней улыбки.
– Здравствуй, – шепнул он, но это коротенькое слово вызвало новый кашель.
Зельда взяла его горячую руку и стала тихонько поглаживать ее. Он улыбался усталыми, сощуренными глазами, показывая свободной рукой на горло, как бы объясняя этим, что боится говорить, чтобы снова не закашляться. Зельда поняла.
«Да и к чему между нами слова?» – подумала она. Она нежно отвела с его лба взмокшие пряди, Лихорадочно горевшая рука все еще лежала в ее руке.
Глава десятая
Около полудня с свинцового неба стал сыпать густыми хлопьями снег и сыпал весь день и всю ночь. Зельда, проснувшись поутру, услышала скрип лопат и увидела одевшийся в белое город. Этот пушистый наряд смягчил его суровый, мрачный колорит и несколько заглушил обычный шум улицы.
– О, у нас будет белое Рождество, – вслух сказала Зельда.
Миранда, услышав ее голос, вошла, неся вазу с розами на длинных стеблях. Неугомонный Том! Не бывало дня, чтобы он не прислал ей что-нибудь. Цветы напомнили, что Том сегодня завтракает с ней, потом ей надо будет сделать рождественские покупки, а потом миссис Харни просила ее прийти к чаю, так как у нее будут гости из Англии. А после спектакля она обещала выступить на благотворительном вечере и отказаться от него уже нельзя, так как об ее участии объявлено в афишах.