Они расположились бод большим зонтом на втором этаже маленького ресторана, любовались на море, пили зелёный чай с печеньем и мёдом и неспешно беседовали, но только с виду. Алексис не мог скрыть досаду.
– Так вот слушай Иса и слушай внимательно. Ты знаешь, что до пенсии мне рукой подать и в тот момент, когда я уже предвкушаю свой отдых, являешься ты, дорогой мой друг, и подсовываешь этот труп! Теперь хоть тресни, надо найти убийцу, для того, чтобы уйти с достоинством и гордым, греческим профилем.
– Кто же знал, что он мёртвый. Я хотел просто поговорить!
– А зачем тебе это? Дела то никакого нет. Твой клиент в Москве, деньги ты сполна получил. Так нет, тебе надо выяснить, как помер богач – сидя или лёжа, что в карманах нашлось, и какая шляпа была надета. И почему ты уверен, что отравление Закаридиса связанно со смертью миллионера? Может любовница от неразделённых чувств накормила ядом или долг не могли взять за проигрыш в карты. Игроки тоже товарищи серьёзные и скорые на расправу.
– Да не зуди ты! Сам понимаешь, что подозрения не беспочвенны! Вчера моя Лариса как бы случайно посетила виллу миллионера, разговаривалась с прислугой и выяснила некоторые интересные вещи. За день до смерти жена Дракопоулоса сделала прислуге -горничной и садовнику роскошный подарок, отправила обоих в отпуск и оплатила все расходы, – адвокат прищурил глазки и поднял указательный палец. – Горничная первым классом путешествовала на круизном лайнере по Европе, а садовник наслаждался обществом своей дочери в Америке. Так что они не видели покойного в роли покойника! – Иса хихикнул своей шутке и продолжил. – Это при том, что Аргирис слыл человеком далеко не щедрым, не баловал жену деньгами и вообще все его считали мизантропом. В доме посторонних не терпел. Ни родственников, ни друзей не привечал.
– Так ты думаешь, что мадам оплатила круизы для прислуги втайне от мужа?
– Именно так! Скажу более, на опознании присутствовали только жена и шофёр.
– А что тебя смущает? Сколько надо собрать человек для освидетельствования личности покойного? Ты понимаешь, что возводишь проблему на ровном месте. Труп опознали и похоронили! И всё, забудь! Нет причин возбуждать уголовное дело, потому что мужик умер от обширного инфаркта и этот факт доказан дважды – при первом скрытии и при эксгумации!
Алексис несколько охладил пыл адвоката. Только тот задумался на несколько минут, уставившись вдаль моря, потом опять начал гнуть своё:
– Всё-таки я чувствую, что эти две смерти как-то связаны.
Но продолжать не стал и планы свои другу полицейскому он не раскрыл, а только хихикнул ехидно:
– Да что мы всё обо мне, да обо мне. Про себя расскажи!
– Рассказывать особенно нечего, практически ты всё знаешь. По-видимому, Закаридис умирать не хотел, но насильно яд ему в рот никто не вливал – следов борьбы нет. Я бы квалифицировал этот случай, как самоубийство, но дальнейшее расследование показало, что это не так. Мёртв он более двух суток. Накануне вечером парень много выпивал, его видели в баре, недалеко от дома. Клеился к барышням, всех подряд угощал, был возбуждён и весел. Бармен спросил его, а сможет ли он заплатить за всех, кого угощает? Тот ответил, что в состоянии купить этот кабачок вместе с погребом и официантами. Показал бумажник набитый деньгами, позднее рассчитался по счёту и отправился восвояси. Утром к нему пришёл неизвестный и принёс холодной Кока-колы, зная, что Закаридис будет с большого похмелья и напьётся зелья, не заметив отравы, тем более что напиток имеет характерный ярко выраженный вкус и вместе с газом затмит запах цианида. Я предполагаю, что так и было. В половине восьмого утра, когда молочник развозил заказы, он видел, как в подъезд входил высокий мужчина, на голове надета бейсболка и чёрные очки. Того же мужчину видела соседка, которая закрывала свою дверь на первом этаже.
– Ты уверен, что этот тип приходил именно к Закаридису?
– Нет не уверен, но мы опросили соседей, никто в это утро гостей не принимал. Пол литровая бутылка, в которой находился яд, лежала рядом почти пустая и хорошо протёртая. Отпечатки пальцев с других предметов сняли, но они не проходят по нашей картотеке. Так вот, – полицейский перевёл дух и сделал глоток из своей чашки, – когда визитёр убедился, что яд подействовал, он надел резиновые перчатки, тщательно вытер бутылку, обыскал всю квартиру и, похоже, нашёл необходимое.
– Почему ты так думаешь?
– Потому что перевёрнуты вверх дном все комнаты, а кухня не тронута. Значит, то, что искал преступник, хранилось в одной из комнат. Бумажник валялся тут же, но денег в нём сущие копейки. В баре он оставил триста с лишним евро, а в кошельке бармен видел большую пачку.
– Значит, сделаем вывод: убийца забрал некий предмет или документ и деньги, – включился адвокат, – покойный и отравитель знали друг друга, поэтому Закаридис безбоязненно впустил в дом этого человека, взял холодную запотевшую бутылку Колы и уталил жажду, а через несколько минут испустил дух.
– Скорее всего, дело было именно так. Ещё мы проверили банковские счета покойного. Последние два месяца он регулярно складывал деньги на карту. Сумма накопилась приличная. На зарплату в должности ассистента патологоанатома можно жить припеваючи, но накопить такие средства, невозможно, даже если отказаться от всего и жить аскетом. Выяснили так же, что он не играл в казино и не покупал выигрышный лотерейный билет.
– И что ты думаешь об этом?
Иса спрашивал с тенью лукавства. Просто решил проверить, совпадают ли их мысли, но полицейский не заметил подтекста и продолжал рассуждать.
– Мой многолетний опыт на службе в полиции, подсказывает, что такие деньги можно получить только за шантаж.
– Я тоже так подумал. У него есть родители, родственники, подружка?
– Да родители в Салониках живут, им уже сообщили и они едут, чтобы забрать тело. А подружек он менял часто, постоянной дамы сердца не имел.
Они ещё посидели немного, поговорили о политике, о рыбалке, о жёнах, о женщинах вообще. Иса решил поделиться своими впечатлениями о мадам Дракопоулос.
– Ты знаешь, эта русская – жена покойного Аргириса, какая-то женщина загадка.
– Что ты имеешь в виду?
– Даже не знаю, как тебе это объяснить. Она как хамелеон меняет внешность, манеры то, как простушка – пастушка из старинной пасторали, то, как царица Савская с фрески Пьеро делла Франчески. Вроде как голову перед Саломоном преклоняет, а взгляд умный, холодный и расчётливый.
– Это где ты такую картину видел?
– Когда с женой по Италии путешествовали, то посетили базилику Сан-Франческо в городе Ареццо, – Иса вздохнул мечтательно. – Я очень люблю Италию, там климат не такой жаркий, народ общительный и открытый. Болоньезе, мацарелла, кьянти…
– Вот и правильно! – перебил мечтания друга Алексис. – Забирай Ларису, и отправляйтесь на отдых в Италию, а про это дело забудь! Без тебя разберёмся.
– Может ты и прав, – легко согласился Иса.
Глава 8
Москва
Он не понимал, что с ним происходит. Если он этого не понимал то, что должны думать и чувствовать мать, Марина, ребята на работе, друзья детства? Да ему и дела нет до этого! Он захлопнул свою улитку и не хотел никого видеть. И даже не собирался копаться в себе, задавать вопросы и находить ответы. Он не знал о том, что его больше разочаровало: обман матери или пустая растрата последних деньг, или неразделённая любовь к Зое. Да вся эта поездка его опустошила и отрезвила. Пашка никого не предупредил о своём возвращении и поэтому знал, что его никто не встретит. Он получил багаж, сел в рейсовый автобус и отправился домой, к себе домой в холостяцкую квартиру. К матери ехать совершенно не хотелось, он вообще никого не хотел видеть. Во всяком случае, не сегодня. Вечерело, шёл дождь. За окном автобуса фонари расплывались мыльными пузырями и случайный, жёлтый лист припечатался к стеклу. В Москву без приглашения и предупреждения заходила осень. Недалеко от дома в магазинчике, на последние деньги купил бутылку дешёвой водки, буханку хлеба, каральку ливерной колбасы и подумал: «Давно таких деликатесов не едал. На этой диковинной еде придётся сидеть до первой зарплаты».
Пашка бросил чемодан у порога, решил, разберёт позднее, запер дверь, сбросил с себя одежду и нырнул под душ, после устроился на кухне. Водка оказалась тёплая и поганная, но он знал, рюмки через три вкус притупиться, наступит опьянение и уже станет безразлично, чем залить «горе верёвочкой». Ему было «…бермуторно на сердце и бермутно на душе…», всё как у Высоцкого.
«Мамаше спасибо, привила любовь к поэзии и к прекрасному. Только предупредить забыла, что летают не только бабочки в небе, ещё и валяются булыжники на дороге. Можно лоб расшибить, гоняясь за бабочками», – пьяно, с горькой ухмылкой размышлял Пашка.
Он всегда, даже в мыслях называл родительницу мамой, матерью и сейчас как-то незаметно для себя подумал о ней слегка презрительно – «мамаша». Лидия старалась вложить в сына ту мораль, с которой всегда жила сама: уважение к женщинам, к старшим, воровство и пьянство – не есть хорошо, обман даже в мелочи рано или поздно будет разоблачён. Как только он научился читать, записала в библиотеку, водила в театры, на балет и оперу. Она не ходила с ним в горы, на мотогонки, не играла в футбол, но это у него вылезло само собой, наверное, так проявились гены его отца. Пашка искренне и глубоко любил свою мать, мог понять и принять любой её поступок, но вот эта ложь глубоко ранила его. Нет, не изменила отношения, но он смотрел, как по стеклу стекали струйки дождя и думал:
«Понятно, объяснимо, что она выдумала этого Дракопоулоса в качестве отца, когда я был маленьким, но почему она без сомнения гнёт свою линию сейчас, ведь знает, что не остановлюсь, поеду на Кипр и спущу все деньги на экспертизы, на отель, на перелёт!»
Да не в деньгах дело, обидно, что мечты приобрести дорогой спорткар, дачу в Подмосковье, шубу для матери рассыпались, как дым и всё потому, что мать солгала или побоялась сказать правду.