– Не волнуйся и покупай свою дачу…
– Не свою, а нашу! – перебил будущий муж. – Только кто заплатит за все твои бредовые индийские фантазии?
– Мой отец! – спокойно и уверенно выдала девушка.
Повисла пауза. Они молчали несколько секунд. Паша покачал головой.
– Нет, неужели ты думаешь, что я возьму деньги у твоего отца на собственную свадьбу?
– А что в этом такого? Ты же собирался на первый взнос на дачу одолжить у Алексея или я что-то не так поняла? Так вот мы возьмём в долг у папы, а потом со временем вернём ему эти деньги.
Марина подскочила из-за стола, всем видом показывая непреклонность и непоколебимость. Она смотрела на Пашку твёрдо и искренне. Он поднялся, взял девушку за руку, поцеловал в губы и чётко произнёс:
– Мы не будем просить деньги у твоих родственников. Кредит в банке и долг твоим родителям, я это просто не потяну!
– Я тоже имею работу и ты должен со мной считаться! Я не могу отказаться от своей мечты! Всё будет так, как я решила! – взвизгнула Марина и топнула ногой.
Пашка без слов открыл холодильник, достал початую бутылку водки, отвинтил крышку, выпил три глотка прямо из горлышка, вытер ладонью рот и твёрдо произнёс:
– В таком случае, свадьбы не будет!
Глава 11
Кипр
Лариса с нежностью смотрела на своего мужа, который с неохотой ел куриный бульон с мелко нарубленным, варёным яйцом и вермишелью. Она терпеливо протягивала к его рту ложку за ложкой, а Иса капризно мотал головой, морща нос.
– Лариса, но ты хоть бы соли больше добавила, перцу чёрного, чесночку, сухариков жареных.
– Потерпи родной, после операции прошло всего три дня. Доктор строго настрого наказал придерживаться всех предписаний. Вот уже завтра принесу котлетки паровые, куриные.
– Хорошо, ну а когда я встать смогу? Доктор тебе больше рассказывает, чем мне, – ворчал Иса.
– Вот завтра мы с тобой уже немного походим. Но только по коридору и несколько минут.
От еды и разговоров мужчина быстро устал, на лбу выступила испарина. Обезболивающие уколы клонили его ко сну. Зоя поднялась, чтобы налить чай с шиповником, но он взял её за руку и усадил на место.
– Лариса, ты разговаривала с директором дома престарелых?
– Дорогой мой, да я и думать забыла об этом, целыми днями возле тебя кружусь. Ты знаешь, как меня напугал?
– Ну, извини родная! Тебя уже допрашивали полицейские?
– Конечно, в самый первый день, как только это всё произошло. Но что я могла рассказать? Толком и не видела ничего. Допрашивали продавца конфетной лавки, который скорую помощь вызвал, и других торговцев. Ты же помнишь, сколько толклось народу вокруг.
– И что они думают?
– Я не знаю, мне не доложили. Алексис, твой друг прорывался, но я его не пустила, сказала, чтобы вечером приходил поговорить с тобой.
Женщина поправила подушку и погладила мужа по лицу.
– А сейчас засыпай, я поеду домой переоденусь, а позже вечером, когда ты проснёшься, мы увидимся снова.
Иса опять потянул её за рукав.
– Подожди родная ещё несколько минут. Ты же понимаешь, что всё, что происходит, как-то связано с делом Дракопоулоса, кто-то хочет напугать, устранить любым способом, значит я на верном пути, поэтому останавливаться никак нельзя! Я должен разобраться в том, что происходит!
Лариса от возмущения покрылась багровыми пятнами и, еле сдерживаясь, чтобы не перейти на крик, зашипела:
– Что ты себе думаешь?! Я чуть вдовой не стала! За эту ночь столько седых волос прибавилось, а ты лежишь и размышляешь, как довести дело до конца! Да тот, кто хотел убить тебя, может вернуться и закончить то, что замыслил. Доктора тебя с того света вытащили, около шести часов вокруг операционного стола хороводы водили. Это же надо пол сантиметра до печени своей заточкой не достал, иначе страшно представить! Я запрещаю тебе даже думать об этом!
– Ах, так! Тогда я сам всё узнаю, встану и пойду! Если ты не хочешь мне помочь.
Иса резко сбросил с себя одеяло и попытался подняться, тут же от острой боли скорчился и завалился на подушки, обливаясь потом. Лариса поняла, что мужа не остановить и если она не выполнит его просьбу, то он встанет и из последних сил потащится в этот дом престарелых. Она усмирила свой гнев. Удобнее уложила Ису, укрыла одеялом, промокнула пот со лба и миролюбиво сказала:
– Хорошо я сделаю всё, что скажешь, только лежи и выздоравливай. Ты знаешь, что в моей жизни есть только семья! Я люблю тебя. Старый, упрямый осёл.
– Спасибо моя родная, только прошу тебя, будь осторожна.
Лариса досадовала на себя за то, что так легко согласилась с мужем, но что она могла поделать с этим упрямцем, да ничего. Собственно делов-то немного, тем более она всех знает и персонал, и старичков.
Дом для пожилых людей находился в живописном месте на окраине города. Да собственно это место назвать домом престарелых, как-то не поворачивался язык. Трёхэтажная вилла из белого камня с видом на море, окружённая большим парком, носила название «Райский сад». Обитателей этот уютный уголок насчитывал около ста человек, вместе с персоналом. Пожилые люди по разным причинам попадали сюда, кто-то по доброй воле, кого-то отдали дети, не в состоянии взять на себя всю заботу о родителе, кому-то необходимо было находиться под постоянным присмотром медиков. Проживание и уход финансировало почти на пятьдесят процентов государство, а остальные средства вносили сами постояльцы, отдавая свою пенсию. У некоторых стариков пенсия насчитывалась небольшая и за них вносили плату дети или родственники. Содержались пациенты действительно почти в райских условиях в отдельных комнатах с туалетом, душем и балконом. Вечерами обитатели собирались в холле возле телевизора, иногда ругались из-за программ – женщинская половина предпочитала слезливые сериалы, а мужская футбол. Мирились быстро в столовой на первом этаже, успокаивала вкусная еда и вид моря из окна. По выходным сотрудники пансионата устраивали для стариков праздники с танцами, в которых участвовали все жильцы и даже те, которые передвигались только на креслах каталках. Чуткий персонал, если возникала необходимость, сопровождал стариков в походах по магазинам, особо набожных возили в местную церковь на воскрестную службу. В пансионате круглосуточно дежурил доктор, но в экстренных случаях вызывали скорую помощь. В общем, пожилые люди находились под неусыпным контролем и заботой. Но по сути это были несчастные одинокие люди, которые проводили свою старость среди таких же сиротливых стариков. Лариса жалела их часто приходила, как волонтёр, для того чтобы помочь персоналу ухаживать за особенно тяжёлыми. Кое-кого один-два раза в год навещали дети и близкие, а про некоторых просто забывали. Забывчивые родственники, скорее всего, считали, что достаточно лишь оплатить комфортное проживание. А старики, как дети, они ждали писем, звонков и любых знаков внимания от тех, кому они дали жизнь и свою любовь.
Когда Лариса вышла из автобуса, грянул гром и через несколько минут хлынул дождь. К крыльцу она бежала бегом, но успела вымокнуть почти до нитки. Пролил первый дождь за несколько месяцев, последний раз такой ливень прошёл в конце апреля. И этой долгожданной влаге радовалась каждая травинка и каждый пальмовый лист, земля, как губка впитывала в себя желанную воду. На вилле стояла тишина, только дождь уютно шумел за окнами и персонал занимался своими ежедневными делами. Жители пообедали и разбрелись по своим комнатам, чтобы подремать часок другой. Управляющая пансионатом не вводила жёстких правил, строгий запрет касался только алкоголя. А в остальном, распорядок был лояльным. Взаперти никого не держали, пенсионеры могли спокойно покидать виллу, ходить в кино, встречаться с друзьями, навещать детей или родственников, конечно, заранее предупредив администрацию пансионата. Поэтому директор была осведомлена обо всех передвижениях своих подопечных. Лариса знала об этом и сразу направилась к ней в кабинет. Она не готовилась к разговору заранее и решила не выдумывать какую-нибудь сопливую историю вроде того, что хочет помочь несчастной дочери в поисках любимого папеньки, а рассказать о причине интереса по возможности правдиво. Директор сидела за столом в своём кабинете и листала какие-то бумаги. При виде Ларисы расплылась в улыбке и махнула рукой, приглашая сесть напротив. Это была сорокалетняя женщина, крупная, с гладкой причёской и с приятными чертами лица. Обитатели уважали её и немного побаивались, потому что в случае нарушения режима, строгая дама могла в одностороннем порядке расторгнуть контракт на содержание жильца и выставить за ворота этого прекрасного места. А нарушением считалось: распитие спиртных напитков на территории, появление на вилле в явном, алкогольном опьянении, курение в неположенном месте и воровство чужого имущества. Выгоняли кого-нибудь редко, но если такое случалось, то у обитателей сжималось сердце от страха, потому что никто не хотел оказаться на месте того несчастного, который с чемоданом отправлялся в неизвестность. Здесь они имели уход, опеку, заботу, тепло, кров и еду, а за воротами никто в них не нуждался. Даже родные дети зачастую забывали о существовании стариков.
– Добрый день уважаемая Лариса. Вы давно к нам не приходили. У вас всё в порядке? Многие справлялись о вашем самочувствии. Например, мадам Околидис из тридцать пятой комнаты даже плакала. Андрополос и Апостолиди ждут, когда вы дочитаете Диккенса. У них почти нет развлечений, сидят в своих креслах на балконе и смотрят на море. Они привязались к вам и знают, что каждый вторник и четверг могут рассчитывать, что вы почитаете книгу или повезёте в сад на прогулку. Я уже хотела звонить, но побоялась показаться назойливой, ведь помощь в уходе за пожилыми людьми бескорыстна, – директор спохватилась, – мы всегда рады видеть вас.
– Спасибо. Всё в порядке. Я была очень занята. Со следующей недели я начну приезжать снова. Но сегодня я пришла именно к вам. Необходимо поговорить об одном человеке, и ещё мне нужна ваша помощь.