Паша засмеялся.
– Это самое малое, что я могу сделать! Конечно, Пигги ваша. Чтобы вывезти животное за ганицу, надо сделать миллион прививок и документов.
– И последнее, самое важное. Я знаю, что ты без особой любви относился к своему отцу, но от него осталась только память и мёртвое тело, которое покоится на чужой земле, как неопознанное. На могиле только номер, ни фамилии, ни имени, ни даты рождения, только день смерти.
Иса сделал паузу, в надежде, что Павел сам поймёт, к чему это предисловие. Но в последние часы на парня свалилось столько новой информации, что он сразу не сообразил, к чему клонит адвокат.
– Ты о чём это, Иса? Объясни толком.
– Павел, всё достаётся тебе одному и это справедливо – ты сын. Только вот горничная, честнейшая женщина, больше двадцати лет служила в доме Дракопоулоса, столько же и садовник. А проживание с твоим папашей бок о бок, это не мёд. Сейчас ты уже имеешь представление о тяжёлом характере твоего отца. Так может, они могли бы рассчитывать на небольшую пенсию?
– О, да, конечно! Господин адвокат, ты прав, что направляешь меня. Что-то ещё?
– Ещё надо перевезти прах твоего отца из Турции на родину и похоронить на Кипре по православному обычаю. Я не говорю о почестях, оркестре, дорогом надгробии, но он христианин и должен с миром покоиться на родной земле.
– Уважаемый Иса, я стал богатым несколько часов тому назад и поэтому хочу стать твоим клиентом, чтобы ты представлял здесь, на Кипре мои интересы. Я же оплачу все расходы, включая пенсию для прислуги, захоронение Дракопоулоса и твою работу.
Алексис провожал турка на родину. Они пили в буфете горячий шоколад, перебрасываясь ничего не значащими репликами, типа того – приезжайте в гости и будем дружить семьями. Вдруг Ерин спросил:
– А если ты не найдёшь Зою Дракопоулос?
– Не найду, переживать не стану. Выйду на пенсию и буду жить дальше. Моя совесть спокойна. Я сделал всё, что мог. И не буду гоняться за ней по всему свету в поисках, как Шерлок Холмс за профессором Мориарти. Её судьба накажет, я верю во всеобщюю, божественную справедливость.
– Может ты и прав. Сейчас у неё нет средств к существованию, когда-нибудь закончатся деньги от продажи украденных драгоценностей. Будет всю жизнь скрываться и жить, как мышь в страхе от каждого шороха.
– Это так, – Алексис согласился с коллегой. – Её задержание это дело времени. Если она сейчас в Европе и решит вылететь самолётом, уплыть пароходом, отправится поездом или на автомобиле, то её арестуют на первом паспортном контроле. Только эта дамочка очень умная и красивая, может охмурить какого-нибудь доброго доверчивого парня и, выйдя за него замуж, сменить фамилию.
– С этими русскими всегда так. Ты знаешь, моя жена русская. Я никогда не знаю, чего от неё ждать, но я так счаслив! В ней столько жизни, столько силы и энергии. Она, как фонтан, который питает всё, что находится вокруг.
Глава 16
Россия
Павел летел из Владивостока в Москву. Его деятельность простиралась по всей стране. Почти все друзья посчитали его странным бизнесменом, потому что многие вывозили капиталы из страны в офшорные зоны, барствовали на Бермудах или на Багамах, спускали миллионы на любовниц в Австрийских Альпах или в Парижах. А он из офшорной зоны острова Кипр перевёл все средства в Россию и вложил в автомобильное производство. Сейчас он летал только бизнес-классом, не потому что куражился, а потому, что старался использовать многочасовые перелёты, чтобы выспаться. А в тесноте эконом класса, при его высоком росте, он не мог вытянуть ноги – колени всё время упирались в предыдущее сидение. В салоне же бизнес класса, Павел располагался комфортно, снимал обувь, затыкал уши специальными тампонами, одевал на глаза очки из мягкой ткани, чтобы не мешал свет. В таких долгих перелётах просил стюардессу, чтобы та не беспокоила его, предлагая напитки и обед, максимально опускал спинку сиденья и быстро засыпал. Ему часто снилось тёплое, лазурное море, пальмы. Элегантные яхты, распустив белые паруса, легко скользили по волнам, и он такой красивый в белоснежных шортах, с загорелым бронзовым мускулистым телом, ловко крутит никелированный штурвал судна. Ему снились все признаки богатой, богемной жизни. А когда просыпался, то если находил время, размышлял над тем, зачем загнал себя в суровые будни бизнеса. Мог бы просто беспечно наслаждаться жизнью где-нибудь в тёплой стране, где нужны только шорты и две рубашки, на ужин кусок отбивного, жаренного на гриле мяса, два банана, бокал вина и горячая, страстная мулатка. Почему-то в его мечтах рисовалась обязательно мулатка, которая была бы не обременена образованием, говорила только на своём тарабарском языке, не требовала драгоценностей и шиншилловых манто, а довольствовалась бусиками с местного рукодельного базара и чётко знала, как доставить мужчине наслаждение. Самое странное заключалось в том, что когда он вкалывал в автомастерской, то мечтал жениться, купить дачу и матери норковую шубу. Вот только когда появились деньги и не деньги, а капиталы его мечты изменились. Дача превратилась в виллу на побережье тёплого моря. Женитьба в примитивное сожительствование с тупой и необразованной островитянкой, а в шубах и вообще нужда отпала. Но самое печальное состояло в том, что и прошлые и настоящие его желания остались только в мечтах. Он так и не женился на красавице умнице Марине, наверное, просто из-за вредности и по той же причине не купил дачу. С Мариной они не сошлись во взглядах на проведение свадебного торжества. Она хотела пышность, богатство, помпезность, даже если для этого нужно было продать последние трусы, а он хотел компанию из шести человек-родители, они – жених с невестой и уютный ресторан. Их нежелание понять друг друга и пойти на уступки, было столь непреодолимо, что свадьбу решили оставить до лучших времён. Такая же история произошла и с покупкой дачи. Тот банк, где Павел хотел взять деньги, в кредите ему отказал по причине того, что сумму он просил большую, которая не соответствовала зарплате автомеханика. Но предложили взять сумму меньше, чем ту, которую он запрашивал. И опять проявился упёртый характер. Он не желал меньше, потому что дачу, которую выбрал, стоила именно столько, сколько он просил. И поэтому Павел бросил всё это дело. Если не получил на добротный дом, то на барахло брать не стоит. С появлением капиалов, появилась большая занятость, и он почти перестал принадлежать себе, а что уже говорить про мать и Марину. Лидия углубилась в семейную жизнью, а вот Марина переживала, потому что видела парня только ночью и то не всегда. Но он не собирался превращаться в раба, решил, как только наладит бизнес, то освободит время для личной жизни, купит всё-таки дачу, а может дом на Рублёвке, и ещё он очень хотел стать отцом. Паша был уверен, что никогда не станет таким отцом, как Дракопоулос
Сквозь мечтательную, сладкую дремоту он услышал голос пилота по громкой связи. Тот принёс свои извинения за предоставленные неудобства и сообщил, что в связи с плохими погодными условиями, они вынуждены совершить посадку в городе Новокузнецке. Павел посмотрел в иллюминатор и восхитился умению пилотов ориентироваться в почти нулевой видимости. Стоял поздний вечер. За бортом кружила плотная, снежная буря. Стюардесса попросила всех покинуть салон самолёта после полной остановки и пройти в здание аэровокзала. Павла раздосадовала вынужденная остановка, его ежедневник был расписан по минутам. Но ничего не поделаешь, против погоды не попрёшь. Он взял свой портфель, одежду и в общем потоке двинулся к трапу, возле которого уже стоял автобус. Небольшой аэропорт оказался чистым и уютным. Календарь показывал начало марта, а в залах ещё сохранилась новогодняя отрибутика – на окнах сверкали гирлянды, и пальма в деревянной кадушке переливалась ёлочными игрушками. Залы ожидания кишели людьми, рейсы задерживались из-за нелётной погоды. Павел поднялся на второй этаж в ресторан, чтобы как-то скоротать время, но табличка на дверях гласила, что заведение закрыто на спецобслуживание. Слышались крики «Горько!», пьяный галдёж и шум разгулявшейся толпы. Он разочарованно поплёлся к выходу, чтобы выкурить сигарету. Снаружи ветер мёл позймкой. Снег кружился хлопьями, и становилось понятно, что снежная круговерть не закончится так быстро, как хотелось бы. Возле дверей толкались таксисты, предлагая уехать куда угодно и почти задаром. Павел краем уха слушал их разговоры, смех и анекдоты.
– «Увезу в город, по цене маршрутного такси…»
– «Поедем в Мыски, Междуреченск…»
– «Белово, Компотовск…»
Павел потёр лоб. Что-то знакомое мелькнуло, неожиданно вспомнился разговор, который произошёл в номере московской гостиницы. Казалось, это произошло так давно, в той, другой жизни, он передёрнул плечами, как от озноба, вспомнив болезненную любовь к молодой жене покойного отца. В этой любви было что-то порочное и неправильное. Чтобы не терзать себя муками совести, Паша предпочитал думать об этой женщине, не как о мадам Дракопоулос, а как о Зое Бирюковой из небольшого сибирского города Компотовск. Он вспомнил, как Зоя сказала, что не продала квартиру покойных родителей, оставила из сентиментальных соображений. И сейчас, когда её хотела найти греческая полиция, безопаснее всего находиться здесь, в сибирской глубинке, где её никто не знает, как бывшую миллионершу, мадам Дракопоулос. Павел принял решение быстро. Весь багаж он держал в руках, паспорт в кармане. Мужчина подошёл к бомбиле и махнул рукой.
– В Компотовск поехали.
Мужик обрадовался, подцепил нового пассажира под руку и поволок на стоянку, к старенькой иномарке, густо запорошенной снегом. Пискнул ключом сигнализации, тут же повернулся назад к зданию аэропорта со словами:
– Ты садись, а я ещё пассажиров покличу, может ещё, кто в попутчики найдётся.
– Стой! Я оплачу, сколько скажешь, поехали. Пока я не передумал.
– Хозяин- барин. Поехали.
Дорога заняла минут сорок, и всё это время водитель не закрывал рот. Травил какие-то шофёрские байки, сетовал на цены, ругал правительство, а конкретно мэра, который, по его мнению, продал город армянской диаспоре. Павел слушал в полуха и только попросил отвезти его в местную гостиницу, выразив надежду, что там найдётся номер для него.