– Не вопрос, – успокоил его таксист. – Если места не найдётся, отвезу тебя на частную квартиру. Ты надолго к нам?
– Почему вы думаете, что я не житель этого города?
– Был бы жителем, знал бы город и в гостиницу не совался.
– Да, вы правы.
Павел усмехнулся. Столичные таксисты вели себя с клиентом более уважительно, и не позволяли тыкать незнакомому человеку. А в глубинке подобострастие ни к чему – все парни и девчата, бабы и мужики. Внешне здание выглядело весьма презентабельно. К счастью, номер в небольшой гостинице для него нашёлся, а из дверей ресторана тянуло ароматом жаркого. Он отдал паспорт для заполнения карточки администратору, а сам отправился прямиком на запахи жареного мяса, молодых огурцов и свежесваренного кофе. Мужчина решил вкусно поесть, выпить немного коньяку и хорошо выспаться. Пожилая женщина администратор окликнула его:
– Господин Пушков, сколько дней вы намерены провести в нашем отеле?
Он вернулся к стойке и задумался на секунду:
– Думаю, двух дней мне хватит.
Он заплатил за двое суток проживания, получил назад паспорт и ключ от номера. Отель был небольшой, два этажа, построенный, вероятно, лет пятьдесят назад, но со свежим ремонтом и достаточно уютный.
«Ну и цены в глубинке, – он выложил деньги на стойку без слов. – Столько стоит ночь в московском отеле пять звёзд. Оно и понятно, выбора для гостей города нет. Или кровать в избе у какой-нибудь бабки или небольшая комната с умывальником и один туалет с душем на весь этаж».
Пушков оставил одежду в гардеробе и устроился за дальним столиком ресторана. В эту минуту он сам не был уверен в правильности своих действий, ещё толком не знал, чего хочет и на какой шаг решиться в следующую минуту. В один момент он понял про себя, что столько чувств доселе не вызывала ни одна женщина. Павел любил и ненавидел её, хотел унизить и возвеличить, сделать больно и доставить наслаждение. Он гнал мысли о Зое, пытался забыть. Однако звук брякающей посуды вернули в реальность – он уже здесь, в небольшом перефирийном городке, затеряном в Сибири.
Ужин в ресторане понравился. Запечённое в глиняном горшочке мясо, свежая зелень, коньяк весьма приличного качества. Приглушённый свет, негромкая музыка. Зал оказался почти полным и даже, какая-то местная разведёнка, пыталась флиртовать и оказывать знаки внимания. Паша сделал вид, что не заметил её потуг, рассчитался, оставив хорошие чаевые, и поднялся к себе в номер. Утром, проснувшись, он сел на кровати, в первую минуту не соображая, где находится, потом подумал:
«Что я делаю? Что хочу найти? Что я увижу за дверью, в которую постучу? Откроются ли для меня эти двери? Да и почему я решил, что она здесь? – он протёр глаза, и сам себе ответил. – Зоя здесь, ей некуда больше идти».
Потом сбросил с себя неуверенность, сходил в душ, одел запасную, свежую рубашку, брызнул мужской парфюм «Армани» за тысячу баксов. В зеркале увидел уверенного, элегантного, в дорогом кашемировом пальто мужчину. Одно царапнуло неряшливостью, он был не брит. Но это только добавило мужественности в образ. Внизу попросил администратора вызвать такси, пока ждал, смотрел в большое окно и пил кофе. Природа буйствовала снегом, на деревья, крыши домов, шапки и плечи прохожих ложились сугробы. Дворники широкими лопатами безуспешно боролись со стихией. Павел подумал про самолёт, который он покинул.
«Интересно, улетел ли он или пассажиры до сих пор спят на скамейках зала ожидания»? Он вспомнил про мать и Марину. Они, вероятно, волнуются. Павел набрал мать, он сам не знал, почему не хочет говорить с Мариной и сам в глубине души понял, что струсил и пока не готов к разговору с ней. Диалог получился коротким.
– Мам. Привет. Мне нужно задержаться ещё на какое-то время. Не волнуйтесь за меня.
– Паша здравствуй. Но Марина поехала встречать тебя в аэропорт. Она звонила, сказала, что рейс задерживается из-за погодных условий.
– Зачем встречать? Она никогда этого не делала.
– Сказала, что хочет поговорить с тобой о чём-то важном.
– О, мама, прекратите эти важные разговоры… – Павел еле сдержал слова, о которых мог потом пожалеть. Решил, что лучше поговорить об этом при встрече. – И не надо меня встречать. Всё пока.
Мать ещё продолжала что-то говорить, но он уже отключился. В окно было видно, как подъехало жёлтое такси. Павел оставил на столе смятую купюру за кофе и окунулся в снегопад улицы. Вчера, когда поздно вечером он попал в этот город, толком ничего не рассмотрел, зато при свете дня посетили сомнения – а на Земле ли он или Луна опустилась и покрыла своим ландшафтом эту часть России. Город произвёл на Павла удручающее впечатление. Снег на дороге превращался в чёрную кашу, и вообще чёрный цвет поглощал всё – белые сугробы, жёлтые дома, пёструю одежду людей и даже голубое небо.
«Кто-то сомневался в существовании чёрных дыр, теперь я знаю, что они есть!»
Подумал Павел и спросил водителя, что здесь происходит. Таксист матюгался через каждые три слова, но пассажир всё же понял суть. Город насчитывал семидесятилетнюю историю. Раньше здесь стояли шахты, цвела сирень и черёмуха, поднимались многоэтажки, добывали высококачественный уголь, но время шло, производства необходимо было модернизировать и для этого вкладывать деньги. Да только пришло новое поколение владельцев, которых не интересовали лишние затраты, экология, заботы о здоровье человека и сам человек был для них раб, а таких рабов целый город. Вот и стали эти хозяева рыть уголь без заморочек, прямо в центре города, открытым способом и чихать они хотели, что люди начали болеть раком и астмой, так же часто, как ангиной или гриппом. Потом окружили разрезами весь город, накинув чёрную, угольную удавку. А деньги текли и текут в Москву и за рубеж, потому что хозяева знают, что дышать и жить в этой угольной взвеси погибель. Горожане писали губернатору, президенту, да только до Бога высоко, а до царя далеко. Кто смог уехать, тот уехал, а кто остался, тот молился ночами, чтобы не лишиться работы, ведь детей надо кормить, за квартиру платить, а по праздникам и беленькую не плохо бы на стол поставить.
Адрес он получил без лишних вопросов и дотошных выяснений. Просто сунулся в первое свободное окно паспортного стола, сказал, что разыскивает родственницу, написал на листке всё, что знал и сзади приложил две тысячи рублей. Молодая женщина невозмутимо приняла все бумаги, пощёлкала по клавиатуре компьютера и через минуту протянула листок с адресом. Он поблагодарил нелюбопытную сотрудницу, вышел на улицу и сел в то же такси. Пушков показал водителю адрес, попросил ждать, хотя сам не знал, как долго и через тридцать минут стоял возле дверей квартиры на втором этаже в полутёмном подъезде. Только сейчас он сообразил, что идёт к женщине с пустыми руками, ни шампанского, ни цветов, хотел было повернуть обратно, но рука поднялась к звонку. Сердце гулко бухало, пытаясь прорваться наружу сквозь рёбра, по щеке заскользила капля, то ли пот, то ли растаяла снежинка. Текли секунды, и он лихорадочно думал, какие слова скажет… Дверь распахнулась, неожиданно обдав ярким светом. Они стояли без слов, без движений, просто смотрели друг на друга. Она подумала, как он изменился, стал жёстким, с каким-то мужским, животным обаянием. Он увидел морщинки и усталость в глазах. Лёгкий ситцевый халатик с глубоким вырезом, волосы забраны в лохматый хвост и на висках блестели седые корни.
– Я могу войти? Извини, что без предупреждения. Пытался звонить много раз, но твой телефон молчит.
– Заходи, – Зоя посторонилась и закрыла за ним дверь. – Я выбросила телефон, меня могли бы обнаружить по номеру. А вот ты нашёл, только не пойму, зачем? Хочешь вернуть всё?
Он еле сдерживался, чтобы не наброситься на неё. Паша хотел впиться в губы, уткнуться в мягкую грудь, он жаждал дышать её ароматом, мять тело, но только спросил:
– Мы так и будем стоять возле порога?
Зоя пожала плечами. Она до сих пор не могла поверить, что хоть какая-то нить свяжет её с прошлой жизнью.
– Раздевайся, проходи на кухню. Я поставлю чайник. Ботинки не забудь снять.
Квартира сияла чистотой, пахло какими-то лекарствами. Было видно, что хозяева знали хорошие времена. Стояла хоть и не модная, но дорогая мебель, большой телевизор, на полу лежал светлый персидский ковёр. Посреди кухни располагался круглый стол, покрытый вышитой скатертью, куда хозяйка поставила чашки, розетки с вареньем и кексы. Они сели напротив друг друга как старинные друзья. Зоя немного смутилась от внимательного взгляда.
– Что сильно изменилась? Или отсутствие денег сказывается на внешности?
– Нет не сказывается,ты очень красивая.
– Как ты меня нашёл?
– Ты сама рассказывала, что не стала продавать родительскую квартиру. Помнишь, тогда в московском отеле?
– Да я совсем забыла про этот разговор, – она помолчала. – Позовёшь полицию?
В голосе Зои звучало какое-то смирение. Она ничем не выдала своего волнения, взгляд был спокоен и только пальчики без намёка на маникюр, теребили бумажную салфетку.
– Ты что с ума сошла! Я хочу помочь тебе. Только скажи, зачем ты это сделала?
– Ты хочешь узнать, почему я отравила твоего отца и своего мужа?
Зоя включила вытяжку над плитой и закурила.
– Хочешь, чтобы я душу перед тобой наизнанку вывернула? – Зоя нервно затянулась. – Только учти, если побежишь в полицию, то я откажусь от своих слов. И уж коли ты проделал такой долгий путь, слушай. Всё равно нет сил, в себе носить. Твой отец был редкостной скотиной. Он женился на мне, потому что хотел ребёнка, а этого не случилось. Он разрешил похозяйничать в доме только первую неделю, но постепенно превратил мою жизнь в ад. Частенько поднимал на меня руку. Нет, это было не больно, но очень унизительно, я для него была человеком второго сорта. Хотя для него все люди были второго, третьего и четвёртого сорта. Он презирал всех и не считался ни с чьим мнением. Он не позволял никого приводить в дом, запретил приезжать моим родителям из России. Не разрешал работать, потому что это могло повлиять на его репутацию, он, видите ли, был человеком богатым и негоже его жене работать, да только денег он мне не давал ни цента. О Боже, как же я его ненавижу, даже сейчас!