Вот к каким выводам я пришла.
Воины Чойбалсана стоят у стен города не меньше трех дней. Как-то не верилось, что целая армия прошла мимо меня ночью незамеченной.
Они не пронеслись мимо, сметая все на своем пути, иначе дорога была бы вся избита конскими копытами.
С тех пор как они сюда прибыли, они не вступали в бой. Загородные строения и деревеньки, занятые разбойниками Чойбалсана, остались нетронутыми. Ничего не сгорело, ничего не разрушено. Значит, никто не оказал им достойного сопротивления.
Скорее всего, и многие горожане втайне радуются завоевателю. Они не вступали в бой… Городская стража не готова драться по-настоящему.
Чего все ждут?
Может быть, Чойбалсана в лагере нет? Тогда я, возможно, еще не опоздала.
Зачем ему понадобилось завоевывать собственный город?!
Вдруг я сообразила, где сейчас предводитель разбойников и почему его палатку не охраняют молнии. Федеро сейчас в городе. Скорее всего, он пришел к другим советникам и предлагает договориться с Чойбалсаном, чтобы тот не разрушил город.
Ему вовсе не нужно завоевывать город. Город сам, без сопротивления, падет к его ногам!
Сидя в зарослях гвоздичного перца, я громко хохотала. В самоуверенности и уме Федеро не откажешь! Я невольно восхищалась им, хотя одновременно и ненавидела… Меня беспокоил еще один вопрос. Как он может надевать на себя божественную сущность, а потом снимать ее, словно плащ? Очень полезное свойство!
Неужели все боги начинали, как Федеро? Может быть, божественное разделение — просто иносказание для обозначения меры добра и зла? Может, соотношение добра и зла внутри человека может меняться, если дотронуться до нужной точки?
Септио считал, что весь мир движется циклично.
Я невольно задумалась, кем была когда-то богиня Лилия.
Мой путь вел к побережью. Я пришла к Каменоломенной дороге, вдоль которой текла речушка. По поваленным деревьям я перешла ее вброд. С трудом перебиралась я по вывороченным булыжникам. Ближе к морю пришлось пересечь Восточную дорогу, но там я передвигалась ползком по сточной канаве.
На берегу камни сменились глиной и гравием. Море здесь было слишком мелким для судоходства. Всадники Чойбалсана подъезжали к самой кромке воды. Видимо, горцы побаивались моря, хотя некоторые с гиканьем гнали лошадей в пенные волны.
Набежавшие тучи забирали тепло и свет; стало сумрачно и холодно. Проклиная свою судьбу, я кралась вдоль низкого земляного вала, поросшего бурьяном. В поисках неохраняемого пути к городу пришлось вернуться к Зеленой реке и снова перейти ее вброд. Я долго блуждала вдоль реки и вдруг чуть не свалилась в грязный ручей, который не заметила издали.
Странно! Судя по его расположению, я должна была увидеть его еще с Восточной дороги. Я немного прошла вдоль берега, стараясь держаться у самой воды, чтобы меня не разглядели всадники с утесов. Ручей, изгибаясь, тек к западу. Вскоре я набрела на вонючий прудик, заросший белыми кувшинками — водяными лилиями.
Прудик был достаточно полноводным; посередине я разглядела течение. Странно, что в него не втекал ни один ручей! Откуда здесь скапливается вода? Я задумчиво смотрела на кувшинки. Они могут расти и в плохой воде. Многие считают, что водяные лилии очищают воду. Там, где растут водяные лилии, воду смело можно пить.
Снова вспомнился посланный богиней сон о кувшинках, который я видела в темнице под храмом…
Сунув в деревянный колокольчик пучок травы, я убрала его за пояс. Мне не хотелось расставаться с ним. Если мне не придется долго мокнуть в воде, с колокольчиком ничего не случится. Крепко сжав в руке нож, я вошла в воду. Ноги вязли в илистом дне; в подошвы впивались мелкие камешки и корни растений, мусор и щебень. Пруд хранил отбросы большого города. Сюда вытекала городская канализация и кровь Медных Холмов.
Замерев на месте, я попыталась определить, где выпускное отверстие. Это оказалось совсем нетрудно. Судя по всему, оно находилось в каменистом берегу под поверхностью прудика. Я побрела по воде. Сначала погрузилась по пояс, затем по грудь… по шею. Боясь провалиться в подводную яму и захлебнуться, я шарила в воде свободной рукой.
Скоро я нашла отверстие туннеля, отделанного камнем.
Вода, как известно, течет вниз, а не вверх. Я задрала голову. Надо мной чернел обрывистый берег локтей в пятьдесят высотой.
Может, под горой прорыли канал для отвода сточных жидкостей? Под здешними холмами вполне могут скрываться развалины древнего города, предшественника Медных Холмов.
Во всяком случае, здешние подземелья очень старинные. Многие из тех, кто живут на поверхности, даже не подозревают об их существовании…
Не признаваясь самой себе в том, что мне страшно — сейчас я не могла себе позволить такой роскоши, — я сделала три глубоких вдоха, подняла вверх руку с ножом, нырнула в вонючую воду и ощупала свободной рукой верхний свод сливного канала.
Очень трудно брести под водой, да еще против течения. Я никак не могла выпрямиться — мешал свод. Приходилось идти, согнув ноги в коленях. К тому же ноги вязли в скользкой слизи. В общем, продвигаться приходилось медленно. Свободную руку я тоже подняла вверх, ощупывая свод. Может быть, скоро туннель расширится, и я смогу дышать.
Если вся подземная труба такого же размера, выжить нечего и надеяться.
«Богиня! Твои лилии подали мне знак. Я не верю, что ты лишь играешь со мной. Обе мы боимся того, что можем найти здесь. Помоги мне на моем пути, а я помогу тебе избавиться от тирана!»
Я не очень-то надеялась на то, что мне поможет молитва, обращенная к богине Лилии из потока мутной, грязной воды, но мне надо было как-то отвлечься. Грудь стиснуло; нестерпимо хотелось раскрыть рот и вздохнуть.
Можно вернуться назад, в пруд с кувшинками.
Там воздух и солнечный свет.
Можно поискать другой путь в город. На худой конец, можно сдаться в плен…
Вдруг я почувствовала, как верхний свод уходит вверх.
Немного выпрямившись, я ощупывала ногами каменные плиты. В легкие хлынул поток сырого подземного воздуха… Он показался мне благословенным, как глоток воды в пустыне.
Отдышавшись, я побрела дальше, горя желанием выпрямиться и разглядеть хоть что-нибудь, но у меня не было «холодного огня». Я ощупывала низкие своды… Должно быть, где-то рядом начинается сливной канал.
Дальше пришлось идти задрав голову кверху, чтобы нос и рот оставались над водой. Такая поза была болезненной, но не мучительной. Идти было некуда — только вперед.
Выставив вперед нож, я брела дальше.
Приходилось шаркать ногами по склизкому дну, чтобы не провалиться в подводную яму, не удариться о камень. Вскоре течение стало сильнее. Меня охватил страх. Когда я уже совсем отчаялась, я наконец выбралась в просторное помещение — я поняла это по гулкому эху от собственных шагов.
Не сразу удалось мне выбраться из канализационного канала. Некоторое время я полежала на полу, в мокрой слизи, хватая ртом воздух. Потом перед глазами возникло тусклое мерцание.
«Холодный огонь»! На замшелом камне…
Ничему в жизни я так не радовалась.
Спотыкаясь и дрожа, я встала на ноги и нарвала полные руки светящегося мха. Пусть меня увидят, пусть! Я расправлюсь с любым встречным… или привлеку его на свою сторону.
Сделав еще несколько глубоких вдохов, я попыталась определить, где нахожусь. Логика подсказывала, что надо двигаться на запад. Можно идти в подземелье, пока я не наткнусь на что-нибудь знакомое, или выбраться на поверхность и поискать для себя убежище.
Я долго брела по сырым подземным коридорам, перебирая в голове всех, кто может мне помочь. Было бы неплохо привлечь на свою сторону Бескожего, но как это сделать без Септио? О том, чтобы обратиться за помощью к отцу Примусу, я даже думать не желала. Ему я не доверила бы и сломанной соломинки.
В подземелье у меня есть знакомые. Несколько раз я видела здесь матушку Железную, хотя так и не поняла, друг она или враг. Наверху я, наверное, могу рассчитывать на Трактирщика и Чоудри, хотя они не воины. Может, разыскать Чистильщика? Он убивает священников и носит на себе их кости, значит, не побоится и схватки с богами.
С другой стороны, Чистильщик — соплеменник Танцовщицы. Я не умею читать сердца пардайнов. До сих пор у них не получалось оказать сопротивление Чойбалсану. Может, они бессильны против собственной магии? Пардайны бездействовали во время четырехсотлетнего правления Правителя, хотя тогда их магия была еще при них.
Сводчатый потолок нависал надо мной; луч тусклого света лился откуда-то сверху, похоже, из уличной решетки ливневой канализации, хотя она не вела ни в какую шахту. Куда идти? У кого искать помощи?
Управляющий!
Несколько дней назад я видела его тень. В этом я не сомневалась. Уж у него-то есть повод ненавидеть и бояться Чойбалсана. Федеро украл его сущность, желая стать богом. Сейчас Чойбалсан охотится за недостающими кусочками — точнее, ключами, — которые, как он считает, хранятся у меня, во мне. Скорее всего, призрак Управляющего удерживают на поверхности клочья, ошметки былой силы. Чойбалсан попытается вырвать у него эту силу, как он пытался вырвать ее у меня.
Возможно, сейчас наши с Управляющим интересы совпадают.
Посередине подземного зала я увидела освещенный солнцем квадрат и встала на него. Как вызывают мертвых? Если верить Лакодему, нужно сделать возлияние. Жаль, что я не расспросила мать Коринтии Анастасии, к какому ритуалу прибегает она… Хотя, возможно, ее ритуал здесь не подействовал бы. Моя хозяйка не стремилась почаще общаться с духами мертвых. Наоборот, ей хотелось заглушить их голоса.
Придется вспомнить старинные трактаты. Вызывая мертвых, воины лили вино в могилы. Но вино — лишь заменитель крови. Просто многие пользуются Законом простого замещения. Замена всегда слабее подлинника.
Какое я все-таки получила разностороннее образование! И как оно пригождается мне в жизни!
Старинные книги напомнили и о другом. Я не должна вызывать образ Правителя. Будучи Управляющим, он по-своему заботился обо мне. Правителя я убила — тоже по-своему. Поэтому очень важно произнести нужные слова.