— Кто его знает! — весело отвечал Андре и прибавил: — Никому ведь и в голову не приходило нацеплять розовый колпак на Лафонтена или Виктора Гюго. А волосы у них были подлиннее моих. И не только у них.
Все опять засмеялись.
— На заводах, — продолжал Андре, — разнорабочие надевают обычно защитные сетки, а на меня колпак надели, пришлось подавать ещё одну жалобу. С ума можно сойти: столько хлопот из-за этого тупицы.
Марк быстренько сбегал к себе в комнату, принёс бумагу, фломастер и уселся рисовать.
Мадам «Спешу» представляется:
— Моник Монтель. Пишу детские книги.
— О!!! — Марк, Натали, папа и мама одновременно вскрикнули и с изумлением посмотрели на писательницу.
— Я что-то не так сказала? — осторожно спросила она. — Разве для детей не пишут книг? Или это запрещено? Или неприлично? Уж не надеть ли мне розовый колпак?
Колпак?! Тут даже Беллу чуть не лопнул от смеха.
— Наша мама рисует, — кричал Марк, — картинки! К детским книжкам!
— А папа — обои для детских! — кричала Натали.
— А мы, — сообщил Марк, — мы и есть дети, и мы очень любим хорошие книжки.
— А сейчас вы что-нибудь пишете? — спросила Натали.
— Конечно! Я всегда пишу! Я не могу не писать. — А про что?
— Э, нет! Этого я не скажу. А вдруг я передумаю, или вообще брошу, или… нет, это секрет, Натали.
Мама пересела поближе к Моник, и они с жаром начали обсуждать свои профессиональные проблемы.
Марк протянул Андре его портрет в розовом колпаке.
— Великолепно! — одобрил студент. — Этот портрет — единственная награда за все мои страдания. Я повешу его в своей комнате. У меня ведь роскошное жилище — комната для прислуги, на седьмом этаже, по чёрной лестнице. Но послушай, ты ведь не подписал свою работу.
— Я подпишусь красным. Вместе с розовым колпаком получится красиво.
— Идёт.
Вот и готово, на портрете красуется старательная подпись: «Марк Эльян».
— Когда-нибудь это имя прославится. Ты станешь великим художником, а я буду всем рассказывать:
«Мы познакомились однажды в среду, во второй половине дня, он сидел на тротуаре рядом с двумя камешками, одиннадцатью букетами и восьмьюдесятью газетами. Натали блаженствовала среди цветов. Моник Монтель демонстрировала приёмы дзюдо. Беллу и его хозяин ими любовались».
— А ты правда повесишь мой рисунок?
— Спрашиваешь! Приходи, сам увидишь!
Тем временем папа, мсье Шамар и Натали разговорились об Италии: во время летних каникул Эльяны путешествовали на машине по Италии, были даже на острове Сардиния.
Чёрные глазки Беллу с симпатией перебегали с одного собеседника на другого. Всем своим видом он как бы говорил:
«Да-да, если бы они ещё и лаяли!»
Но хотя новые друзья Беллу не умели говорить по-собачьи, он чувствовал себя с ними прекрасно.
И всем остальным здесь очень понравилось.
Четверо незнакомцев стали добрыми знакомыми.
Но пора прощаться.
— Мы ещё увидимся, — обещают все друг другу. Когда? Теперь у всех людей, а особенно в большом городе, так мало свободного времени.
Но Марк и Натали нисколько не сомневаются, что они обязательно встретятся со своими новыми знакомыми.
И конечно, они правы!
ПЕРЧИНКИ
Папа с мамой ушли по делам и придут только к ужину. Вот и хорошо: пока их нет, Марк и Натали тоже займутся делом. Ну-ка, что на ужин? Да чего только нет: и сыр, и яблоки, и апельсины, и бананы, и остатки вчерашнего жаркого, и салат с помидорами, и кефир — полный холодильник. Вот жалко, а они-то хотели приготовить что-нибудь сами. Эх… Марк-вертушка не умеет думать, стоя на месте. Он запрыгал вокруг стола, опрокинул стул и полетел с ним на пол, но тут же сел и выпалил:
— Придумал! Давай сделаем на закуску что-нибудь сногсшибательное!
— На закуску у нас салат с помидорами.
— Это же совсем не то!
— А что, по-твоему, то?
— Первым делом берём перец-горошек.
— Так, а ещё что?
— Как это что? Ну-у…
Марк вскочил, открыл холодильник и засунул в него голову.
— Так я и знал! Гляди, здесь лежат два авокадо![1]
— Ну ладно, два авокадо, перец. А ещё?
Но Марк не слышит — он уже полез в буфет за жестянкой с перцем.
— Ой, да тут всего несколько горошин!
Вдруг в дверь позвонили. Марк и Натали замерли. Спокойно! Когда они дома одни, им велено закрывать дверь на цепочку и никого не впускать. Но погодите… это, кажется, свои. Один длинный, пауза, три коротких — так звонят только близкие друзья и родственники. Марк и Натали побежали открывать. В дверях кухни они столкнулись, и Марк выронил жестянку. Последние горошинки весело выпрыгнули из банки и раскатились кто куда: одни — в щёлку, другие — под комод, третьи — под ковёр. Гадкий перец! Марк поднял банку, заглянул в неё — пусто!
Несмотря на звонок-пароль, Натали всё же спросила:
— Кто там?
— Я.
— Кто я?
— Патрис.
Марк и Натали тоскливо переглянулись: второго такого зануды, как их двоюродный братец Патрис, на всём свете не сыщешь. Натали уныло поплелась к двери: впустить Патриса — всё равно что впустить в дом противный холодный дождь. Только Патрис ещё противнее. Вот он вошёл и кивнул с важным видом:
— Привет, мелюзга!
— Мяу! Мяу! Мяу! — свирепо заорал Марк.
— А, Полголовы, привет! — насмешливо отозвалась Натали.
Это прозвище Патрис получил за то, что вечно хвастается: «Хоть мы с Натали ровесники, но я на полголовы выше её!»
Патрис открыл было рот, чтобы ответить, но не успел.
— Ты зачем пришёл? — не очень любезно спросила Натали.
— Мама велела посидеть у вас, пока она сходит в магазин. А через час мы с ней встретимся внизу, у вашего дома.
«Хорошо, хоть тётушку Кри не увидим», — подумала Натали.
Это они с Марком прозвали её «Кри»: всё-то она КРИчит, всё-то КРИтикует.
— Мяу! Мяу! Мяу! — опять замяукал Марк, хотя напоминал сейчас не столько кошку, сколько рассерженную собаку. Он улёгся на пол и стал искать горошинки. А Патрис глянул на него свысока и сказал:
— Ползаешь тут, как какой-то…
— Вот-вот, как червяк! Может, я и есть червяк. Может, мне так нравится. Убери ногу, перец раздавишь.
— Зачем это тебе перец понадобился?
— Что ж ты, Полголовы, не знаешь, для чего нужен перец?
— У меня есть имя!
— Конечно, конечно, Полголовы!
— Мы собираемся стряпать, — сказал Марк. — Хочешь с нами?
— Вот ещё! Это девчачье дело.
Марк и Натали так и покатились со смеху.
— Мяу-мяу-мяу-ли!
Кто девчонка? Натали!
Мяу-мяу-мак!
Кто мальчишка? Марк!
Мяу-мяу-да!
Кто Патрис? Балда! — выкрикивали брат с сестрой, да как складно! Ещё бы — не в первый раз!
Патрис разозлился и пожалел, что здесь нет его мамочки. Уж она бы заткнула рот этим малявкам.
Что и говорить, Патрису не позавидуешь! Брат с сестричкой за словом в карман не полезут, а раз уж сам напросился — терпи!
Но, как ни странно, Марк вдруг замолчал и стал прислушиваться. Что это за шум на лестнице? Кажется, кто-то звонит к соседке, тётушке Берте. Но тут Патрис затопал ногами и завопил:
— Ты! Молокосос! И ты тоже, подумаешь, какая…
— Тихо ты, — отмахнулся Марк и снова стал слушать, хмуря брови. Наконец он улыбнулся сестре и объяснил: — Это же Мари-Адель!
Да-да, это её весёлый голос:
— Добрый день, тётушка Берта. Я иду по магазинам. Вам что-нибудь нужно?
Тётушка Берта, наверное, что-то ответила, но очень тихо. И опять звонкий голос Мари-Адель. Марк и Натали дождались конца разговора, и Марк забарабанил в дверь.
— Войдите! — со смехом пригласила Мари-Адель. Брат с сестрой вышли на площадку.
— Привет, Марк! Привет, Натали! И ты тоже здравствуй!
Это Патрису-то «ты» — он даже рот открыл от такой бесцеремонности и застыл с глупым видом.
— Что-нибудь случилось? — спросила Мари-А дель. — Помочь вам?
— Я рассыпал перец-горошек, а больше нету…
— У меня только молотый, но, может, у тётушки Берты найдётся…
И Мари-Адель снова позвонила. За дверью послышались шаги — тётушка Берта, прихрамывая и опираясь на палку, шла по коридору открывать. Она всё поняла с первого взгляда и весело спросила:
— Ну, чего вам на этот раз не хватает?
— Перца-горошка.
— Ага, значит, колдуете на кухне?
— Пока нет, но собираемся.
— Так-так. Пойду поищу вам перец.
Скоро тётушка Берта вернулась со старой жестянкой, полной перца-горошка.
— Берите сколько надо, а что останется — вернёте.
Марк и Натали разом протянули руки к банке и разом отдёрнули их, понадеявшись друг на друга. Бац! Банка падает! Дзынь! Крышка отлетает! Перчинки рассыпались и — клок-клок-клок! клик-клик-клик! — бойко запрыгали, как весенние градинки. Тан-тан-тан! Тон-тон-тон! Тин-тин-тин! Покатились сперва к ребятам, потом обратно к тётушке Берте, а потом поскакали по ступенькам вниз.
Тётушка Берта, видно, не один год держала в этой банке перец, и на дне накопилась перечная пыль.
— А-а-ап-чхи!!!
— Вот это да! Апчхи!
— Да тут… Апчхи!
— Я думала… Апчхи!
Толстяк Кларенс, кот тётушки Берты — лентяй, каких мало, но любопытства в нём хоть отбавляй, — сунулся поглядеть, что случилось, но тут же отскочил и, задрав хвост, понёсся обратно: он тоже расчихался.
Все плачут и хохочут до слёз. Все, но только не Патрис.
— Ой-ой, постойте, — еле выговаривает Натали. — Апчхи! Я… я…
Она сбегала домой, принесла коробку с разноцветными бумажными платками, и вот уже у всех в руках по цветному платочку. У всех, кроме Патриса: этот гордо достал из кармана свой собственный белый батистовый платок. Все вышли на лестницу, только Патрис так и не переступил порога. Но и он тоже то и дело сморкается и трёт глаза своим платком. Одного платка мало, нужны ещё и ещё: разноцветные бумажки вспархивают, словно бабочки.